Мир, Май, Труд-22! Особоопасный онанист

ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2013/02/07/6743

СБОРНИК "ПРИКЛЮЧЕНИЯ!" рец.0 фото автора
СБОРНИК "О ЛЮБВИ ВСЕРЬЁЗ!"

ООО ИЛИ ОСОБООПАСНЫЙ ОНАНИСТ!

На фото я (справа) с рабочими-электрообмотчиками Анатолием Монастырским и Андреем Трещёвым. Это до перевода меня в Отдел Кадров завода. Мои должности: Электромонтёр пятого разряда с оплатой по шестому за обслуживание Заводоуправления и Медсанчасти. Секретарь партийной организации(не освобождённый от основной работы) Электроремонтного участка, Участка Сетей и Полдстанций, Участка КИП и Автоматики, Электролаборатории испытаний и релейной защиты, Электролаборатории Электропривода, Участка АТС (всего 56 коммунистов на 200 чел. Работников), Член Редколлегии заводской многотиражки «Сталеканатчик» выходившей еженедельно, Народный заседатель Райнарсуда, Внештатный Инспектор ОБХСС(Отдела Борьбы с хищениями и спекуляцией), рабкор областной газеты «Волгоградская правда».И ещё "подпольный" ночной грузчик на вагонах...

Когда я учился на последних курсах юридического института (1977-82 г.), мне предложили на моём  Сталепроволочно - канатном заводе г. Волгограда перейти работать с должности старшего дежурного электромонтёра  Участка Сетей и Подстанций,   в отдел кадров на должность старшего инженера с перспективой занять должность начальника отдела кадров, когда наш пожилой начальник  соберётся  уйти на пенсию. Тяжело было решиться, так как в зарплате я терял примерно половину и лишался права разгружать вагоны на заводе, поскольку на подработки  ИТР не имели права. Но надо же «расти» и я решился. Должность начальника Отдела кадров и Технической учёбы на нашем заводе, где тогда  работало  около 15 тысяч работников, вполне солидная.А мне было уже 35 лет...
     Однажды наши дамы, работницы отдела кадров, среди лета,  вернувшись  с обеда, пожаловались мне, что, когда они проходят заводской сквер, то в кустах, какой-то мужчина, глядя на них ненормальными глазами, что-то делает руками  у себя ниже пояса. При чём, пожаловались только две, а третья возразила, что ничего подобного она не замечала, хотя ходит по той же дорожке. Две, которые жаловались, это Антонина Викторовна, женщина под сорок лет, но стройная, с классическими (даже чуть побольше) выдающимися формами и Оля, лет тридцати, маленького росточка, но при том, тоже  с выдающимися формами. А которая возразила – Галина Фёдоровна,  лет сорока, злая, худая, как доска, с дуринкой во взгляде. Она сказала:
-Нечего отклячивать свои задницы напоказ!
 Антонина Викторовна ответила:
-У кого они есть, их и отклячивать не надо, а коль нету, так и не отклячишь!
  А  я, не подумав, взял и ляпнул:
-Как сказал один армян: «Жёп сапсем нэту! Злой, как гадюк!»
  Ольга захохотала и убежала к себе в Техучёбу,  а Антонина Викторовна, хихикнув, сказала:
-Так это по жизни! Злой, потому что худой, а худой, потому что злой!  - и тоже ушла в свой кабинет, а я остался с шипящей от злости Галиной Фёдоровной. Посмотрев  в окно на кусты, за которыми якобы скрывается злоумышленник, я позвонил на опорный пункт нашему участковому и спрашиваю:
-Валера! А как советская милиция относится к советским онанистам?
