Равенство

Моя печаль однокомнатна,
Видно сбылось проклятие дома
В 2+2 этажа, в три окна,
Без балкона.
Свой подвал, свой чердак,
Свой сарай, сада зона,
Доктор свой - Пастернак;
Свой крыжовник зелёный
И шиповники: белый и розовый;
Яблок стук, кизила, грохот груш
По побитым бокам искарёженным
Металлических латаных крыш.
С соловьиным запоем в оазисе
Городском, что запрятан в горах:
Старокиевской, значится княжеской
И Детинцем (её Патриарх).
Я их видел всю жизнь, прямо в окна.
Я не знал: так не будет всегда!
Что, пожар! Нет, не крыша промокла -
Дом сгорел,
        а потом умерла и жена,
Потом мама...
Всё куда-то ушло. Одиноко.
Две собаки, три спасённых кота.
Ежедневная радость? Забота.
Близость есть (к смерти?). Кажется да.
Тоже новость, подумаешь камера,
Однокомнатна Ваша печаль?
Не томитесь, а падайте замертво,
Подпишитесь и ставьте печать.
Молодые придут, впишут набело
По вайфаю, многожильному кабелю,
Будут кликать по мышке, вещать.
После них тоже будут парнишки
С биотоками в нижней губе;
Ни смартфонов не станет, ни мышки,
Как во дворах почтовых голубей.
Как не стало приятных излишеств:
Гимназисток румяных,
Дерьма лошадей,
Ни конфет - косолапивших мишек,
Ни компота из сока ревень.
Что вам жимолость?
Тоже, что выхухоль?
Только тише с болота кричит?
Вам никто, после школы, на выходе
Не подложит в портфель кирпичи.
И апрель с маем в вас не проникнет.
(В вас один прагматизм проникает).
Мы для вас: дважды два, не четыре.
Вы для нас: нет не Киев,
Лишь Канев.
Да, простит мне Тарас на кургане.
И калека-солдатик - точильщик,
Всем точивший ножи во дворе:
Он духовно и папертно нищий,
Но по Времени он - ровня мне.