К

Тук-тук, стучит привычно колея.
КружИтся хороводом и мелькает
Раскидистых деревьев толчея.
Бегут вагоны по заснеженному краю,
Фонарный свет последний посчитает
И скроется в пучине февраля.

Летят снежинки пеплом сигарет,
Оставив на окне следы (ожоги),
Передавая зимне-сумрачный привет.
Я многим рисковал? Совсем немногим,
Оплачивая купленный билет,
И покидая привокзальные пороги.

Ты знаешь, в Достоевском что-то есть.
Пусть я не Мышкин, мне не 26, не страшно.
Я тоже в поезде и помню, будто здесь,
На этом месте повстречались мы однажды,
И ты спасла меня от бессловесной жажды,
И даже в мыслях не успела надоесть.

Черкнула на записке пару строк,
Запрятав их на утро под подушку.
"Меня разбудит только твой звонок"
Шепнула мне, сопящему, на ушко,
Но навсегда запомнила та боковушка
Волнения невидимый глоток.

Минуло с той поры немало лет,
А я, как в песне той, всё чаще замечаю,
Что хочется себе купить билет,
Ответив на вопрос кассиршы "Уезжаю",
Сбежать в один конец из каменного рая.
Пусть ночь плеядой скроет мой побег.

И утром, словно радио, вещая,
Звонить тебе и повторять слова простые:
"Ты знаешь, ты мой мир! Других не надо!
Я буду в десять, накупи нам рафинада!"
Мы выпьем заново дымящегося чая,
До скорой встречи, моя Кей.
Люблю.
Скучаю.