Штуша Кутуша

Из всех страстей зависть самая отвратительная. Под знаменем зависти шествуют ненависть, предательство и интриги.
                Клод Адриан Гельвеций

                Вместо предисловия

Нет, Штуша Кутуша не была злым человеком. Всегда стремилась прийти на помощь страждущим, поддержать их нестройной беседой, успокоить с помощью пары бутылок легкого спиртного напитка, чтобы затем препарировать расслабленный мозг бедолаг своими умозаключениями, нравоучениями и рассуждениями о литературе.
Пускай Штуша Кутуша слыла непробиваемой занудой, но как она любила себя в таких беседах! Женщина презирала себя в зеркалах, но обожала себя слушать, с горячностью доказывая, что Пушкин - великий поэт. В принципе, никто с этим утверждением и не спорил, но Штуша Кутуша в такие моменты оперировала неопровержимыми доказательствами с той самоотверженностью,  будто собеседник ей перечил и, громыхая кулаками по столу с незамысловатыми закусками, пытался доказать обратное. Если бы подобные разговоры перетекали в страстные объятия и непременное сбрасывание одежды, можно было бы понять нашу героиню. Однако этого не происходило. Переговорщик изумленно хлопал осоловелыми глазами и мысленно искал варианты для прерывания потока никчемной речи. В общем, легче прервать беременность, чем изрыгающую банальные фразы Штушу Кутушу.

                ***
    В домике, возведенном на окраине забытой деревни, сорокалетняя Штуша Кутуша с неопрятными волосами, разбросанными в хаотичном порядке по полным плечам, облаченным в мешковатое одеяние, потягивала вино из тонкостенного бокала и битый час пыталась подобрать самую нелепую картинку для рекламы литературного конкурса, который обещал стать традиционным, но пока еще не был раскрученным настолько, чтобы писатели изо всех волостей, сторон света и уголков земного шара с нетерпением ждали его старта. Да и Штуша Кутуша очень не хотела этого. Ей претила сама мысль о том, что организаторов похвалят, победителей наградят, а ее, неприметного системного администратора, никто и не вспомнит.
- Вы не любите меня, и я не люблю вас всех. Как подать рекламу в невыгодном свете, чтобы событие не состоялось…Логотип убираем… снимки счастливых лауреатов уничтожаем… отправляем в корзину и момент открытия… фотографии призов – долой!
От ярости противно ныло в области солнечного сплетения, будто сто чертей выкручивали внутренности, но Штушу, замыслившую недоброе, ничто не могло остановить.
   
Часы показывали половину десятого вечера, когда бутылка из-под белого полусладкого отправилась в урну, а необходимая картинка, наконец,  была извлечена на свет из необъятного количества электронных папок. Обычная фотография: уставшая женщина и мальчик с сертификатом в руках. Этот ребенок когда-то прислал свой слабенький рассказ с обилием речевых и грамматических ошибок на конкурс и, естественно, именитые эксперты жюри не оценили творчество начинающего автора.
- Это как раз то, что нужно! – воскликнула Штуша Кутуша и, довольная собой, пробежалась пальцами по клавиатуре. Вуаля! Желающим принять участие в конкурсе нелепый снимок мог поведать о том, что мероприятие средней паршивости и не стоит обращать на него внимания, мол, проходите мимо, люди добрые, программа рассчитана на детей и графоманов-неудачников, да и тех ничего хорошего не ждет: наградят обычными сертификатами и отправят восвояси.
- Ой, какая я молодец! Кто молодец?! Я молодец! – Штуша Кутуша ликовала и светилась от счастья. Еще бы, столько времени потратила на поиск материала, отвергающего все наработки организаторов!
Системная администраторша могла бы и не стараться пакостить: ее название статьи изначально ставило в тупик поистине талантливых людей. Над рекламным постом красовалась надпись: «Начат набор работ». Н-да… Любой грамотно пишущий человек справедливо отметит, что набирать можно тексты, петли для вязания или сотрудников для работы. «Начат набор работ…» Абракадабра! Если речь идет о литературных состязаниях, то пишут о начале приема поэтических и прозаических произведений.

