Имя на поэтической поверке. Светлана Кузнецова

     Наш выдающийся поэт Евгений Евтушенко так сказал о талантливой, самобытной поэтессе Светлане Кузнецовой:

«Она существовала в поэзии как-то отдельно – вне групп и дискуссий. Её отличал спокойный аристократизм, равнодушный к суете и успеху.

Как и Мария Петровых её окружал небольшой круг почитателей, где она была законодательницей вкусов.

Её стихи являются настоящим подарком для читателей»

Поэт Светлана Александровна Кузнецова, оставила глубокий след в русской поэзии.
 Последний поэтический сборник Светланы Кузнецовой «Избранное. Стихи», был издан спустя два года, после её ухода из жизни, в 1990 году.
 Тираж этого издания всего 19 000 экземпляров.

Тираж предыдущих 9-ти сборников от 5 000 до 35 000. Это так мало для такой огромной страны, как Россия!

Горько сознавать, что всё меньше и меньше ценителей высокой поэзии могут ознакомиться с творчеством самобытного поэта, Светланы Кузнецовой.

Удивительно, но Светлана это предвидела:
          ***
На окраине русского края
Ничего у судьбы не молю,
В сером сумраке лет вспоминая
Тех поэтов, которых люблю.

Уходили они в неизвестность,
Приминая зыбучи мхи.
….Бессловесная наша словесность
Не такие не помнит стихи.

Не такая случалась погода.
Не такие творились дела.
Бессловесная наша природа
Не такие потери несла.

На окраине русской надежды,
На окраине русской беды
Я смыкаю усталые вежды,
И метель заметает следы.

     Светлана Александровна Кузнецова родилась 14 апреля 1934 года в г.Бодайбо, Иркутской области. Отец – Кузнецов Александр Александрович, директор школы, потомок ссыльных поляков – участников восстаний начала ХIХ века.

Мать – Аносова Лидия Ивановна, учитель русского языка и литературы.
 
Детство Светланы Кузнецовой прошло  в Сибири, на берегах реки Витим, в центре Ленского золотопромышленного района в г.Бодайбо, где она окончила среднюю школу.
    Поступила в Иркутский государственный филологический факультет. После смерти отца оставила учёбу. Работала редактором художественной рекламы. Писать стихи начала в 9-ть лет.

Первая книга поэтессы»Проталины» вышла в 1962 году в Москве, в издательстве «Молодая гвардия» с предисловием Александра Прокофьева, который выделил Светлану Кузнецову среди молодых и напутствовал её в поэзии. Иркутская писательская организация отвергла её стихи, упрекнув в камерности, а в Москве, к её творчеству отнеслись благожелательно.
 
В 1964 году издательство «Молодая гвардия» выпустила сборник Светланы Кузнецовой в серии «Библиотека избранной лирики», в редколлегию которой входили поэты Михаил Светлов, Борис Ручьёв, Владимир Костров.

В предисловии поэт Александр Макаров особо отметил «певучесть русской речи, так ласкающей слух, акварельную прозрачность образов, как будто сотканных из любви и света…».

Светлана Кузнецова переезжает в Москву в 1963 году. Поступает в Литературный институт имени Горького. Оканчивает Высшие литературные курсы в 2965 году.

 Её принимают в Союз писателей СССР по рекомендации Александра Прокофьева.
Первые два года в Москве, пока не приобрела кооперативную квартиру, живёт в доме поэтессы Инны Лисянской, дружба с которой длилась до конца дней Светланы Кузнецовой.

     Творчество молодой поэтессы заметил Александр Твардовский будучи главным редактором, он опубликовал в журнале «Новый мир» стихотворение Светланы Кузнецовой «Мои родители».

С 1964 по 1972 год в московских издательствах «Молодая гвардия», «Советский писатель», «Советская Россия», выходят сборники стихов Светланы Кузнецовой: «Соболи», «Только о любви», «Сретенье», «Забереги».
 
