Гневная статья

Рискуя вызвать гнев неблагосклонных читателей, все же выскажу ряд соображений, касающихся этого давнего и, видимо, неразрешимого спора. В настоящее время в этимологических словарях можно прочитать, что «гнев» – общеславянское слово, образованное от той же основы, что и «гнить». По мнению Крылова, развитие значения шло таким образом: «гниение», «гниль», «гной», «яд», «злоба», «гнев». Примерно такой же точки зрения придерживается и Шанский: «Гнев. Общеславянское. Происхождение неясно. Скорее всего, является суффиксальным производным, родственным «гнить». В таком случае, «гнев» буквально – «чувство раздражения» (от повреждения)». В подкрепление своих предположений лингвист приводит синонимы: «сердитый», «желчный», «досада», «язвительный», «ядовитый».
Не знаю, как вы, уважаемые читатели, относитесь к этой этимологии, но в моем понимании она не вызывает ни малейшего положительного отклика. Все упомянутые Шанским слова, за исключением первого, никак не отражают понятия «гнев».
В каждом из нас язык живет самостоятельной жизнью, и, хотим мы того или нет, но для глубокого осмысления слова, для определения его места в огромном лексическом массиве, человек сам решает куда определить каждое понятие. Дело в том, что каталогизация лексики в мозге происходит совсем не по тем правилам, по каким это принято делать в современных словарях. Слова не хранятся в нашей памяти в алфавитном порядке, и мы не помним их четких толковых определений, однако в большинстве случаев довольно быстро находим приличествующее месту имена, глаголы и другие части речи. То есть вся лексика имеет между собой некие глубинные, образные, иногда зыбкие, а иногда и прочные связи.
Часто установленные таким образом соответствия представляют ассоциативные мостики и не могут претендовать на роль истинны с точки зрения лингвистики. Иногда они являют типичные примеры дилетантской народной этимологии. Но нельзя разом отмахнуться от всех подобных соображений только на том основании, что они делаются не специалистами. В конечном счете, творцом языка является не маленькая прослойка лингвистов, открывших ряд закономерностей развития языка, а народ во всей непознанности коллективного бессознательного. Как писал в своей книге «К истокам слова» известный лингвист Ю.В. Откупщиков, «народная этимология – это не просто набор нелепых и наивных объяснений происхождения различных слов, а сложное явление, которое нередко ставит в затруднительное положение исследователя, занимающегося историей слова». По его замечанию, действие народной этимологии оставило многочисленные следы в языке, которые в ряде случаев оказались столь незаметно «замаскированными», что ученые не всегда в состоянии отличить народную этимологию от истинной.
В рассуждениях одного из героев М. Горького встречается мысль о том, что слово «гнев» связано по своему происхождению со словом «огонь». Сегодня подобные мысли в интернете высказываются многими любителями русской словесности. Иногда к ним примыкают и профессионалы. Так, этимолог В.В. Мартынов выдвинул ту же идею уже в качестве научной гипотезы. Он привел интересные доводы в пользу своей точки зрения, и, несмотря на ее спорность, с этой этимологией в настоящее время нужно считаться уже как с научной гипотезой.
Выскажем и мы свои соображения. Слова «гнев» и «огонь» по своему внешнему виду отличаются главным образом отсутствием или наличием начального «о». Вопрос в том, можно ли считать эту морфему приставкой? Как мы видим, традиционно языковеды отвечают на этот вопрос отрицательно. Это обстоятельство является одной из причин сближения «гнева» с «гнилью» и отдаления от «огня». Однако в народной речи имеются примеры, когда производные от корня «гнев» имеют приставку «о», а производные от корня «огонь» начальное «о» утратили.