 Штуша Кутуша бесконтрольно плыла по волнам собственной безграмотности, не подозревая об этом. Это простительно обладательнице диплома бухгалтера, не так ли?
Читатель вздохнет: «Как же ее занесло не в ту степь? Как приняли на работу?» Этим же вопросом задавались и окружающие, и коллеги, посмеиваясь над бесконечными ляпсусами в статьях, написанными неумелой рукой Штуши. Они открыто вопрошали: «Откуда взялась эта дура, если у нас и своих дур полно?» А шеф был добродушным человеком, он жалел ее, убогую. Понятно же, уволь ее, и больше никто в небольшом провинциальном городке не примет в свой коллектив неприметную особу с непомерным гонором и амбициями, но ленивую и безответственную - от самого кончика крупного носа на вытянутом лице до огромным ступней в обувке непонятного происхождения. Не знал шеф, что неприметная особа свои рассказы о Пушкине перемежала восклицаниями о глупости того, кто дал ей хлеб. Насколько реальна встреча благородства с благодарностью лицом к лицу? Пятьдесят на пятьдесят. Но это совсем другая история, в которой можно пожалеть уже шефа, как и всех хороших людей, которые вместо благодарности получают в спину комья грязи.

Откуда же появилась интриганка Штуша Кутуша?
Шеф приютил ее после скандального увольнения из районной газеты, когда редактор раскусил, что столичная штучка бездарна до невозможности и не может связать пару простых слов. Да, Штуша прибыла в глубинку из крайнего полиса у самой столицы и кичилась своим происхождением.
Лет пять назад наша героиня осознала:
- Смысл жизни – в духовном обогащении.
Тогда она с горечью вздохнула и прибилась к сектантам, попутно напитавшись от них мыслью о необходимости жить ближе к природе:
- Земля – мать. Небо – отец. Прими ментальность древних славян. Боги позаботятся о тебе.
Кто же из нас не мечтает о заботе? Забота и есть проявление любви.
Шаман без бубна – не шаман, поэтому Штуша Кутуша скупила всевозможную сектантскую литературу и книги о язычестве, а затем, после досконального изучения приобретенных изданий, покинула насиженное место в столице и, набрав кучу кредитов, построила экологически чистое убежище из натурального дерева в далекой от цивилизации деревушке… в радиационной зоне.
Сектанты жили недалеко от нее, отгородившись от населения высоким забором. Они редко выходили за пределы своего пристанища. А если и появлялись в местных торговых точках, то крупными партиями скупали продовольствие и ловили на себе любопытные взгляды окружающих. От местных старожилов их отличал внешний вид: пресловутые мешковатые юбки, широкие штаны, неухоженные распущенные волосы.
Не стала Штуша жить за их высоким забором. Полюбила уединение, и оно ответило взаимностью. Изучая языческие ритуалы и магические обряды в полной изоляции от общества, все же изредка приглашала гостей, которым старалась ничего не рассказывать о себе. А если и делилась какой-либо информацией, то приукрашивала истории настолько неправдоподобно, что повествование вызывало улыбку.
- Ах, видели бы вы этих мужчин! - мечтательно закатывая глаза, она восхищалась мужчинами, якобы усыпавшими ее ложе лепестками роз.
- А как меня встречали именитые московские поэты! – и перечисляла фамилии, известные лишь ей одной.
- Ненавижу детей! Не понимаю, зачем обзаводиться семьей! – с вызовом восклицала и выдерживала паузу, наблюдая за реакцией слушателей.
Сколько чертей уживалось в ней, или сколько полетов в облака на невидимом парашюте она совершила – не могу сказать. Ее бросало из крайности в крайность, и многим Штуша Кутуша казалась или шизофреничкой, нуждающейся в хорошем психиатре, или безнадежной мечтательницей. Если все-таки принять ее как натуру с утонченной  душевной организацией, которая ввиду одиночества остро нуждается в публике, то миф о ее полетах в облаках разбивался о реальность. В свободное время Штуша агитировала других столичных жителей перебраться в домики секты, и те, поверив ей, бросали семьи и пересекали полстраны в поисках счастья в служении природе и неведомым богам.