В поэзии Светланы Кузнецовой современный по своему звучанию стих сочетается с фольклорно- песенными мотивами. Наряду с любовной темой серьёзно и углублённо звучит тема России – первой и главной любви. Её стихи публикуются в ежегоднике «День поэзии», в библиотеке журнала «Огонёк», в газете Литературная Россия».

Светлана Кузнецова выступает перед большими аудиториями в московских вузах. Песни на стихи Светланы Александровны в исполнении дуэта популярных народных артистов – Аллы Иошпе и Стахана Рахимова звучат на Всесоюзном радио.
Далее с 1972 по 1982 год – молчания.

В 1972 году, Светлана Кузнецова, с группой писателей поехала в Узбекистан, на праздник «Дружбы народов». Возглавляла делегацию секретарь Правления Московского отделения писателей поэтесса Римма Казакова.
В те дни чествовали секретаря ЦК Узбекистана Шарафа Рашидова. На банкете кто-то предложил тост за замечательного писателя Шарафа Рашидова, он написал какую-то книгу.

    Все дружно встали. Только одна Светлана Кузнецова не изволила подняться, отставив свой бокал.

На приём к Рашидову, который пригласил группу в гости, она не явилась. Возможно, сам Рашидов и знать не знал об этом, но «царевы опричники» из Московского отдела писателей не дремали.

Для них поступок Светланы Александровны был равнозначен государственной измене. Её не исключили из Союза писателей, сделав негласный запрет на её публикации и для многих, её друзей, стало опасно водить с ней дружбу.

 Она стала изгоем, из-за того, что будучи человеком прямым,  и бескомпромиссным, она «посмела» открыто заявить свой протест против политики кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря КП Узбекистана Рашидова, который вверг свой народ республики в беспросветную нищету, на лепёшку и пиалу с чаем.
 Она считала его вором и преступником.

С 1972 года по 1982 год её книги не публикуются, имя исчезает из средств массовой информации.

В эти годы Светлана Кузнецова расстаётся с мужем и теряет близких людей, умирает мать и брат.

    Остро ощущая одиночество, отлучённая от литературной жизни Москвы, она пишет свои самые значительные и совершенные стихи без надежды увидеть их изданными, пишет «в стол».

 Занимается переводами поэтов союзных республик, чтобы как-то имелись деньги на хлеб.
Господь наделил её не только редким талантом, но и редкой красотой! Немало поклонников поэзии Светланы Кузнецовой были очарованы её особой статью сибирской красавицы.

Сколько царственной уверенности было в её осанке и гордой посадке головы! Сколько загадочности! Так же величава и непостижима была её душа.
В ней отразилась широта и необъятность родной Сибири, гордость, независимость и бунтарство ссыльных
В 1982 году после, гнетущей, паузы в издательстве «Советский писатель» выходит новый сборник стихов «Гадание Светланы». В 1983 году выходит ещё один сборник «Соболиная охота».
Поэзия Светланы Александровны снова в центре внимания читателей и издателей. Её произведения печатает ежегодник «День поэзии, еженедельные газеты, «Литературная Россия» и «Литературная газета».

Журнал «Огонёк», №18,за 1988 год, публикует девять стихотворений из цикла Светланы Кузнецовой «Русский венок».

За эту работу ей было, посмертно присвоено, в 1989 году, звание Лауреата премии журнала «Огонёк» за 1988 год. Евгений Евтушенко в своей рубрике: «Поэтическая антология. Русская муза ХХ века», которую он вёл в журнале «Огонёк», в №50 за 1989 год, опубликовал два её стихотворения, не забыл он её и представить в своём колоссальном труде «Строфы века».

В последние годы жизни Светлана Кузнецова подготовила и сдала в печать два новых сборника «Второе гадание Светланы» и «Светлана Кузнецова. Избранное. Стихи.»
.
Обе книги вышли в издательстве «Советский писатель», когда её не стало – (в 1989 и 1990 годах).

В конце жизни, последние 6-ть лет, Светлана Александровна, в центре внимания критиков, собратьев по перу и читателей, но поздно, десять лет, жёсткой опалы не прошли бесследно для здоровья. Болезнь оборвала жизнь уникального русского поэта.