Так, в недалеком прошлом наряду с «прогневаться» существовал глагол «огневаться», который благодаря префиксу выглядел как родственный слову «огонь». Несколько веков назад были и словоформы без «о», связанные с горением. «Возгнещаю» – «раскладываю, развожу огонь», «возгнещение» – «разведение огня». Здесь перед нами – приставка «воз-» и корень «гнещ». «Подгнещаю» – подкладываю что-либо под огонь для его поддержания или усиления». «Подгнета» (подгнетъ) – «розжиг, растопка; все то, что легко возгорается и подкладывается под дрова». Второе значение – иносказательное (сегодня существующее в форме «нагнетать») – «усиливать, возбуждать, обострять» («Подгнету буйности велела дать вина». Ломоносов). Здесь приставка «под-» при том же корне. До нашего времени известно и слово «загнетка», которым обозначают либо место на шестке русской печи (обычно в левой его части), куда сгребаются горячие угли, либо площадку перед устьем русской печи (шесток). Очевидно, что перед нами тот же корень с префиксом «за-».
С осмыслением приведенных примеров, приходишь к пониманию происхождения глагола «нагнетать», который сегодня имеет значение «усиливать, увеличивать давление; обострять какую-либо ситуацию, эмоциональный настрой». С подачи Владимира Даля это слово связывается с «гнёт» – «давление, тяжесть, груз», но возможно и другое понимание его возникновения. «Нагнетать» изначально – поднимать пламя, увеличивать интенсивность горения. Когда для этих целей стали применять наддув воздуха при помощи мехов, например в кузнечном ремесле, слово прочно связалось с этим процессом. Далее под «нагнетанием» стали понимать «усиленный искусственный приток воздуха», а затем и «усиление чего-либо не совсем видимого» («нагнетание обстановки», «нагнетание страстей, ужаса, тоски»).
Таким образом, в ряде случаев разведение огня выражалось глаголом «гнести» (гнещать?) и не содержало начального «о». Следует также поставить вопрос, каким образом «гнести» – «гореть» связано с «гнести» – «давить, притеснять»? Что это, случайное совпадение, или между этими лексемами существует взаимосвязь?
Отметим еще один любопытный факт: у существительного «огонь» нет однокоренной глагольной формы. Нам приходится привлекать иное слово для обозначения этого процесса: «разжечь», «развести», «запалить» и пр. Для сравнения: «воспламенить» – «пламя», «запалить» – «пыл», «засветить» – «свет», «разжарить» – «жар». Исходя из этого, следует спросить, не является ли глагол «гнести» однокоренным к существительному «огонь»? Если да, то что такое «о» – префикс или же утраченный из корня гласный?
Подойдем к проблеме с точки зрения семантики. Словарь синонимов русского языка указывает на общность понятий «гнев» и «ярость». «Гнев» – состояние и чувство сильнейшего негодования и возмущения, вызванных кем-либо или чем-либо; «ярость» – сильнейший гнев, крайняя степень негодования.
Даль определяет «гнев» как сильное чувство негодования, страстный порыв, вызванный досадой. Иногда синонимом обозначения проявления гнева выступает «сердце». «Господин сердится» (гневается), «хозяин вскричал в сердцах» (в гневе). В русской культуре сердце считается «местом обитания души», а следовательно, всех чувств и эмоций. Один из синонимов глагола «гневаться» – «серчать» указывает на прямую связь между сердцем и гневом в представлении носителей русского языка. В то же время для нас живое сердце является «пламенным мотором», неиссякаемым энергетическим (огненным) источником. Если человек эмоционально холоден, то мы говорим, что у него каменное (ледяное) сердце.
Выплеск эмоций язык рисует «горячностью» и связывает с «повышенной температурой». Если мы описываем человека, который негодует и гневится, то употребляем такие выражения как: «вспыхнул», «горячится», «кипит», «распаляется», «пылает», «пышет», «готов взорваться». Все они недвусмысленно указывают на огненную стихию. То же касается и «ярости», «разъяренности», произошедших от весеннего (яркого, ярового, яростного) солнца, персонификацией которого в народной мифологии являлся бог Ярило.
