Заметь

Зима     успела  встретиться с весной,  мягкие  порывы    южного ветра ласкали лицо. Я встал на лыжи и ушел   в лес. Распирало любопытство, как перезимовали  там  косули. 

На Рождество  мы с друзьями возили им подкормку.    Вся наша зелёнка  оказалась   съеденной,  кормовая площадка  была замусорена упавшими ветками,    испещрена козьими тропами,   и кучами чёрной фасоли - отходов  производства  копытного зверя.

Я вернулся домой и пошёл по селу  собирать подписи под петицией, с просьбой  о передаче в аренду  местным  рыбакам  и охотникам озера Лебяжье.   На улицах  кружила метель, но капало с крыш и было  тепло. Сквозь  снежную заметь*  зашел  в один из    первых дворов. Постучался в низкие двери  и  мне открыл хозяин избы.   В тесной комнате царил полумрак.

- Прочитайте, - предложил я Владимиру и открыл  перед ним папку  с напечатанным  текстом.
-Я и так верю,-ответил тот, - любой  рыбак под этим письмом подпишется.

И вновь улица, и вновь тёплая пурга. Снег таял  на лице, прилипал  к ресницам, к шапке, к плечам. Здоровался с какой - то женщиной, не узнав ее,  и не уверенный,  что я  с ней  сегодня уже не виделся. Она ответила.

 Было предчувствие неминуемой кары за  проявленную инициативу  с письмом к чиновникам от охоты.   Это  давило на мою психику и было трудно освободиться от ощущения  тревоги. Совсем недавно  уволили директора совхоза Кабакова, потому что тот решил закупить технику на заводах, минуя посредников  из районного управления.  Но в разговорах с людьми постепенно  обретал уверенность.
 
- Как дела?-спросил  я встречного человека.  Два года назад   мы  с ним работали  на лесоповале.
 - Весну дождались!-ответил Алексей, но на лице его не было   улыбки. Он  прочитал письмо и с одобрением добавил,- что посмеешь то и поимеешь,-давайте ручку!

Алексей  был бледен, и чем-то напомнил догорающую свечу, которая   светит уж  только самой  себе. Какой - то  внутренний бесшумный огонь сжигал его.

   Солнца не было, глаза ломило от света свежего снега,  но что - то еще  мешало  ощущению душевного комфорта.
-Может шапка на голове не так  сидит?

Но и после того как   снял её  беспокойство не исчезало.  Пришёл домой, выпил  сто граммов коньяка,   и это помогло,   лег спать, чувствуя, как губы  сами  по себе  расползаются в счастливой улыбке. Чему радовалась  в тот час душа,  может новой весне?

Ночью проснулся от страшного  грохота  и шума,  сползала с шиферной  крыши  тяжёлая масса  сырого снега,   во всех  этих  звуках   чувствовалась угроза и   слепая ярость стихии.  Может и мы  были частью той стихии? Это было начало девяностых…

Заметь*-метель.