Грибная война

СКАЗКА

Вступление

Когда-то всё рождается,
когда-то всё уйдёт.
Опушка зря бахвалится -
ей это не идёт.
В лесу же тайн немерено,
раскрыть их мудрено,
веками то проверено,
едва кому дано.
Пока своим не станешь тут,
умом лес не понять -
об этом скажет всякий дуб -
аршином не объять.
Не ходит тут учёный кот,
не бродит кот простой,
рассказывая анекдот,
нет цепи золотой.
В лесу текёт простая жизнь:
кикиморы хандрят,
деревья то стремятся в высь,
то с холодами спят,
всё суетятся муравьи
и прочая братва,
то зеленеет, то летит,
а то гниёт листва.
И лишь Яга, забыв метлу,
в избе сидит своей,
грибы кромсает зло на суп,
всё становясь мрачней  -
напел ей Леший аргумент,
что, мол, в её избу
решил засеять Президент
грибную голытьбу,
он на Поляне уж стоит,
дебелый Президент,
он так накачан и побрит,
не то, что конкурент,
уже доносят – он готов
Поляну двинуть вширь,
полезут полчища грибов
и будут всех душить.
Был Леший обдурить силён
босой лесной народ,
и шли к нему все на поклон,
хоть знали, что он жмот.
Но простодушный лесовик
никак не понимал,
зачем ежу ещё плавник,
иль дуб чем помешал.

Поляна

В чащобе на Ясной Поляне,
на север от Старой Сосны,
коль двигаться всё время прямо,
чуть правой косясь стороны,
грибное сообщество держит
исконно грибные места,
сменяются тут президенты,
а жизнь от куста до куста.
У нового ныне есть виды,
какие, не знает пока
крутой Подберёзовик, с виду,
на деле ж гнилой до пупка.
Он в ухо поёт Президенту,
Вожак, мол, пусть держит народ,
имеет он все инструменты,
чтоб в страхе блюсти этот сброд.
«Я должен пройтись по Поляне,
- нескромно изрёк Президент, -
в порядке ли всё, нет изъянов,
нуждается в чём контингент».
«Ведь это ж не царское дело!
Ну, сдался вам этот народ!
Беречь нужно важное тело,
полезен спокойный курорт».
Но был Президент непреклонен
и бодро в народ пошагал,
он, видишь ли, был недоволен,
что кто-то его опекал.
Грибное сообщество робко
взирало на поступь главы,
а он, пробираясь по тропкам,
к опятам направил стопы.
Опята его окружили,
сюда прибежали сморчки,
волнушки, маслята и взвыли,
все злостные должники.
Их, видишь ли, так притесняют,
что жизни им нет никакой,
плохие места выделяют:
кому нужна влага – там зной,
кому нужна сушь – тому в темень
и гнить там на корм червякам,
а кто возмутится, презренный
получит пинок Вожака.
Картина была неприглядной:
грибам будто нету житья,
Вожак верховодит Поляной. 
Бывает и власть лишая.

У пня, что был прежде осиной,
Строчок убеждал Вожака:
«Непрост этот белый детина,
вот чую, кишка не тонка».
Вожак только фыркнул,
 а с ним и поганки и моховики.
Мокрухи и те забубнили:
«Бывали у нас смельчаки!
Гнобили нас долгие годы,
теперича время для нас,
ведь мы из простого народа,
и правду несём без прикрас». 

С тем встретил Вожак Президента,
едва тот добрался до пня.
«Вожак, вы живая легенда,
но всё-таки прошлого дня».
Вскочили свинушки, поганки
в защиту гурьбой Вожака.
«Ша! - он заглушил перебранку.
- Посмотрим ещё мы пока».
Взял под руку он Президента,
махнул головой: «Отойдём!
Зачем нам сейчас инциденты, 
зачем жечь Поляну огнём!
Съедобных пошто притесняем?
Их только и можно, что жрать,
поганок кругом насажаем -
Поляну не станут топтать,
не будут народ беспардонно
рвать, резать и поедом есть,
опять же, грибниц стало много,
не всем уже место тут есть».