-Э-э-э… Очень даже положительно! – ответил он, - Полное самообслуживание и нам конкуренцию не составляют! Общественнополезный контингент, я бы сказал! Если конечно, этим они не беспокоят граждан.
-Так в том, то и дело, что беспокоит, стоит в кустах и что-то делает на виду у проходящих женщин, пугая их.
-Ну, так это же совсем другое дело! Не тебе, юристу, объяснять! И где это?
   Я ему объяснил и он сказал:
-Сейчас я буду идти, как раз,  в райотдел, ну и сделаю крюк, загляну в ваш сквер.
  После этого я немного отвлёкся с гражданами, зашедшими, что-то выяснить, а потом вспомнил и глянул в окно. Сразу я определил, что в кустах здОрово «штормит». Я сорвался с места, сказал Галине Фёдоровне:
-Я на минутку! – и  побежал в сторону кустов. Издали я видел, что там идёт борьба всерьёз.
  Уже подбегая,  я услышал упрёк Валеры в свой адрес, при чём,  в нецензурной форме:
-Ну, что же ты Лёня…! Ты видишь какой… амбал оказался твой онанист!  Люди проходят, прошу помочь, а  они…. Маму их за ногу! Идут с усмешкой мимо  …!
Белая летняя фуражка валялась метрах в пяти, а  Валера, в белой летней гимнастёрке,  лежал на траве, держа одной рукой в захват подмышкой голову здоровенного мужика, а другой рукой, фиксируя его одну руку. Мужик, таская Валеру по траве, ползал на коленях, пытаясь освободиться и захватить голову Валеры другой рукой. Я подбежал, заломил ему  свободную руку и он,  заорав, остепенился. Валера застегнул ему «браслеты» на руки за спину.
   Вставая с колен, этот здоровенный,  лет сорока, седоватый мужчина со спиной грузчика, попытался ударить Валеру головой в лицо, но Валера это почувствовал заранее и, отклонился  в сторону, но оставил свою ногу на его пути. Мужик споткнулся о ногу Валеры, но,  не имея  возможности смягчить удар своими руками, застёгнутыми назад, он упал лицом на бордюр тротуара и потерял сознание. Кровища хлынула из его носа, как с резанного поросёнка. Мы перепугались страшно! Валера попросил  меня сбегать  в санчасть, вызвать скорую помощь. (Надеюсь, читающие понимают, что в 1980-м году сотовых телефонов не было). Я помчался с бешенной скоростью. Мне сказали, что Скорая помощь стоит возле амбулатории, рядом, но  на территории  и выпускают её за территорию  по распоряжению Заведующей и объезжать нужно в ворота вторых проходных. Я кинулся к начальнику охраны:
-Человек истекает кровью! Откройте ворота первой проходной!
  Он в открытую дверь сказал охраннику, стоящему у меня за спиной:
-Откройте!
  Я выбежал на ступеньки и заорал шофёру Скорой помощи:
-Заводи, поехали!
  Шофёр, маленький, пузатенький, красноморденький, как помидорчик, но с маленькими хитренькими  глазками ёжика, глянул на меня и пошёл с мокрой тряпкой, на другую сторону машины, скрывшись от меня. Я подбежал к машине, забежал за неё и,  рванув его за  куртку джинсового костюма, в каких  в то время ходили только на танцы, я  заорал:
-Ты что? Не слышал?
-А вы потише! Вы мне здесь не указ! Я на территории работаю! А на выезд мне  нужно распоряжение заведующей!
   Меня взорвало до предела, потому что я знал этого воришку лет десять и даже сам однажды вынужденно купил у него  левый сэкономленный бензин.
-А если тебе надо левый бензин продать, ты тоже распоряжение будешь ждать? Я тебе обещаю, сволочь, что ты у меня сядешь лет на десять за хищение социалистической собственности! Быстро выезжай!
