Трагическая судьба старшей дочери Пушкина Марии Га

Трагическая судьба старшей дочери Пушкина — Марии Гартунг
(систематизированные материалы Википедии)

Напомню, простите, скажу о грустном: сто лет назад дочь человека, который  был  известен всему мир, погибла от голода тогда, когда мы строили  «счастливую жизнь» для всего мира. Больно, обидно, речь идёт о первенце Александра Сергеевича Пушкина, дочери Марии.

Старшая дочь знаменитого русского поэта Александра Пушкина Мария Александровна Гартунг (Пушкина) родилась в ночь с 18 на 19 мая 1832 года.
7 июня девочку, названную в честь покойной бабушки Пушкина Марии Алексеевны Ганнибал, крестили в Сергиевском всей артиллерии соборе Петербурга. Восприемниками у купели (крестными) были: Екатерина Ивановна Загряжская и граф Михаил Виельгорский.

В младенчестве девочка была очень болезненной. Пушкин очень переживал за неё. В письмах к жене часто упоминал ее имя, называя то Машкой, то Машей, то Машенькой: "А Маша-то! Что ее золотуха и что Спасский?" (домашний врач Пушкиных) –  с беспокойством спрашивал он жену. "Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки?" "Что моя беззубая Пускина?" – весело подшучивал в поздних письмах, и тут же добавлял: "Уж эти мне зубы!" А в письме к княгине Вяземской поэт шутил: «Жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы».

 Несмотря на болезненность и хрупкость, Машка-Машенька была задирой, и частенько доставалось от нее младшим братьям, Александру и Григорию. Она участвовала в их мальчишеских играх в мяч, скакала, как и они, на деревянной лошадке-прутике, могла и за вихры подергать братцев, а к куклам шла, когда начинала сердиться няня и приговаривала, что вот "ужо беспременно все маменьке расскажет". (Из воспоминаний  А. П. Араповой). Маменька. Ее ласковые, теплые руки, нежный и грустный взгляд, негромкий голос, ее сказки и песни на ночь – всё это было главным в жизни маленькой Марии, её двух братьев и сестры.

Влияние матери, Наталии Николаевны было основополагающим. Ранние годы детства Мария провела в Полотняном Заводе, в деревенском приволье: ведь ее увезли из Петербурга, когда ей было всего-то пять лет. Много времени она проводила в играх на свежем воздухе. Брат маменьки, Дмитрий Николаевич Гончаров,  учил маленькую Мари сидеть в седле, брать лошадь в поводья. У неё на всю жизнь сохранилась прямая и гордая осанка. Много времени отнимали серьёзные занятия: игра на фортепьяно, вышивание, чтение, уроки грамматики. Наталия Николаевна считала, что дети её должны хорошо владеть русской грамотой и разбираться в литературе. Сначала занятиями Марии руководила она сама или её сестра, тетушка Александрина.

Позже, по возвращении в столицу (в 1839), несмотря на стесненность в средствах, с Мари и её братьями (перед поступлением тех в Пажеский корпус) серьёзно занималось несколько педагогов, рекомендованных друзьями отца, Вяземским, Жуковским, Плетнёвым. Мари делала большие успехи в фортепьянной и шахматной игре, рисовании и рукоделии, изучении иностранных языков.
Все знакомые отмечали красоту и приветливость Марии. Один современник писал о ней: «Редкостная красота матери смешивалась в ней с экзотизмом отца, хотя черты её лица, может быть, были несколько крупны для женщины».

Биограф Пушкина Пётр Иванович Бартенев свидетельствовал: «Выросши, она заняла красоты у своей красавицы-матери, а от сходства с отцом сохранила тот искренний задушевный смех, о котором говорили, что он был у Пушкина так же увлекателен, как его стихи».

Маша была единственной из детей поэта, кто сохранил хотя бы смутные воспоминания об отце. Когда он погиб, ей шёл пятый год, а её братья и сестра были совсем маленькими.

Закончив к 20-ти годам курс домашнего образования и едва начав выезжать в свет, в 1852 году она была высочайше пожалована во фрейлины и состояла при Государыне Марии Александровне, жене Императора Александра Второго. Посещала вечера, балы и приёмы. На неё обращали внимание многие, жаждали быть представленными ей, но замуж Мария Александровна вышла поздно, двадцати восьми лет, в 1860 году, за генерал-майора Леонида Гартунга (1832-1877), управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве, человека глубоко порядочного и благородного.