Этим событиям предшествовали удивительные поиски себя и душевные метания. Религия показалась спасительным средством от гордыни. Об этом непростительном грехе женщине намекнул один из немногих знакомый:
- Бог тебя полюбит, если ты усмиришь пороки! Гордыня – страшный грех. Полюби Бога, как себя!
Да, Бог ее полюбит. Почему бы не любить ее? И Штуша Кутуша наивно поддалась чарам знакомца, поверила каждому сказанному слову и с вдохновением провела месяц в монастыре. Молитвы, духовное очищение, скромная пища. Нет, не об этом она мечтала.
- Суть религии – в укреплении государственности, - героиня быстро пришла в себя и, забросив потрепанную библию, отправилась на поиски смысла жизни в вине и водке, выпиваемых в случайных компаниях.
Ах, сколько любопытных персонажей поднимало чарочку за ее здоровье. Спиртное притупляло душевную боль, с ним и одиночество начинало казаться временным уединением. Как известно, именно уединение направляет человека в нужную, полезную для него сторону. Познав одиночество, многие женщины или остаются в «собственном монастыре», или подаются в магию, чем и решила заняться мадам, ведь монастырь – уже пройденный этап. Магия природы, магия слова, белая магия, черная…

Еще десятилетие назад Штуша Кутуша была успешна и жила в достатке, работала редактором московского бизнес-портала, куда ее устроил женатый любовник-учредитель, внезапно обнаружив собственную симпатию в заурядной газетенке, где она числилась репортером. Влиятельный мужчина не слыл ловеласом и красавцем. Его дело процветало – этим он и был интересен для представительниц прекрасной половины человечества. Приняв от любовника в подарок съемную однокомнатную квартирку в спальном районе, женщина тогда, чтобы соответствовать образу инженю, носила модные короткие стрижки и туфли на высоком каблуке, высокую грудь оставляла вызывающе открытой, влезая в обтягивающие платьица с глубоким декольте. Партнер был не свободен, но Штуша, в ожидании любимого коротая долгие вечера с бокалом игристого и дешевым детективом, верила, что ситуация рано или поздно сложится в ее пользу.
Она искренне любила его. Не за деньги. Быть может, той искренней, глубокой любовью, которая встречается лишь раз в судьбе. Любил ли он ее?.. Верная привязанность партнера стала назойливой мыслью. Иногда засыпая на плече покровителя, прелестница, позевывая, жмурилась от счастья:
- Господи, неужели меня любит такой человек?
Несколько лет длилась эта связь. Любовник оплачивал уютное гнездышко, дарил, как подобается, подарки, выгуливал молодицу по ресторанам и выставкам современного искусства. Однако, как часто случается, постепенно встречи стали реже и короче, мужчина обрастал детьми и новыми семейными обязательствами, а с каждым годом тускневшая Кутуша, которая никогда не могла похвастаться красотой и умом, стала напрягать его назойливостью; к тому же ее расползающаяся фигура уже не возбуждала, а наводила на тоскливые мысли. Походы пары по злачным местам сошли на нет, зато активизировалась зона конфликтов, возникавших на пустом месте. Былые чувства остыли. В один прекрасный момент любовник предложил на время отдохнуть друг от друга и исчез, при этом уволив Штушу Кутушу за несоответствие занимаемой должности. Финансовый поток неожиданно исчерпался. Вот так, мысленно примеряя свадебное платье и возможность не зарабатывать деньги, но тратить их, Штуша потеряла бдительность, поддалась природной лени и уже давно перестала появляться на рабочем месте. Конечно, наглость с ее стороны. Но и он тоже хорош!

Еще в ту пору, когда наша героиня сидела со счетной машинкой в руках перед кипой документации с неимоверным количеством столбиков и таблиц с цифрами, и по-юношески мечтала прославиться на весь мир, она ненавидела бедных и неуспешных. Вместе с рабочим местом в крохотной бухгалтерии фирмы с сомнительной репутацией в ее жизнь вошла ненависть.

