из неизданного 212

Эмигрант с весами ставит гири
На чаши выбора своей души.
Ему всё разом в жизни опостыло.
И нет тепла в чахоточной груди.

Он едет к солнцу, в жаркое далёко.
В мечтах скучает о чужой стране.
На дне стакана лайма капля сока -
Коктейль пьянит, и грёзы в пелене.

Нет чемоданов, скарба и авосек.
В затылок дышит старенькая мать.
И не забыть ещё кого-то бросить.
С дороги под ногами всех убрать.

Теперь свобода. Новый штемпель в паспорт.
Чужие правила чужой иргы.
Слова латиницы из оскудевших азбук
Сплетают мозг в Бикфордовы шнуры.

И нет оскомины. И череп мерит маску.
Уехал человек. Дорога не пылит.
Как хочется поверить в эту сказку,
Про счастье, завтра и долги в кредит.

Таможня. Паспорт. Кто-то ставит точку.
Путь к терминалу скатертью лежит.
Судьба для пороха готовит где-то бочку.
Шнуры Бикфорда жгут живую нить.

Из пуповины кровь под ноги льётся.
Скребётся кошка где-то в глубине.
И птица насмерть в окна стёкл бьётся.
И Лунный диск скрывается во мгле.

Всё предъявляется у светофора.
Нет больше прошлого. Кого судить?
В окне растаяли огни Босфора.
Стюард в проходе. Время виски пить.