Имена собственные

       Священник Флоренский... Кто он такой, кем он был?
     Как и в случае с Ницше, нам непонятно кем он был - был ли Ницше филологом? историком? поэтом? пророком? философом наконец? был ли Ницше поэтом? Так и с Флоренским, смотришь на него и не понимаешь кто же перед тобой - прекрасный, талантливый учёный, метафизик от Бога или же религиозный, святой человек, мистик или рационалист?
     Круто намешано... можно сказать про такие дарования, про таких людей. Широкий обхват души... Необычайная объёмность, объемлемость...
Нечто такое, что не только в "измы" не входит, но и символически не очень-то сочетается, как наука и духовидение Флоренского, или же филология(то есть по существу "буква") и метафорическое пророчество Ницше.
     "Сам чёрт ногу сломает" - дословно про них - "чёрт не пройдёт". Черти привычно и легко ходят по обжитым каналам, но там, где всему жизненному потоку сказано "да" - чертям не место.
     Мы вынужденны склоняться к имени - собственному, а не к великим именам "Поэт", "Философ" - не "Поэт" и не "Философ" - Флоренский, Ницше. И всё...
И Гёте таким же был - поэт, писатель, философ, учёный??? ГЁТЕ... всё... Имя собственное...
     Знать бы ещё - что такое это Имя Собственное? "Самое само"?
    "Отличие от иного, сбывающееся вне перехода в иное, есть именование" - пишет Лосев - "Я утверждаю, что имя вещи, или сущности, есть сама вещь, сущность, хотя и отлично от неё; что имя предмета неотделимо от самого предмета, хотя и отлично от него; что имя сущности есть смысловая энергия сущности".
    Значит, Имя Собственное - интимная энергия сущности. Протоплазма судьбы.
Флоренский - слишком длинное имя, Флоренский из природы "геометров", как и Декарт, у Флоренского - пространственное мышление.
    Своими первыми работами в собрании сочинений Флоренский ставит математические опыты, он опирается на тождество ума, тоже самое несколькими веками ранее делал до него и Декарт. Но это - лишь перекличка, идущая из одной области, - сложение неподконтрольных величин в резонансном ящике. Мыслить поверхностями плодотворно и не типично даже для истории философии, потому что это означает мыслить "извне". Большинство философов, как новейших, так и древнейших мыслили "изнутри". Например, Паскаль - "внутренний мыслитель" и Кьеркегор - "внутренний", вовне восседает ещё лишь Ницше, но Ницше позволяет нести его этому "вне" полным ходом, Декарт же и Флоренский "поверяют" своё "вне" мощным разумом, они выбирают точку, вокруг которой это "вне" должно будет всякий раз крутиться. Причём точка Декарта нам хорошо известна и даже набила оскомину на языке - это "мыслю, и следовательно существую", а вот у Флоренского таких точек несколько, он буквально пишет работу по этому поводу - по поводу точек несоразмерно искривляющих геометрические поверхности, в общем точек их абсолютного разрыва и определения. Ницше же пускал свой разум вслед за конём, скачущим по степям, Ницше никогда не был известен "степенный разум".
       И что же - Декарт сгорел, Флоренского расстреляли, Ницше сошёл с ума.
Но их имена собственные остались, осталась смысловая энергетика их сущностей, и продолжает жить.
      "Ибо нельзя у Лица похитить присущую ему личность" - Флоренский.

      Нужно сказать, что "геометрическим мышлением" обладали и прародители нашей философии - древние греки. Но они обладали им как общей ментальностью, выражаясь современным языком, а не как индивидуальным достоинством, причём обладали в совершенно разной степени. Вопрос этот ещё не открыт и не поднят, впрочем как и многие другие нетрадиционные вопросы философии. Но совершенно ясно, что мышление древнего грека шло извне, скорее от Космоса, чем от него самого, что после античного мира это положение кардинально изменилось и стало превалировать обратное обстояние дел, когда виделось невидимое и нечувственное - трансцендентное, и божественное, которое у древнего грека было столь же осязаемым и воспринимаемым как и всё остальное, в крайнем случае не отделялось непроходимой пропастью, вдруг стало "вытаскивать всё из себя". Что же касается Нового времени, то оно также исходило изнутри, только теперь изнутри индивидуальной души. Корневой метод мышления "извне", таким образом, был потерян.
      Вот почему любое, сколько-нибудь существенное возвращение к нему - аномалия на философском поприще, и мы видим, что сам Флоренский и является такой аномалией не только среди всего остального русского религиозно-мыслительного опыта, но даже и среди западного, где ему сродни всего лишь несколько имён.
      Можно поставить рядом Соловьёва, Карсавина, Булгакова, Бердяева, Мережковского, Ильина, Франка, включая Лосева, включая Шестова, но нельзя поставить рядом с ними Флоренского - не тот тип. Конечно, в философско-религиозном русском потоке много "отдельностей", "одиночек", "исключительностей" - это Лосев, это Шестов, это Фёдоров, это Шпет, но каждый их них будучи самородком, самородок всё ж русский, Флоренский же к самородкам, пожалуй даже и не относится, но сразу же к тому, что без всякого отечества называется "гений". Слишком универсален отец Павел и слишком не таким образом, как допустим Шпет, который "светски универсален"(что, позволим себе заметить, не есть ругательство). Нет, Флоренский универсален плодотворностью, а не образованностью, то есть творческой воображающей стороной универсален. Этакий "малый Леонардо"...
      И читая Флоренского, также, как и читая тексты Леонардо - нельзя сказать ни какого отечества человек это пишет, ни какого времени...
Кроме того, как ни странно, читать этого человека очень просто, сказывается в его словах "бестрепетное сердце непреложной истины"))).