   Он бросил тряпку и трусцой побежал за руль. Я сел в кабину за пассажира. Через полторы минуты мы были на месте, но…  Мужик лежал, приподняв голову,  с неё висели сгустки крови, а вокруг  него и Валеры стояла разъярённая толпа прохожих, готовых разорвать Валеру на месте:
-Фашисты! Гестаповцы! Вы что сделали с человеком?
-Спокойно! – заорал я  и в виду зычности моего голоса, все разом оглянулись на меня, - Задержан тот, кто покушался на ваших жён, детей! А вы здесь, как собачья свора! Опомнитесь! Не тому помогаете! Помогите погрузить этого борова! Морду он сам разбил о бордюр, потому что пытался бежать в наручниках, но споткнулся! Вот, видите? – показал я на край бордюра.  Люди стушевались ещё и потому что были там и знакомые лица, знавшие меня. Мужика погрузили в машину и отправили в санчасть. Я пошёл на рабочее место.
Галина Фёдоровна меня встретила змеиным взглядом и зашипела:
-Я вынуждена была сообщить начальнику отдела кадров, что вы отсутствовали на рабочем месте полчаса.
-Очень приятно! – сказал я, - Я пойду сам доложу о своей отлучке.
  Я зашёл к начальнику ОК, Николаю Ивановичу, но он сразу с порога на меня в полголоса возмущённо спустил «полкана»:
-Ты что не можешь удобную причину придумать для отлучки, чтобы эта стерва не ходила не жаловалась? Она же и на  меня жалуется!
Я объяснил Николаю Ивановичу суть происшедшего, но открылась дверь и заглянувшая Галина Фёдоровна с глубоким недовольством позвала меня к телефону. Я зашёл в наш общий с нею кабинет приёма граждан и взял со стола трубку. Звонил Валера из  нашей санчасти и просил прислать к нему  обратившихся за помощью женщин, чтобы взять с них заявление и объяснительные,  как с потерпевших, пока задержанному оказывают помощь в амбулатории .
-Понял! Сейчас! – ответил я и пошёл в кабинет к Антонине Викторовне, как к самой ближней, потому что Оля была  в Отделе Техучёбы на территории  завода.
- Антонина Викторовна, ну пойдёмте, напишете заявление на особоопасного  онаниста! –улыбаясь сказал я.
-Ты что? Леонид Васильевич? Ты в своём уме? Я ничего писать не собираюсь и вообще я ничего не видела! Ты что? Ещё не хватало, чтобы я по милициям, да по судам ходила! Прекратите эту ерунду и забудьте!
-Как это забудьте? Вы-то в своём уме? Мы его задержали, нечаянно  при задержании причинили ему телесные повреждения! Так он же без ваших показаний станет потерпевшим, а мы с участковым станем обвиняемыми! Ведь могло кончиться тем, что кто-то серьёзно мог от этого «озабоченного»  пострадать! Может быть женщины! Может быть дети!
- Не пострадали? Вот  и хорошо! Отпустите его и он больше не будет так делать!
-А вы больше не будете попу отклячивать или будете  её дома оставлять?
-Никуда я не пойду! Можете обижаться на меня! Всё! Разговор окончен!
Я вышел из её кабинета как оплёванный. Надо было позвонить Ольге в  Техучёбу. Неужели и она откажется писать заявление? Из моего кабинета звонить нельзя! Там эта змея будет слушать – Галина Фёдоровна. Я зашёл к шефу.
-Николай Иванович, можно от вас позвонить Ольге в Техучёбу? Надо идти писать заявление на  этого онаниста. Антонина Викторовна отказывается. Если и Ольга откажется, то мы с участковым «приплыли» под статью. Онанист будет потерпевшим, а мы обвиняемыми.
- А как ты хотел? – сказал, ухмыляясь,  Николай Иванович, - Убей медведя, но шкуру не испорть! Люди не умеют быть благодарными! Это заруби себе на носу!
