Южный урок

                «Каким образом ты очутилась на работе в Адлере?» – спрашивают некоторые знакомые и удивляются моей смелости. Да ничего необычного: поехали с коллегой-педагогом отдыхать и обратили внимание на женщин, продающих экскурсионные путёвки. Очень понравилась девушка, с улыбкой встречающая по утрам всех проходящих на море. Она выходила из киоска и стояла на углу, раздавая расписание экскурсий:
             «Доброе утро, возьмите, пожалуйста! Буду рада вас видеть, подходите ко мне!»
             Сначала мы поговорили с ней. Девушка была милой и общительной.
 Через десять метров работала женщина, с которой тоже очень быстро нашли общий язык. Она была активной, доброжелательной и разговорчивой. Подошли, познакомились:
            – Здравствуйте, скажите, пожалуйста, возможно ли устроиться на работу в такой киоск? Мы – педагоги, рассказывать умеем! – полушутя проговорили женщине, назвавшейся Катей.               
            – Ой, да запросто! Только приехать нужно раньше открытия курортного сезона. Вам надо постоянное жильё найти, на экскурсии съездить, стажировку пройти.
             – Екатерина, дайте нам, пожалуйста, номера телефонов руководителей фирм, чтобы мы могли напрямую связаться с ними. 
               И в следующем мае снова приехали в отпуск, благо, что он у нас пятьдесят шесть дней, а потом попросили дополнительные дни без содержания. Так и закрутила, затянула работа, когда пошли хорошие заработки. Катя впоследствии стала моей подругой: простая в общении, открытая женщина, с которой  делились своими секретами, иногда хохоча над нелепыми рабочими ситуациями.
               Много людей подходило к нам, кто-то запомнился, кто-то исчез из памяти. Калейдоскоп лиц. В курортном городе особенно бросается в глаза контраст: снобизм местных богачей и покорность и нищета других. В этом пышном экзотическом великолепии всё цветёт и источает необыкновенные запахи, ослепляет, ошеломляет. Здесь растут многоэтажные особняки, мчатся сверкающие иномарки, размером с бронетранспортёр и бродят тощие, грязные собаки и бомжи. И в самую жару — зловоние, которое несётся из перегруженных мусорных баков. Сначала во мне кипело возмущение и непонимание: как можно хапать деньги с курортников и не обеспечить им нормальные условия для отдыха? Потом поняла, что ничего не смогу изменить и смирилась с ситуацией.
              Помню Маринку-алкашку. Понимая, что она – больной человек, жалела её. Один раз утром я проводила экскурсантов на Абхазию и побежала вдоль моря  до рынка. Рынок находится на Демократической улице. Повернула от моря, подхожу к церкви и вижу: в куче лохмотьев под кипарисом спит Маринка, сбоку её согревают собаки. Ужаснулась. Всё равно при возможности отдавала ей что-нибудь: в холодную погоду носки или лишнюю обувь. На что она отвечала, смеша меня: «Спасибо, девчонка!»  Люди жалели её, подавая какую-то мелочь, хотя она никого и не просила. Как говорится: «С миру по нитке – голому рубашка!»
              А некоторые вызывали во мне полное отторжение. Почему? Я и сама не могла это объяснить. Почему я ни разу не подала полной местной женщине в инвалидной коляске, которая сидела на набережной и просила подаяние? Может, потому что она удивляла своей напористостью и назойливостью? Это была её работа, она не пропускала ни одного человека. Однажды прицепилась к мальчугану, которого родители отправили за мороженым, и он нёс его в руках: «Мальчик, а мальчик, пожалей бедную больную бабушку, дай денежек, боженька увидит и запомнит твою доброту!»
             Мальчик, примерно шестилетнего возраста, растерялся, вернулся и отдал ей последние копейки-сдачу.
              А вот сидит бомж, его тоже знает весь город. Грязный, со свалявшимися седыми космами. Он притулился прямо на каменной плитке набережной, возле него, непонятно что: то ли грязная кепка, то ли тряпка, на которую прохожие сыплют мелочь. Бомж сгорбился, опустил голову и не поднимает глаз. Я не могу пройти мимо. Прошибают слёзы. Понимаю, что жизнь так может развернуть, что и крепкий человек упадёт. Почему мне жалко алкоголиков?  По-видимому, слишком много  их видела, в основном, хороших людей и потеряла, но всегда старалась помочь хоть чем-то, осознавая их безвыходность и безнадёжность.          
            До сих пор не даёт покоя последний случай в моей рабочей практике. Утром бежала на работу, заскочила в «Магнит», купила большую сдобную булку и какую-то коробочку молочного продукта. Бывало так, что народу – тьма, заработать хочется и про обед не то что забываешь, а тихонько, как мышка, по маленькому кусочку что-то грызёшь, чтобы утолить чувство голода. Время обеда, народ непрерывным потоком повалил с моря. Если опустишь вниз голову и не будешь приглашать, то никто и не подойдёт. Сижу, активно подзываю. Подходит светловолосый симпатичный парень в кепке, разглядывает картинки, берёт рекламный буклет; спрашиваю, о какой экскурсии рассказать и понимаю, что он глухонемой. Начинаем переписку: парень тычет пальцем, я кратко ему пишу в ответ, показываю картинки, книжки с иллюстрациями. Время тянется; люди, видя, что я занята, бегут мимо. Осознаю, что напрасно трачу время, но из жалости продолжаю объяснение. Даю расписание с ценами. Он не отходит. И тут меня озаряет: «Наверное, он голодный, и ему не нужна никакая экскурсия!» Достаю сто рублей, из-под прилавка большую, свежую булку в целлофане, успокаивая себя тем, что не так далеко киоск, сбегаю и куплю себе другую. Отдаю это парню, он спокойно берёт, как мне показалось, благодарно кивает головой и отходит. Чем в тот момент я руководствовалась: «Подай убогому, получишь от Бога?!» Откупалась от него, чтобы не мучила совесть? Не поняла его? Не знаю. Он перешёл дорогу, остановился около женщины, которая торговала квасом. Та налила ему большой стакан, выпил, достал булку. Его лицо исказила ярость. Он отчаянно рвал эту булку, драл на мелкие кусочки вместе с целлофаном. Всю свою обиду и злость парень выместил на хлебе. Через некоторое время, когда поток людей сник, ко мне подошла Таня, торгующая квасом. Мы с ней частенько общались. Она рассказала, что поняла его обиду: парень был оскорблён. Своим поступком он прокричал: «Я – не нищий!» Татьяна пыталась объяснить ему: «Хлеб, булка ни в чём не виноваты. Её дали от чистого сердца, угостили. Нельзя рвать хлеб!»
               У меня же на душе осталось смятение. Я бы ушла с работы, но как ответственный исполнитель досидела до вечера. Больше ко мне никто не подошёл, наверное, люди чувствовали моё угнетённое состояние.
               На следующее утро мимо проходили ребята-солдаты из внутренних войск. Один из них положил мне на прилавок большую ветку спелой мушмулы и воскликнул:
               «Кушайте на здоровье витамины!» Я поблагодарила в ответ.
               И солнце засветило ярче, и я, подняв голову к небу, облегчённо вздохнула и заулыбалась новому, счастливому дню!