Бесёнок. Под покровом тёмной ночи...

Под покровом тёмной ночи,
В бокале лунного вина,
Наблюдает сумасшедший,
как горят томно глаза.
Два чертёнка, мелких беса,
смотрят дико, метя взгляд
то направо, то налево,
то души порок сверлЯт.
Глаза ясного мерцанья,
два сосуда темноты,
будоражат миг сознанья,
с ними, небо, не шути.
Под покровом спящей знати,
и неведомых людей,
когда плевать на чувства власти,
нет сильнее тех страстей,
что живут в одном исчадье
ада, рая- вам решать,
нечеловеческие пакости,
готовые судьбы ломать.
Ночь. Луна сияет златом.
Окна тухнут в мираже.
Просыпается ворюга,
искать яйца Фаберже.
Скрипнет в кухне половица,
Холодильник застучит.
Бац! Да что за небылица?
Кто же в час такой не спит?
Повключается повсюду
свет и выбежит народ,
Что? Теракт?
Али Россия, грабит матушку,зовёт
люд простой и люд убогий,
посмотреть на беспредел,
на законы без свободы,
на правительство без схем.
Нет, помилуйте, бродяги,
это ,братцы, не война.
Это всё песня трудяги,
Полуночного кота.
Котик ночью спать не хочет,
Нежный милый хочет жрать,
ибо желчь желудок сводит,
а хозяйке наплевать.
Нынче город засыпает,
На круги своя бредёт.
Только очи не смыкает
наш герой, покоя ждёт.
И как только свиснет ветер,
И зальётся храпом печь,
Станет друг наш храбр и весел,
И пойдёт мышей стеречь.
По забору ходит бойко,
Хвост подняв гордо трубой,
Слушает стон птичий звонкий,
то совинный, то глухой.
Он мяукнет на вокзале,
Он споёт про жизнь луны .
Промурлычет про : "нельзя ли,
мне кусочек ветчины?"
Он, бесёнок, очень хитрый,
Знает толк в улове дня,
Но бывает он несытый,
И в него плюёт свинья
что называется человеком,
а человека в свинстве нет,
и мой котёнок по бульварам
шатается, как оглоед.
И иногда ему так больно,
И он не встретит теплоты.
Его прогонят, не увидит
он ни любви, ни доброты.
Я их люблю, таких хороших,
таких мурчащих, или нет,
таких кусающихся, дотошных,
пред ними гас не один свет.
Кто их не знал, кто их не гладил,
Кто их за ушком не чесал,
Тот жизнь свою впустую тратил,
Тот просто так бродил-вздыхал.
И если в доме очень пусто,
И нет ни капельки любви,
взгляни в окно, там ходит чувство,
из шерсти мягкой, изнутри
оно сияет осязаньем
оно сияет, как звезда,
оно горит мечтою странной,
ему не нужно серебра.
Мой милый бес всегда был рядом,
И за его когтистый взгляд,
Я б отдал душу, если надо,
Его увидеть б снова рад.
Я так скучаю по дыханию,
по серым лапам на щеке,
по его выходкам-желанию,
душевной чудной красоте.
Мне б просто бы обнять хотелось,
И посмотреть в его глаза,
такие искренне-родные...
но смерть сказала мне: нельзя.
И что с того осталось в доме?
Что эта кухня и кровать?
Я забываюсь в телефоне,
Мне некого порой обнять.
Ушёл философ, дивный гений,
(И не про Пушкина пишу),
Ушёл мой друг, и я тоскую,
и иногда по нём реву.
Возможно, будет ещё кошка,
Или огромный рыжий кот,
Но ты останешься единственным,
кого любило сердце. Вот.
Тебя не заменить на имя,
тебя не воскресить землёй,
твоя усопшая могила
исчезла в темноте ночной.
Выходит месяц.
Звон бокала.
И сумасшедший за стеной.
Он смотрит, как играет маленький
котёнок с бантиком,
ой-ой,
проходит месяц, мчатся годы,
и люди рвут календари...
и молятся за все народы...
и пишут прописи любви
на плитах мраморных огнистых,
на тех , под коими спит кость,
но где же мир для этих смертных,
чьё имя не берут в вопрос?
А если честно, состраданья,
в них больше, чем в людях живых .
Они пример для подражанья,
они святая есть святых.
В том смысле, что они добрее,
теплее, крепче руку жмут.
Они не бросят, не заменят,
                не обманут,
                не предадут.