-Да мне не нужна благодарность! Я обратился к участковому и сам его подставил! Мало того, что он белую парадную гимнастёрку изуродовал, так ещё и под статью может влететь! Его чуть прохожие не избили, пока я приехал на Скорой помощи! Я то -  чёрт с ним! Условно получу с учётом отсутствия судимости и характеристик!
- Ты думаешь, что останешься в отделе кадров, если получишь судимость?  Напрасно надеешься!
-Николай Иванович! Да мне тут разве мёдом намазано? Я половину зарплаты потерял и подработку на вагонах! И Галину Фёдоровну ещё должен терпеть!
-Ну, насчёт вагонов, ты мне не «звезди», как разгружал ты их, так и разгружаешь, у меня разведка работает. А  насчёт Галины Фёдоровны, ты запомни! Ещё и не таких встретишь! И на всех надо набраться терпения, если собираешься быть руководителем. Звони Ольге! –кивнул шеф на телефон.
-Нет! Нет! Нет! Леонид Васильевич! Ничего писать я не буду! И ходить по той аллейке я больше не буду! – сказала мне в ответ Ольга.
-Ну, ничего! Он тебя на другой аллейке найдёт! – сказал со злостью я, - Или мешок с дырками одевай, чтобы  твою фигуру не было видно! Надо жить так, чтобы эти гады прятались от нас, а не мы от них! – сказал я и положил трубку.
-Можно я пойду в санчасть, расскажу участковому обстановку? – спросил я шефа.
-Сходи! Сходи! – вздохнув,  сказал он.
Я отозвал Валеру от открытой двери перевязочной, где стонал  задержанный и рассказал об отказе дам.
-Ты охренел, что ли? Лёня? Он же говорит, что мы его избили! Он говорит, что шёл на работу. Он инженер железнодорожник, вот удостоверение. Мы с тобой пойдём под фанфары! Группой лиц! Уговаривай, как хочешь своих кошёлок!
-В том то и дело, что они не кошёлки! Мужья у них начальники большие, поэтому они и ведут себя так, потому что сплетен боятся.
-Тем более – кошёлки дырявые! – сказал Валера.
  Мимо нас неожиданно прошёл Николай Иванович, приостановился перед   дверью перевязочной, внимательно посмотрел на стонущего мужика, прошёл до регистратуры и ни слова не говоря ушёл назад.
    Я спросил у Валеры:
-Ты никого не знаешь из тех прохожих, кто орал на тебя в сквере?
-Нет! Я же тут недавно работаю! А ты?
-Да лицо одного мужика вроде знакомое, но где видел - не помню!
-Вспоминай! А то дело кислым пахнет! Работу потеряем и судимость заработаем! Думай или уговаривай своих  баб. Мне думать не о чем! Завтра пойду на ковёр, если ты ничего не придумаешь! Пробьём его  прошлое, но не похоже, чтобы он был судим. По психике тоже проверим, но вряд ли псих будет работать на железной дороге. Пусть пока посидит в обезъяннике. Есть у меня одна мыслишка! Может, прокатит… Зайди ко мне вечером.
  Перед концом рабочего дня зашла к нам в кабинет Антонина Викторовна и с милой улыбочкой, извиняясь стала оправдываться передо мной за то, что она не может пойти в милицию и написать заявление и потом она же не видела, били мы его или нет. Галина Фёдоровна со змеиной улыбкой заявила:
-А вот я видела! Леонид Васильевич выскочил из кабинета со словами: Я его убью! И помчался во всю прыть! Я подтвержу это где угодно!
    У меня кровь отлила от головы и земля зашаталась под ногами. Превратившись в железобетонного, я ей сказал:
-Садитесь и напишите  это! А то передумаете, вдруг! Расписаться не забудьте.
