Грек

Грек был не то, что очарован красотой этой женщины, нет, он был ошарашен и в смятении.
При стечении народа, в самой середине застоя, в эпоху банальности и социалистического плаката, она позволяла себе шествовать в элегантной норковой шубе и благоухать.
Благоухать парфюмом, собственным запахом, да Господи, печеными пирожками.

И не сказать, что серый люд, наполнявший эту действительность, данную нам в ощущении, не замечал её. По отдельным признакам можно было явно определить, что она отделена от этого всего, её принимали как бенгальского тигра на ярмарке в поселке Ясный, как негритянку из БониЭм на золотом костыле БАМа. Видели, но старались не выдать себя. Словно Моисей в пещере, крестились, нет он ещё не умел креститься, при виде всевышнего.

А она шла, повязав шерстяной шарф, выпить кофе у Айгануш и Сурена, потому, что они единственные в городе варили кофе на песке в настоящих иранских турках.