Чем объяснить, что столь привлекательная девушка, бывшая всегда на виду, носящая громкое и блистательное имя, вышла замуж так поздно? Возможно, ее серьезностью и разборчивостью, а, возможно тем, что не обладала она, в отличие от других блестящих светских красавиц, слишком большим приданным, хотя в несколько минут могла увлечь понравившегося ей человека огнем и живостью умной, непринужденной беседы, красотою улыбки, редким чувством юмора. Говорили, что этот дар покорять был в ней от отца!

Вероятно, Леонида Гартунга и Марию Пушкину познакомил и сосватал неугомонный и добрейший отчим Петр Петрович Ланской, любивший Марию, как родное дитя. А может, они познакомились и сами, благо в доме всегда было очень много народу, среди них не только писатели и художники, но и военные. Наталия Николаевна и не думала препятствовать замужеству Маши, ей понравился задумчивый и внимательный человек с грустными глазами.

У Леонида Николаевича было имение под Тулой (с. Прилепы). Он унаследовал от отца имение в селе Федяшево Тульской губернии, туда и уехали жить молодожёны Гартунг. Леонид Николаевич устроил масштабную перестройку: разбил усадебный парк и построил плотину с прудом на речке Федяшевке.

И сейчас двухэтажный дом поражает размерами: на первом этаже были комнаты для прислуги и гостей, кабинет Гартунга, огромная библиотека и камин, а на втором — 11 больших залов.

По слухам, дом был построен по проекту самой Марии Александровны.

Родовое гнездо супругов, их гостеприимный, щедрый дом, где часто устраивались музыкальные вечера и "чайные балы", становится известен в округе, чета Гартунгов окружена всеобщим вниманием и уважением.

В начале 1868 года Мария Александровна познакомилась с 
Л. Н. Толстым в доме генерала А. Тулубьева в Туле. Их встречу описала свояченица Толстого Т. Кузминская:

«Дверь из передней отворилась, и вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру. Меня познакомили с ней. Лев Николаевич еще сидел за столом. Я видела, как он пристально разглядывал ее.
– Кто это? – спросил он, подходя ко мне.
– М-mе Гартунг, дочь поэта Пушкина.
– Да-а, –  протянул он, – теперь я понимаю... Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые».

Лев Николаевич пожелал быть немедленно представленным дочери поэта, сел за чайный столик возле неё. Они оживленно беседовали весь вечер. Мария Александровна, по его просьбе, рассказывала об отце (вероятно, со слов матери), делилась своими впечатлениями о литературе и искусстве. Лев Николаевич искренне восхищался тонкостью её вкуса, своеобразностью и смелостью мнений и сказал позже Софье Андреевне, что Мария Александровна не только внешне, но и внутренне, вероятно, походила на своего великого отца. Дочь поэта настолько поразила творческое воображение Толстого, что он отобразил её внешние черты в облике любимой героини своего знаменитого "семейного романа" –  Анне Карениной. Мария Александровна  «послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью. Он сам признавал это». А в черновом варианте «Анны Карениной» главная героиня носила имя Анастасия Пушкина. Вот как описывает Лев Николаевич Анну Каренину в романе:
          «На голове у неё, в чёрных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на чёрной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу».

Приветливость Марии Александровны, простота в обращении, изысканность манер, красота, остроумие бросалось в глаза окружающих, как и её всегдашнее спокойствие и необыкновенная привязанность к матери, выраженная в трогательной ласковой заботе о ней. Очень нежно относилась она и к Петру Петровичу Ланскому, нередко выступая буфером между вспыльчивой тётушкой Александриной и отчимом, к которому одинокая тётушка неосознанно ревновала сестру, Наталию Николаевну и племянников. Прямых воспоминаний о Марии Александровне не сохранилось, приходится довольствоваться только косвенными сведениями и фактами. Прямых наследников у неё тоже не было, мемуаров она не оставила, переписка её не сохранилась, а если и есть какие-либо документы, то они неизвестны широкому кругу лиц.