-А вы не командуйте! Я напишу там, где надо будет!
-И вот там же вы за свою подлость отвечать будете!- сказал я.
  После этой идиотской сцены я весь озабоченный, зашёл в кабинет шефа. Он вопросительно и с выжиданием смотрел на меня. Я сказал с тяжёлым вздохом:
-Следующий раз подумаешь, прежде чем заступаться за кого-то. Галина Фёдоровна собирается идти свидетелем о том, что мы избили онаниста.
-Не волнуйся! Это она от злости! Никуда она не пойдёт, когда мозгами раскинет. Но всё равно ваше положение, как в картине Репина: «Приплыли!» Надо делать выводы и думать,  как выходить из этого хренового положения.
   Я вздохнул и горестно сказал:
- Я однажды в молодости задержал карманника, рискуя остаться без глаз, потому что у него лезвие между пальцев было. Потерпевшая вырвала у меня из руки кошелёк, села в троллейбус и  уехала, а я остался один на один с карманником.
-Ну,  и как? – с интересом и ухмылкой спросил шеф.
-Посмеялся он надо мной, а узнав, что у меня в этот день исполнилось 18 лет, то  предложил «обмыть» совершеннолетие за его счёт.
-Ну, и как? – переспросил с нарастающим интересом шеф.
- Обмыли… и он меня сдал на хранение кондукторше автобуса. У неё дома  я и проснулся.
-Ну, и как? После карманника, наверное, многого недосчитался? Должен же он был тебя наказать за то,  что сорвалась добыча  по твоей вине! -  начиная грустно хихикать,  спросил шеф.
-Да, нет! Деньги были на месте. Трусов не оказалось, когда вернулся в общагу. Но, конечно, карманник тут не причём. Убегать пришлось от кондукторши  в аварийном порядке. Пьяный муж пришёл и  в потёмках третьим лёг  к нам на диван. Когда он уснул, она меня, также  в потёмках, быстро одела и вытолкнула за дверь.
-Вещьдок остался? – хохотал шеф, - Ну, ладно! Хорошо смеяться, но чтобы не пришлось вам плакать с участковым… Позвони мне через часик. Я вас в, крайнем случае,  выручу, но с вас, мерзавцы, литр коньяка!
- Это с  меня! Николай Иванович! Ведь я его подставил! Гарантирую! А что вы думаете сделать?
-Потом! Я сказал: в крайнем случае! Если поймёте, что вы окончательно «приплыли»! Понял?
-Понял! – сказал я и помчался к участковому Валерке.
  Я зашёл в допросную, когда Валерка, уже упарившись, совал в нос онанисту две бумажки и требовал:
-Садись! Пиши признание, иначе больше получишь! Видишь поерпевшие от тебя женщины написали заявления! Ещё я напишу за сопротивление милиции! Или, может быть,  хочешь написать заявление, что тебя ни за что избили? Пиши! Ещё одна статья будет! За ложный донос!
    Мужик мычал нечленораздельное и говорил, что он ни в чём не виноват и что у него голова болит и что ему нужен адвокат. Мы переглянулись с Валеркой и во взглядах у нас была полная беспомощность. Я подошёл к нему и шёпотом спросил:
-Где ты взял заявления?
-Жену в обед заставил написать! Одно правой, другое левой рукой! – ответил разочарованно Валерка.
Ещё в начале нашего разговора   зашёл в кабинет полковник Гетманцев. Молча посмотрев на нас и на онаниста, он сказал Валерке:
-Иди ищи пару статистов, примерно похожих на него и будем проводить опознание.
  Мы с Валеркой удивлённо посмотрели на него, потом друг на друга. Мужик испуганно посмотрел на нас на всех по очереди.
-Слушаюсь! – сказал Валерка и торопливо убежал из комнаты.
