Зов странствий

Покуда не выдохнул и не скинул ярмо;
Покуда не сгинул и тело с миром легло.
Я буду нервировать мир и строить мирок свой,
Буду терроризировать этот "Город Зеро".

Пока недовыдумал то, что силой вело.
Покуда в могилу не лёг, я киллю битло.
Покуда Иерусалим не пустил Вавилон в мир иной.
Буду носить это имя Мирон!

(с) Мирон Фёдоров «Стереокома»

Первая стадия мифологического пути героя — которую мы обозначили как «зов к странствиям» — означает, что судьба позвала героя и перенесла центр его духовного тяготения за пределы его общества, в область неизвестного. Эта судьбоносная сфера, таящая как опасности, так и сокровища, может быть представлена по — разному: как далекая страна, лес, подземное, подводное или небесное царство, таинственный остров, высокая горная вершина или как состояние глубокого погружения в сон; но это всегда оказывается место удивительно меняющихся и полиморфных созданий, невообразимых мучений, сверхчеловеческих свершений и невыразимого восторга. Герой может сам, по своей собственной воле, отправиться в свои странствия, как Тесей, услышавший по прибытии в город своего отца, Афины, ужасную историю о Минотавре; или же он может быть послан или унесен в свое приключение какой — нибудь благожелательной или злонамеренной силой, как в случае Одиссея, которого носили по Средиземноморью ветры разгневанного бога Посейдона. Приключение может начинаться с простой ошибки, как в сказке о принцессе; или, опять же, герой может всего лишь случайно прогуливаться и его блуждающий взор остановится на чем — то, что увлечет его с проторенных дорог человека. Примеры можно приводить до бесконечности, со всех уголков света[10].

(с) Джозеф Кэмпбелл «Тысячеликий герой»

Дурманит разум восходящая луна,
Остатки дня в клубок свернулись у порога.
Предстала взору тускло лунная дорога,
Подбросив ключ к ногам из темного окна.

Стыдливым шепотом доверчивая мгла
Сомкнула очи ясноокого светила,
Красивых сказок ночь туманом приманила,
Добру поведав о коварных планах зла.

Кручина теплится  под натиском огня,
Пугает странствие свирепостью чудовищ,
Но задержаться не велит стыдливо совесть,
Призвав на помощь благородного коня.

Былого мира не осталось и следа,
Полны стенаний и мучительной тревоги
Глаза того, кто не тревожил прежде ноги
В несметных поисках геройского труда.

Направил взор, стальной решимостью сверля,
Ключом сознания открыл врата дремоты,
Помчался рыцарь по просторам небосвода,
Навстречу таинствам людского бытия.