А вот судьба и жизнь Марии Александровны в дальнейшем складывалась не менее трагично, чем у героини Толстого. Вот что пишет Борис Путилов в кратком очерке "Дети Пушкина", помещенном в журнале "Уральский следопыт" (No.3-6 за 2000г.): "С 1875 года Гартунг заведовал Московским отделением государственного коннозаводства.

         Ф.М. Достоевский в "Дневнике писателя" за 1877 год рассказал о трагическом событии в семье М.А. Гартунг –  самоубийстве её мужа, опутанного интригами бесчестных людей и отданного под суд. Прокурор обвинил Гартунга в краже векселей, вексельной книги и других бумаг некоего Занфтлебена – процентщика, обязанности душеприказчика которого имел неосторожность взять на себя Гартунг. Он ничего не подозревал о коварных умыслах родственников процентщика. Когда судьи, объявив перерыв, удалились из зала суда, чтобы составить приговор, Л. Н. Гартунг "...выйдя в другую комнату... сел к столу и схватил руками свою бедную голову; затем вдруг раздался выстрел: он умертвил себя принесенным с собою заряженным револьвером, ударом в сердце. На нём нашли тоже заранее заготовленную записку, в которой он "клянётся всемогущим богам, что ничего не похитил и своих врагов прощает". Главным виновником гибели Гартунга считали прокурора Н. Т. Шипова, который произнес на суде страстную речь. Владелец дома, где жил прокурор, отказал ему от квартиры, приказав немедленно выехать, не желая иметь, как он выразился, у себя убийц.
… Впрочем, Леонид Николаевич был в впоследствии оправдан — посмертно.
Брак Марии и Леонида Гартунг трагически оборвался через 17 лет.

Самоубийство мужа стало для Марии страшным ударом. Она продала поместье и переехала в Москву, так и оставшись вдовой до самой смерти.
Мария Александровна подолгу жила в Москве, в доме на Поварской (ныне улица Воровского), где у супругов была большая квартира. После гибели мужа она больше не выходила замуж, детей у нее не было. Когда у Александра Александровича умерла жена, М. А. Гартунг, уже в роли «тети Маши», помогала воспитывать его осиротевших детей. Часто гостила Мария Александровна в имении Лашма, у своей сводной сестры Александры Петровны Араповой, с которой была очень дружна, приезжала к ней также в Петербург. Бывала М. А. Гартунг и в Лопасне — имении близких родственников Ланских — Васильчиковых и в Андреевке, у другой сестры — Елизаветы Петровны. Внучатая племянница старшей дочери Пушкина

 С. П. Воронцова-Вельяминова вспоминала: «Я хорошо помню тетю Машу на склоне лет, до самой старости она сохранила необычайно легкую походку и манеру прямо держаться. Помню ее маленькие руки, живые блестящие глаза, звонкий молодой голос».

Средств к существованию у Марии не было. Как жила она последние годы –  известно мало.  Б. Путилов коротко сообщает: "Только в 1899 году, после прошения Марии Александровны к императору Александру II, размер пенсии Марии Александровны был увеличен с 240 до 300 рублей в год. Сумма скромная, но и на нее Мария Александровна умудрялась прожить с достоинством. Она всегда была весела, остроумна, любила общество молодежи и детей. Не переносила старушечьих сплетен и пересудов. Когда ей становилось особенно грустно, садилась за фортепиано.

В 1899 году в ознаменование столетия со дня рождения Пушкина в Москве создали городскую библиотеку-читальню, которая была торжественно открыта 2 мая 1900 года. Мария Александровна была попечительницей библиотеки до 1910 года, когда преклонный возраст вынудил её уйти на покой, но она оставалась почетным попечителем и председателем первой Общественной библиотеки имени Пушкина. Ее часто приглашали на всевозможные торжества, посвященные Пушкину, и на скромные литературные вечера, где пили чай и читали стихи поэты, зачастую неизвестные публике. Приглашения на такие вечера Мария Александровна предпочитала всем остальным.