  -Ты посиди здесь с ним! – сказал полковник мне, - Потому что его нельзя в обезъянник. Может быть оттуда статистов будем брать для подсадки  на опознание.
-Хорошо! – ответил я, пребывая в полном смятении чувств и сомнений.
Валера быстро привёл статистов и даже со стульями в руках. Предложили  онанисту выбрать самому себе место. Он сел последним от входа. Все трое соответствовали возрасту и сложению, но  у онаниста переносица и лоб были заклеены пластырем.
   В открывшуюся дверь заглянул полковник Гетманцев, спросил:
-Готовы? – Валера подтвердил готовность кивком и  полковник отойдя в сторону сказал:
-Заходите, смотрите, нет ли среди троих, знакомых вам личностей?
  В комнату,  зашёл мой шеф – Николай Иванович, и занял своей богатырской массой всё пространство в комнате.
- А ты чего спрятался? Думаешь,  я тебя не узнаю, если ты рожу свою заклеил?- спросил  он  у последнего из троих и быстро подойдя к нему, схватил его мощной рукой за шею, приподняв, треснул  затылком  о стену, и переспросил – Что?  Не помнишь меня, как я проходил, а ты стоял в кустах. Я понял чего ты стоишь, когда оглянулся, а девки шли! Они завизжали и побежали, но я не мог возвращаться! Торопился! Садись и пиши, гад! Пиши, что ты больше не будешь! И сейчас пойдёшь домой! А если нет, я тебя выложу как поросёнка и через пять минут верну тебе твои семена в целлофане!- при этом шеф,  так же грубо за шею, швырнул его к столу, а Валера уступил ему своё место, подвинув листок бумаги.
  Онанист робко присел на стул, взял ручку и стал писать. Николай Иванович подошёл и, стоя сзади него, через плечо  читал написанное…
-Так! Да! Пиши: Не буду пугать женщин сексуальными движениями! –продолжил шеф и продолжил писать онанист.
-Так! И упал я сам и при попытке убежать! – продолжал Николай Иванович.
-Не убегал я… - запротестовал онанист.
-Правильно! Тогда ты напишешь сейчас правду! Упал при попытке напасть на милиционера при исполнении  служебного долга! Если ты это не напишешь, то я напишу! Как ты думаешь? Мне поверят в суде?
- Да.Да! Я упал… хотел убежать…
-Пиши!- хлопнул его Николай Иванович по спине и тот дико вздрогнул.
-Во! Как ты довёл себя извращённым сексом! – сказал с сочувствием шеф, - Бабы нету, что ли?
-Нету… - отрицательно мотнул головой онанист.
-Да ты такой мощный мужик! Ведь  с тобой за бутылку любая кошёлка пойдёт! Или тебе такие не нравятся?
Мужик, не поднимая головы,  отрицательно мотнул головой.
- Так ты разборчивый? Ну, это не плохо! Но ты лучше сеанс проводи, наблюдая в окно!  А, то сядешь за такую ерунду! Ну, что? Отпустите его? Он же обещает, что не будет больше!
-Отпустим, Николай Иванович! – сказал Гетманцев, - Спасибо вам!
- Так! Меня с Леонидом отвезите туда, где взяли! На работу!- сказал шеф.
-Немедленно! Николай Иванович! – сказал Гетманцев и мы с ним   помчались на работу на ментовской машине под сиреной, но через гастроном.  Я хотел просто отдать Николаю Ивановичу литр коньяка и всё, но он сказал, хитро щурясь :
-Легко ты хочешь от меня отделаться! Я тебе должен  выдать сейчас «звездюлей» от души. Одну бутылку сейчас мы с тобой приговорим к серьёзному разговору, а другую я завтра с Гетманцевым выпью. Это же он организовал опознание онаниста по моей просьбе. Я же специально тогда за тобой  в санчасть зашёл и посмотрел на него в перевязочной. Я чувствовал, что вы с этими нашими засранками вляпаетесь. Так и вышло!