Туманом накрыло Поляну,
грибной затаился народ:
все ждали, куда кто потянет,
и чья сила власть заберёт.
А в это тревожное время
с окраины твёрдой ногой
шёл Груздь в бело-матовом шлеме
помочь Президенту борьбой.
И к шлему его потянулись
младые опята гурьбой,
навозники разогнулись,
волнушки пошли чередой.
Вожак ухмылялся фавору,
как Груздь собирает войска,
ведь все подхалимы и воры
поддерживали Вожака.
Съедобные двинулись смело
стеной на ватагу мокрух,
поганок осоловелых
и свору свинух, говорух.
В округе Поляны лес замер,
попрятались даже жуки,
грибы меж собою сражались,
мутузя друг друга в куски.
Вожак не рискнул головою,
бесславно с Поляны бежал,
но бросил, конечно, угрозу,
ну, чтоб Президент ожидал:
вернётся Вожак с новой силой
и правду свою утвердит,
кто против – по шляпе осиной,
чтоб в землю по шляпу и влип.

Свои

В руинах вся Поляна,
и лишь с надеждой пьяной
грибы шагают рьяно
на новые места.
Шлёт Президент указы
всё круче раз за разом,
чтоб извести заразу
хоть с помощью кнута.
Пока по всей землице
Груздь укреплял границы,
нашлись иные лица
для власти на местах.
Себе куски сытнее
оттяпали вернее,
грибам, что победнее –
им только мелкота.
Бокастые персоны –
пижоны шампиньоны,
лопастники в шиньонах –
гусарят неспроста.
Унылые маслята
и рыжики, опята,
ежовики треклялят
неверную мечту.
Прогнали всех поганок
и прочих интриганок,
а жизнь полна обманок
и всюду глухота.
И начались волненья,
разборки, потрясенья,
перемешались мненья
правдивость – клевета.
Болота наступают,
грибницы загнивают,
Поляну обживают
позор и срамота.
Но как-то постепенно
из недр на авансцену
пришли аборигены,
лихие хоть куда,
и очень энергично,
довольно методично
лопастников циничных
хватились шинковать.
Оно ведь так бывает:
глядишь, кого сажают,
иных же извлекают,
чтоб корни оторвать.
Пойдут дожди грибные
и радости иные,
хоть и порой скупые,
которым трын-трава,
ей зелена поляна,
свободна от бурьяна
для радости гурмана
густа, чиста, щедра.

Куплеты

Коль вода нейдёт с трубы,
значит выпили грибы.

Если нет в стручке бобов -
это происки грибов.

Заблудил в лесу марал,   
на него грибок напал.

Как полезли вверх грибы,
так попадали дубы.

Хуже нету шантрапы,
чем поганые грибы.

Коль упал кто на тропе -
это в память  о грибе.

Кони встали на дыбы,
знать отведали грибы.

Дыма носятся клубы -
разожгли пожар грибы.

Лучший способ ворожбы -
натощак принять грибы.

Вкось и вкривь пошла судьба - 
от неведома гриба.

Чужие

«Эти милые грибочки
не сидят в своём горшочке,
а плодятся, что есть силы,
как громилы-крокодилы,
и замысливают ушло,
заместить как наши душ», -
так всех Леший заводил,
и он вовсе не шутил.
«Не измеришь их коварство,
их двуличье и поганство,
они влезть готовы всюду,
даже в задницу верблюду,
разведут свои грибницы,
как прожжённые блудницы.
Их Поляну нужно взять,
Президента растоптать».
Вожака прославил Леший,
хоть считал, что он помешан,
а грибные диверсанты
уж совсем не толерантны,
потому весьма полезны –
пусть внедрится повсеместно
на Поляне их отряд.
Пусть бузу там учинят.
Ведь буза, святое дело,
множит племя очумелых,
а когда разброд, шатанье,
то растёт непослушанье,
Президент тогда слабеет,
окружение пустеет,
и Поляну можно взять,
у грибов её отнять.
На Поляне есть проблемы:
кто-то хочет перемены,
у кого ворчливый прадед,
кто с соседями не ладит,
кто по солнышку скучает,
а кого с утра качает,
кто шалеет без трудов,
кому лень важней даров.
Кое-где и зашуршали:
«Не берут нас, не вкушают,
не дают нам здесь прохода,
держат нас тут за уродов,
нас не рвут, а только топчут,
благородные гогочут,
в супчик тоже мы хотим
или в общество с жарким».
Президент сказал с досадой:
«Ну, чего им ещё надо?
Тут у нас вполне привольно,
так плодись и будь довольный,
но стремление такое
влезть в супец или в жаркое
глупо, ведь не всем дано –
быть лисичкой мудрено».

Заключение

Так и кончилась дрянная
в том году пора грибная.
Леший, сидя на пеньке,
палкой рылся в требухе
и ругался: «Будет лето,
и опять полезут эти!
Что за дикий рудимент –
будет новый Президент!
Не унять мне эту плесень.
Как-то всё же мир наш тесен!»