Размышление в ночь на Бородинском поле

                ( и сорок лет спустя )

Кто был, хоть раз, на Бородинском поле,
тот в душу зовы родины внимал,
тот не забудет небо голубое,
гордой земли его за валом – вал.
Нас привезли с экскурсией весёлой,
водили по местам и секторам
ещё задолго до вечерней зори,
я в интересах заплутался сам.
Что в тот… страдный день тогда здесь было,
что здесь непримиримое сошлось,
где каждый шаг, где кровь лилась – могила,
что испытать нам, русским, довелось.
На нас, как прежде, вновь шла вся Европа,
чего они найти хотели здесь,
Россию враз хотели взять галопом,
но – вдрызг разбился боевой замес.
Чуть ли не всю здесь конницу оставил
радетель гордый до чужих земель,
здесь он впервые ощутил бесславно,
что русский дух он не уразумел.

Но… незаметно ночь меня настигла,
последний мой автобус отошёл…
Как мне сказал случайный парень:
- Прыгай!..
Теперь лишь утром твой… придёт ещё.
И он уехал в сторону другую.
Сижу один на лавочке меж тем.
И тьма вокруг меня уж атакует,
прохладою сквозит меж ратных тем.
Та… ночь была такая же, как эта,
средь тел и искорёженных основ,
среди стенаний, вздыбленных лафетов,
и, непонятных краю, языков.
С молитвой люди русские стояли
и защищали свой оплот земли,
и Бог вселял в них силы за печали,
за всё, что они вынести смогли.
И лошади вокруг предсмертно ржали,
и ужас боя всё ещё разит,
где жалости нет – только наказанье,
мольба лишь павших со всех мест звучит.
Ещё слышны раскаты где-то боя,
и месяц с удивлением глядит
на это, людьми вспаханное, поле,
где душу разум сломленный смердит…
Зачем, зачем всё это здесь смешалось,
неужто мысль чела… не осенит,
и чьё-то сердце от любви не сжалось,
что, отбуявшись, вознесём в зенит!..
Холодным ветерком с небес подуло,
и, зябко ёжась, вдоль тропы брожу,
как будто бы, ко мне – предстало дуло…
и я ответа в том не нахожу.
Что мои братья здесь перемололи,
чем я теперь, их предок, тем дышу.
О, Господи, какой изведать доли
им в том пришлось впритык и наяву.
Но колосится колос воздыханный…
и жизнь одной стезёю не объять,
сменяются столетья, нравы, ханы,
но та же всё – земная благодать.
Всему Господь внемляет вразумленье
и каждая, земли, внимает пядь,
что распри нам не вносят оживленья,
и только лишь любви дано взрастать…
Всё та же ночь здесь на меня смотрела,
и я бродил, не мыслящий уснуть,
душа пылала и взбодрилось тело,
и… мой автобус
продолжал мой путь…