   Налили, стукнулись стопками и я сказал:
-Спасибо, Николай Иванович, что выручили!
-Да? – переспросил шеф, - Это я себя выручил! Но выводы ты должен сделать! Щас скажу!
  Выпили, закусили, ещё налили, выпили, закусили  и шеф сказал:
-А теперь передохнём и поговорим! – он вздохнул и чуть-чуть задумался, как-бы прикидывая с чего начать, и продолжил,- Вот скажи, как ты думаешь, с какого такого «ляду» тебе, электрику, наше высшее руководство  предложило  перейти  на ИТР-овскую должность, да ещё и с перспективой на начальника ОК такого мощного предприятия города… да и не только города? Думаешь за твои партийные подвиги, что твоя парторганизация везде и всегда первая?
  Я сделал мимикой лица, как бы знак согласия, но с неуверенностью, мол, - возможно!
-Как бы не так,  Васильич! Наши руководители не умеют быть благодарными за общественную самоотверженность. Они только делают вид, а на самом деле у них только своё болит! Вот за что к тебе такое неравнодушие! – он нагнулся, выдвинул самый нижний ящик своего стола и вынул пачку  наших многотиражных заводских газет, -Вот я собрал твои стишки! Просто ты их достал своими критическими стишками и они решили тебя купить, потому что запретить они тебе не могут! Ведь эту газету читают на родственных предприятиях по всему Союзу и в Министерстве Чёрной Металлургии! А ты с них штаны принародно снимаешь! Вот и  решили они сделать тебя своим,  в надежде, что ты образумишься и хвост свой так пушить не будешь! И стоит тебе об этом подумать и сделать выводы! Ведь ты что сегодня сделал? Ты мне лично чуть в компот не насрал! За кого ты заступился? Будешь тонуть, они только посмеются! Им своя репутация дороже твоей! Если бы ты попал под уголовную статью, то мне пришлось бы с тобой распрощаться, а мне бы дали  какого-нибудь  «блатного» своего тупорылого  раздолбая и мне бы пришлось его готовить  заново на своё место, хотя ты уже готовый, у тебя большой опыт работы с людьми и люди тебя понимают,  но дурь у тебя казачья играет! Остепенись! У тебя семья, двое детей! Ласковый телёнок две сиськи сосёт!
-Важно чтобы вместо сиськи другой предмет в рот не попал! – с дуру ляпнул я.
-Это ты меня оскорбляешь, а напрасно! Я тебе добро говорю! Плетью  шашку не одолеешь, казак!
-Кто владеет плетью, может обезоружить вооружённого и шашкой и другим оружием! – ответил я.
-Это олуха какого-нибудь! Можно! А там… - он указал пальцем вверх, - Там сидят прожжённые сволочи! Туда выбиваются только те, кто соглашается по-волчьи выть!
-И вы воете? – спросил я.
-А как же? Подвываю порой, хоть в душе и не согласен! У меня знаешь какой хвост? Целый "цыганский табор"! Дедушка, дай! Дедушка, дай! А своих  «цыганят» надо поддержать! Такая наша с тобой задача! И ты меня не подведи! Понял? Наливай по последней и по коням! Цыганята ждут и тебя и меня!
  На другой день мне позвонил участковый Валера: «Ну спасибо тебе! Не знаю как и благодарить тебя! Приклеили мне кличку в райотделе «ООО.Особоопасный Онанист» - весь отдел укатывается от хохота!
  Мне эта подлость коллег тоже нанесла большой моральный ущерб, хотя могло быть хуже, если бы не помог шеф, преследуя тоже свою личную цель:
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2012/07/18/3099

