Вечный Рим

осенне-зябкий лезет ветер
рукой холодной под пальто.
сентябрь все скорбит о лете,
и воет призраком столетий
души в отрепьях решето.
иду вдоль шумной магистрали,
бетонный город позади
горит в огне свинца и стали-
мираж на Шелковом пути.

ношусь я непрезретым зверем
по мирным улицам столиц.
встречались мы из эры в эру,
целуя в низком небе сером
следы Ареса колесниц.
за злых и алчных монархов,
за волю, веру в светлый рок,
кололи мы врага на шпагах
спускали вовремя курок.

ты помнишь, словно выпив яду,
дряхлел и вял великий Рим?
разбита римская армада
под флагом варварского стада
и мы в развалинах стоим.
в тот миг погибла наша вечность
и дали клятву мы с тобой,
чтоб сохранить в бессмертьи верность,
каков жесток бы ни был бой.

ты помнишь сгорбленные спины
в от солнца выцветших плащах,
как мы в далекой Палестине
с коней валили сарацина,
а ночью шепотом, в сердцах
мы папу Урбана второго
 все проклинали как могли,
и все клялись унесть мы ноги
с святой проклятой той земли.

ты помнишь ночь, когда пророки
в последний раз бьют в барабан,
и сыновья Тескатлипоки,
ворвавшись с моря на востоке,
дотла сожгли Теночтитлан?
и нас пытая до побоищ,
Кортес поднять так и не смог
завесу тайны тех сокровищ,
что спрятал принц Куатемок.

скажи, ты помнишь, под Атлантой,
под пушек злобный перезвон,
мы вспоминали предзакатный,
такой душе в тот миг отрадный,
плантаций хлопка тихий сон?
в тени разросшейся дубравы
копыта вдаль манящий стук -
таков наш вечно юный, правый,
как раб пленный гордый юг.

и помнишь ли, как сбитой птицей,
лишенный чувств и исступлён,
ты в небеса Аустерлица,
припомнив все родные лица,
слал свой по-детски громкий стон?
и я лежал, объятый крепко
тяжелой мыслью, средь полей,
что знамя, сорванное с древка-
французу отданный трофей.

а там, на подступах к Берлину,
мотал я грязный серый бинт
на чью-то впалую грудину,
и бил с небес из формалина
твой истребитель як-один.
ты помнишь все без исключенья.
живя под мирною звездой,
не зная бед, утрат, сражений,
не знал и встречи я с тобой.

быть может, на заре эпохи,
где мира сильные сего
всех нас на выдохе и вдохе
без промедленья и подвоха
убить вольны до одного,
нас ждет совсем иная битва -
обстрел с противных берегов.
она жестока, но красива,
и называется любовь.

считая дни до встречи этой,
я заживу рутинным днём.
сентябрь,что скорбит о лете,
сменится вскоре октябрем.
и на скамейке в старом парке
прохладным вечером одним
два незнакомца в переглядке
вновь обретут свой вечный Рим.