25 января

Двадцать пятого, каждый год,
в январе
выхожу покурить на крыльцо
на заре,
Тихой грустью хрустит снежок
под ногой.
Вот и все, говорю, дружок
дорогой.

Прокурил скоморох, пропил,
проплясал,
жизнь свою от перил
отвязал.
А напел, начудил, наплёл, -
на гектар.
Но светлей теперь
от твоих гитар.

Был ведь прост, проще только бог
на углу,
был, как ветер он, что неплох
кораблю,
на котором все мы, бубня
во хмелю,
закричали за ним – Земля!
И – Люблю!..

Не во многих сейчас был он терках
силен,
Но, смеюсь, что по теткам
все так же смышлен,
И хохлов бы послал всех и «на…»
да и «в…»
на фронтах, и не только эфирной
войны.

Пел бы песни, пронзительней тем,
чем честней,
Взглядом колко-презрительней,
коль про властей,
про воров, нуворишей,
и вновь за страну,
снова заговорившую,
и такую,
одну.

Ну и так бы мотался по жизни
с душой
оглушительной и большой.

Двадцать пятого, каждый год,
в январе
выхожу покурить на крыльцо
на заре.
Тихой грустью хрустит снежок
под ногой.
Скоро все мы пойдем, дружок,
за тобой.