Правнучка поэта Наталия Сергеевна Шепелева вспоминала, со слов своей матери Веры Александровны, старшей внучки старшего сына поэта: "Тетю Машу всегда отличало неизменное жизнелюбие и манеры ее были истинно манерами светской дамы, много лет прожившей в высшем кругу. Когда она появлялась в гостиной, то до самого позднего вечера в ней уже не умолкали шутки и смех. Очень тетушка следила за руками. У нее были красивые руки пианистки с длинными пальцами. Когда я смотрела на ее руки, то вспоминала о руках Александра Сергеевича, про красоту которых читала и слышала много раз. Баночки из-под кольдкрема и старинное жемчужное ожерелье – ожерелье Наталии Николаевны, в котором она стояла под венцом с Пушкиным – вот что было среди тех немногих памятных вещей, что достались родным после ее смерти.

Вещи более памятные и значительные она передала в музеи и библиотеку, попечителем которой была". (Цитируется по книге М. Коршунова и В. Тереховой "Мальчишник" Мечтательная повесть.)

Сегодня Московская городская библиотека имени А. С. Пушкина находится на Елоховской площади в старинной усадьбе XVIII века. Над парадной лестницей висит большой портрет М. А. Гартунг

Мария Александровна — единственная из всех детей Пушкина, дожившая до Октябрьской революции. Советская власть обрекла её на голодное существование, припомнив дворянское происхождение и придворную службу.

Её сестра Анна Арапова (дочь Натальи Николаевны от второго брака с Ланским) обратилась за помощью к своей знакомой баронессе Врангель с просьбой не бросать в беде дочь великого поэта, последнюю из наследниц Пушкина. Баронесса Врангель, известная своей благотворительностью, написала письмо народному комиссару просвещения Луначарскому. В письме баронесса просит «помочь последней в живых дочери великого поэта». (Письмо от 10 июня 1918 года хранится в Центральном государственном архиве Октябрьской революции).
В конце трудного и особенно голодного 1918 года Луначарский отдал распоряжение, чтобы дочери великого поэта оказали материальную поддержку. К ней пришла работница Наркомсобеса для обследования «степени ее нуждаемости», и Наркомсобес, «учтя заслуги поэта Пушкина перед русской художественной литературой», назначил ей пенсию, но первая пенсия пошла уже на похороны дочери поэта…

 Мария Александровна чуть ли не ежедневно приходила на Тверской бульвар, к памятнику отца. Многие москвичи обращали внимание на одинокую, всю в чёрном старушку, часами сидевшую около памятника на скамейке... В любую погоду Мария была у памятника Пушкину на Тверском бульваре. Некоторые, увидев ее, замедляли шаги или оборачивались. Не совсем понятно было им, что делает высокая стройная, закутанная в вуаль женщина, с ног до головы – в чёрном. Шёл 1918 год,  все, кто только мог, бежал из холодной и голодной Москвы на окраины России. Те, кто оставался, старались сидеть по домам, сохраняя скудное тепло очагов. Они старались ложиться спать  пораньше  – авось уляжется чувство голода.

В руках у Марии были то зелёная веточка, то маленький букетик цветов, которые она потом оставляла на сером граните памятника. Она приходила на свидания со своим отцом, которого почти не помнила, и который стал для неё легендой. Она не воспринимала его как памятник. Сидела у ног, и ей казалось, что слышит за спиною теплоту дыхания, звучный весёлый голос, заразительный смех. Она не могла ничего помнить, но какое-то смутное видение всё равно преследовало её: ласковый, невысокий человек, смуглый лицом, с живыми блестящими глазами, протягивает к ней руки и поднимает её высоко над собой. У неё замирает сердечко, она повизгивает от страха и удовольствия, а человек смеётся: "Что, Машка, разбойница? Чай, куда рада вволю воевать?!" (Цитата из письма Пушкина от 1834 г). Она приходила к нему каждый день в надежде вспомнить что-то ещё и погрузиться в блаженство этих воспоминаний. Перестала приходить, только когда смертельно заболела. Это случилось в феврале 1919 года. Седьмого марта ее не стало. Свидания дочери с отцом закончились.

Могила ее находится на кладбище Донского монастыря.


В экспозиции Государственного музея Л. Н. Толстого имеется портрет Марии Гартунг, написанный И. К. Макаровым в 1860 году. На нём Мария Александровна изображена с жемчужным ожерельем, доставшимся ей от матери, и гирляндой анютиных глазок в волосах.