Нет, это случилось раньше, во время учебы в колледже. Популярность других девушек, которая  не светила ей, вызывала непреодолимую зависть и чувство стремления к недостижимым высотам.
- Почему ими восхищаются? Почему за ними идут толпы поклонников? Почему… Я тоже так могу.
Штуша стремилась подружиться с однокурсницами, которые веселились ночи напролет, принимали участие в конкурсах красоты, заполонивших постсоветское пространство, нравились преподавателям и «новым русским», выходили замуж за бизнесменов и иностранцев. Но девушки ее не принимали в свое сообщество. Она была заурядной серой мышью, с которой рядом скучно и не интересно. Штуша видела причину в другом: это из-за ее бедности круг знакомых узок.
 Тогда в душе Штуши Кутуши и появился очередной чертенок, который не давал покоя, если у кого-то случалась радость. Он изо всех сил колотил изнутри в солнечное сплетение, и от этого становилось совсем тошно. Девушка строила планы, как обрести удачу, как разбогатеть. Ее мозг рождал креативные идеи, и, если бы она хоть раз только пошевелила пальцем, любая из идей смогла бы получить реальное воплощение. Но помыслы оставались мемами, безжизненными фантазиями.

Быть может, чувство презрения к тем, кто не способен обеспечить себя в материальном плане, появилось в детстве, в 90-е, когда школьную форму можно было не носить в силу одержавшей победу демократии в стране.  Одноклассницы, пользуясь бесформенной анархией, щеголяли в джинсовых нарядах, костюмах из латекса, лосинах, мини-юбках из кожи, а ее родители не могли купить дорогие и модные вещи. Ей, Штуше Кутуше, приходилось каждое утро натягивать унылое коричневое платье с заплатками на локтях и подвергаться насмешкам.
- Вы не любите меня! – кричала она на папу и маму, а те делали вид, что не слышат.
Нет, они не были плохими родителями. На тот момент папа, всю жизнь вкалывавший на заводе, подвергся сокращению, мама устроилась на рынок продавцом. Естественно, денег в семье не хватало, и родители отказывались принимать позицию дочери. Их любовь к ней, тихая и сдержанная, позволяла дать все необходимое подростку для жизнедеятельности. Побрякушки, модная одежда – это лишнее, это возрастные капризы, исполнять которые никто не обязан.
Девиз семейства Штуши Кутуши непритязательно гласил: «Во всем должна быть скромность». Небольшая квартирка на верхнем этаже панельного дома была скромно обставлена. В праздники, как и в будние дни, на стареньком столе, покрытом клеенкой в трещинках, всегда была скромная пища в то время, когда столы соседей ломились от деликатесов. Соседка по лестничной площадке, ровесница Штуши, каждое лето проводила на море, как и многие другие сверстники, в жаркое время года покидавшие душный город. Кутуша всегда была на месте, потому что «жить нужно скромнее», как уверял папа. Ее ежедневный маршрут ограничивался двумя пунктами: школа – дом. По мере взросления изменился: колледж – дом.
- Как ты не понимаешь, - вздыхал отец и уходил на какой-нибудь митинг или к игрокам в домино, а мать укоризненно кивала головой и не успокаивала ответом. Она постоянно что-то готовила, стирала, суетилась, убегала за прилавок, прибегала с сумкой, полной продуктов, и молчала, будто боялась своими словами обидеть домочадцев.

Мать не всегда была такой безропотной. В пору учебы в начальных классах со скандалом отправляла в угол за каждую «тройку», пока не смирилась: не быть ее дочке отличницей, активисткой, примером для подражания. Она мирилась со многими вещами. И с неопрятностью Штуши детсадовского возраста, когда приходилось ежедневно застирывать заляпанные кашей воротнички и сарафанчики. И с бесконечными простудами, если нужно было контролировать температуру сутки напролет. Мать срослась с ее проблемами, и они больше не раздражали ее, как прежде, когда Штуша Кутуша в младенческом возрасте поднимала ее среди ночи громким криком, требуя соску или сухие пеленки. Тогда женщина нервничала, устало трясла ребенка и в сердцах выдыхала:
- Как ты мне надоела! Когда же я высплюсь?
И Штуша Кутуша, всхлипывая, испуганно смотрела на нее серьезными синими глазами и думала:
- А ты любишь меня, мама?

Штуше было неуютно еще в утробе, когда острые приступы токсикоза выворачивали все внутренности ее мамы наизнанку от подступающей рвоты, и та беспомощно заливалась слезами, и еще не познавший отцовства папа слышал ее горькие слова:
- Ненавижу этого ребенка. Не хочу!