Тоска

Надменная и сильная влачется
За мною вслед, куда бы ни пошла.
В ответ мне только мило улыбнется,
Сама же, не устав, ускорит шаг.

А я устала шляться с ней по свету.
Беседы с ней не стоят и гроша.
Нет в мире лучше музы для поэта –
В объятиях ее болит душа.

Присядет рядом, волосы взъерошит,
Из глаз достанет слезы неспеша,
И спрячет под подол остатки дрожи,
Румянец снимет, чтобы не мешал,

И песнь затянет нудную с куплетом,
В котором презираешь каждый звук.
И не смолкает он, поднявшись ветром,
Гудит в ушах больнее адских мук.

Одно лишь слово в песне этой громкой.
Одно, переходящее на вой.
И в воздухе звенит струною тонкой,
Печалью бередя рассудок мой.

Скучаю! – так пульсирует по венам.
Скучаю! – мелкой дробью по вискам.
Скучаю на работе между делом.
Скучаю, уступая место снам.

Тоска не отпускает мою руку,
Тетрадь достанет, сунет карандаш:
«Давай пиши про прошлое, про скуку,
Про дни свои, что мне теперь отдашь»

Я больше не хочу писать про это.
Я больше не хочу писать стихи.
Я знаю, как ужасно быть поэтом,
Когда вокруг тебя – везде – глухи.

Тоска не слышит возгласы пустые
И карандаш сжимает всё сильней.
И на бумаге вновь слова простые:
Люби меня или приди убей.

Убьёт? Конечно, маловероятно,
Тоска в защите злобна и быстра.
И выбор сделать сложно и невнятно,
Ведь с ним живет давно ее сестра.

И каждый день по миру проплывает
Та песня, пробиваясь через сон.
Тоска ликует, звонко подпевая:
Скучаю! – голосят все в унисон.