Синее

Он брёл по небу, по задворкам,
и про себя читал стихи,
что в памяти всплывали. Лорка
замаливал его грехи.
Он был там – в роще апельсиновой,
в любом цветке – как вдруг зажглись
глаза зимы, такие синие,
зовущие: проснись, проснись!
- Проснись! – трясла его прохожая –
Ты замерзаешь! иль замёрз?
Дремал он, снегом запорошенный,
но вытащен был на мороз
из зноя Малаги и Кордобы
в ночной ноябрь, к бытию –
ходить кругами или хордами,
стоять у бездны на краю.

Стоят Рублёвка и Можайское,
идут часы и снегопад;
откупоренное шампанское,
в бокалах пузырьки шипят.
И точно айсберг ослепительный,
он погрузился в глубину
воспоминаний, чтоб действительность
откорректировать в одну
реальность без противоречия,
где он ни в чём не виноват –
в кафе уютном зимним вечером,
когда вокруг бегут, спешат

- Всю жизнь хожу вокруг да около,
но в центр так и не попал –
мешали знания глубокие,
мешал высокий идеал.
Всё это назовут гордынею
и будут правы, как всегда,
и лишь зима с глазами синими
меня оправдывает, да.

Он говорил умно и выспренно,
сводил баланс всех «против», «за»
И словно два контрольных выстрела
глядели синие глаза.