«Ярость» – вышедший из-под контроля сильный гнев, эмоция, проявления которой неконтролируемы. Связь «ярости» с «огнем» еще более очевидна, чем связь «гнева» с «огнем». Даль отмечает следующие значения прилагательного «ярый» – «огненный, пылкий; сердитый, злой, лютый; горячий, запальчивый; крепкий, сильный, жестокий, резкий; скорый, бойкий, неудержный, быстрый; крайне ретивый, рьяный; расплавленный и плавкий; весьма горючий; белый, блестящий, яркий; горячий, похотливый». Глагольные синонимы «яриться» – «кипятиться», «горячиться» также выражают связь с интенсивным теплоотделением человека, находящегося в состоянии ярости.
В давние времена прилагательное «огнедышащий» означало «исполненный безмерного гнева, ярости». Другая его форма – «огнедыхательный».
Анализируя употребление в старину понятия «гнев», можно заметить, что гневаться могли себе позволить далеко не все жители Руси. Такая эмоциональная реакция считалась возможной только для людей, облеченных властью, в отношении к их подчиненным, слугам, холопам.  Гневная реакция приличествовала страшим по возрасту или положению, желающим наказать виновных. Гневаться могли цари, государи, бояре или помещики и главы семейств. Гнев тесно связан с воздаянием за провинности, прегрешения и проступки, это праведная, то есть справедливая кара.
Вполне возможно, что первоначальный праведный гнев мог происходить от Бога, причем еще за пределами христианской мифологии. Представление о праведном гневе в древнерусской языческой культуре, очевидно, связывалось с высшим божеством Киевской Руси – Перуном. Перуна, бога грозы, считали покровителем военной дружины и изображали в образе всадника, поражающего своим оружием змеевидного врага. Позднее, с принятием христианства, подобное представление о высшем гневе было перенесено на образ Бога Отца или Иисуса Христа в Судный день (День гнева). До сих пор в русском языке существует устойчивое выражение: «гневить бога».
Связь бога-громовержца, метателя молний с огнем не подлежит сомнению, а значит, подтверждается и параллель «гнев божий» – «огонь небесный». Если эти соображения верны, тогда становится понятным и соотношение с «гнести» в значении «давить, теснить», ведь слово «молния» по своей этимологии близка к понятиям «молот, молотить, молоть, размалывать».
А теперь разберем, откуда же в официальной научной версии могла произойти отсылка «гнева» к «гнили». Видимо, эти выводы частично имеют отношение к тому старинному значению, которое привел П.Я. Черных: «гнев» – состояние больного, покрытого струпьями, гноящимися ранами». Первоисточник этой цитаты нам найти не удалось, но известно, что болезнь человека часто сопровождается повышением температуры тела, жаром, горячкой. От этого многие недуги прозывались «огненными» словами. «Летучий огонь» – род болезни, проявляющейся в виде сыпи и прыщиков на лице; «огневая болезнь», она же «огневица», «огница» – горячка. «Огонь» и «болезнь» в этом отношении идут рука об руку. Возможно, что имело место неправильное прочтение какого-нибудь древнего текса, в котором речь шла о больном, лежащем вогне (вогневе). С учетом того, что ранее слова на письме не разделялись пробелами, можно допустить такую ситуацию.
Кроме того, существовало старославянское слово «гньсь», заимствованное из греческого, которое переводится на русский как «грязь, гниль, гной». Вообще, как нам удалось выяснить, с гниением огонь связывает только одно: мышачим огнем в старину назывались гнилушки, которые светились в темноте.
В заключение еще раз процитирую Ю.В. Откупщикова: «Пример со словом «гнев» показывает, сколь условными могут быть границы между народной и научной этимологией. В одних случаях этимология, долгое время считавшаяся народной, может получить в конце концов всеобщее научное признание. И, наоборот, этимология, фигурирующая в качестве научной, может оказаться на одном уровне с народной этимологией».