Заяц, Свинья и Общественное мнение!
СБОРНИК "БАСНИ!" рец.3

(Из личных страданий)

Бежал зайчишка лесом напрямик,
Но впереди услышал шум и крик.
Хотел уж было в сторону метнуться,
Но крик его заставил обернуться.

Был крик о помощи - гусей кричала стая
Свинье помочь Косого призывая:
"Смотри, Косой, она ж в болоте тонет!
Пускает пузыри и жалобно так стонет!!

Спаси, Косой! Уже ль пройдёшь ты мимо?
Смотреть на это же без слёз невыносимо!
Раскинув крылья гуси гоготали
И всё плотнее Зайца обступали.

И вот Косой решился наконец:
"Я трусоват, но всё же не подлец!
За хвост он ухватил свинью Хавронью
И потащил, дыша болотной вонью!

Когда до берега уже чуть-чуть осталось,
Свинья почти на суше оказалась,
Она сердито шевельнула задом
И плюхнулся Косой с свиньёю рядом...

Из грязи выбрался насилу он.И что ж?
Теперь уж не на Зайца он похож,
А на какого-то неведомого зверя...
И слышит он, ушам своим не веря:

"О чём ты думал? С кем же ты связался?
Свинью из грязи вытащить собрался!"
Косой остолбенел от удивленья:
"Да те ли гуси? Те же без сомненья!"

Стоит зайчишка, грязь с ушей стекает...
Представить можно ли глупее положенье?
В нём оказаться может тот, кто принимает
Гусиный гогот за общественное мненье!

Л.КРУПАТИН
   ПОСТСКРИПТУМ:
Не внял я доводам своего шефа! Царство ему небесное и Светлая Память! Но не смог я лечь на татами перед негодяями. Когда шеф собрался уходить на пенсию, я уже был заместителем начальника  Отдела Кадров, но к нам прислали на должность Начальника Отдела кадров партийного пенсионера с техническим образованием, который был в большом основном цеху освобождённым Секретарём парторганизации на ставке Райкома. А меня обязали его учить.  Это произошло после одного крупного разговора в Парткоме завода, где я выступил и сказал, что бальная система подведения итогов соцсоревнования, которую я  разработал и внедрил в своей партийной организации и за которую меня публично похвалили, нигде по заводу не внедряется, потому что руководителям цехов, парторгам и профоргам легче в мутной воде рыбку ловить, то есть подводить итоги соцсоревнования не по-ленински: Наглядность, Гласность, Сравнимость, Возможность повторения передового опыта, по своему усмотрению и  так же  распределять премию не по справедливости, а кто к «душе» ближе. Меня вызвали после этого отдельно и сказали, что такие вопросы надо в узком кругу решать, а не публично. А я сказал: Вот они и решают в узком кругу – ты мне, я тебе! Так вы, руководители,  у них будете учиться, или это они у вас учатся?
-Жаль, что мы друг друга  не поняли! – сказал секретарь парткома.
-А я не жалею! – сказал я, - Поскольку мы на разных языках разговариваем и я не выучу ваш язык, а вам нет необходимости учить мой. Я много раз спасал партийное лицо завода  в вышестоящих инстанциях города и области. А, видно, напрасно это делал, потому что вы меня держали как ширму, а сами меня не поддерживали. Ваше партийное сознание дало трещину! Я понимаю последствия и к ним готов.
  После этого разговора я  написал басню: «Мудрая свинья!», опубликовал её в многотиражке и ушёл в адвокаты, где и работаю вполне независимо тридцать лет. С заводом расставаться было очень тяжело. Я ему отдал одиннадцать лет и уже считал его «своим»  по нашим  «совковым» меркам.
МУДРАЯ СВИНЬЯ!
Свинья Косого мудро поучала:
В тебе, Косой, степенства очень мало-
Всю жизнь бегом, в галоп, как молодой,
А глянь на шкуру-то, ведь ты уже седой!

Такая должность у тебя и положенье!
А к ним бы вес, авторитет, да уваженье!
Железо в голосе, осанка, взгляд надменен-
Такой начальник уважаем, виден, ценен!

А ты готов помочь всем впопыхах,
Но с высшими, я слышу, не владах...
Совет принял бы мой, то было б ой-ёй-ёй!
Ты б через годик стал отменною свиньёй!
С уважением Л. Крупатин.
Л.КРУПАТИН, ВОЛГОГРАД 1981 г.
  И пришлось мне на общественных началах возглавить экологическое движение в нашем умопомрачительно экологически опасном районе, с митингами и демонстрациями, которое было поддержано городом со свержением Обкома КПСС. Я был членом Временного Правительства Волгоградской области до избрания нового Совета Народных Депутатов, который потом разогнал Ельцин.За то что я поверил в Перестройку я поимел:кастетом в лицо,сожжённую дачу, уволенную с перспективной работы жену и во время ГКЧП моя семья была в списке на ЛИКВИДАЦИЮ под номером "1".
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, февраль 2013 г.


Рецензии