     Светлана Александровна Кузнецова скончалась 30 сентября, в День Веры, Надежды и Любви и их матери Софии, в московской городской больнице.

      Ей было 54 года. Похоронена на Ваганьковском Кладбище Москвы.
В городе Бодайбо, Иркутской области, Центральной библиотеке присвоено имя поэта Светланы Кузнецовой.

Ведущий критик-литературовед, историк и философ Вадим Кожинов в своём труде «Свет двуединый…» напишет:
 «Со всей взвешенностью и ответственностью скажу, что лучшее из зрелых стихотворений Светланы Кузнецовой – самое значительное из того, что было создано в русской женской поэзии после Анны Ахматовой…».

Имя русского Поэта Светланы Кузнецовой и её уникальное, талантливое творчество не должно исчезнуть на Руси!

 Из поэтического наследия Светланы Кузнецовой.

          Новый год.
Тридцать восемь на столбике ртутном.
Этот лютый мороз возлюбя,
Отражаясь лишь в зеркале мутном,
Поднимаю бокал за себя.

Слава Богу, твержу, слава Богу,
Погостила на этой земле,
Поднимая бокал за дорогу,
За последний огонь на столе.

Ну и что же, что всё оно – крахом?
Жизнь не так уж была хороша.
Отчего же сомненьем и страхом
Захлебнулась сегодня душа?

Тишина. И свеча догорает.
Я до смерти своей не пойму,
Как легко человек умирает,
Как легко переходит во тьму.
1979 год.

             ***
И вот опять мне снится родина,
И вот опять пуржит пурга.
Что мной утеряно, уронено
На те высокие снега?

Что мной утрачено, убито?
Никак сегодня не пойму,
Какой неведомый убыток
Мешает счастью моему?
Зачем я радовалась мало?
О чём болела голова?
…Ах, здравствуй,
Здравствуй,
Здравствуй, мама,
Как хорошо, что ты жива!..
Она в пальто своём не новом,
Бедна, беспомощна, бледна,
Платком покрытая пуховым,
На белизне стоит одна.
- Давай пойдём вдвоём по полю –
Она тихонько говорит, -
Давай поплачем, дочка вволю,
Покуда солнце не горит.

          ***
Мной создан мир, прообраз смерти некий,
Где не слышны чужие голоса.
Поговорить бы с кем-нибудь, да не с кем…
Уйти бы в лес, да далеки леса.

Уже не верю в то, что с долей слажу.
Не та пора. Не та пошла игра.
Я одряхлевшую собаку глажу.
Она уйдёт. Она совсем стара.

Она уйдёт. Она меня покинет.
И опустеет сразу в том углу.
И навсегда душа моя остынет
К остатнему домашнему теплу.

Глядит собака на меня уныло.
Что помнится ей у конца пути?
Ведь так событий мало в жизни было,
Что, в сущности, их не было почти.

Двух наших судеб странное соседство.
Двух наших судеб общая беда.
Что помню я? Одно лишь только детство,
Всё дальше смыла талая вода.

            ***
Возможно, я зря в своей жизни томилась,
Хоть трудно теперь разобраться…
Последняя чёрная чашка разбилась,
А было их ровно двенадцать.
А было их дюжина лет несчастливых,
Двенадцать прекрасных потерь.
А было двенадцать утрат торопливых,
Двенадцать несчастий, поверь.
Не ведаю – плакать мне или смеяться.
Уж дюжину раз повторяла:
- Чего мне ещё в этой жизни бояться.
Когда я себя потеряла?

            ***
Не туда нашу жизнь повернуло,
Где легко разминуться с бедой.
Дорогими духами пахнуло,
А запахло сырой лебедой.

Зашумело вокруг, загудело.
Даже зеркало вдруг – на куски.
И какое, подруга, нам дело
До великой вселенской тоски?

Что с того, что мыслители где-то
Мыслят в эти минуты о нас,
Если холодом сердце задето,
Если близок полуночный час?

Что с того, что великая воля
Веселится в осенних ночах,
Коль великая бабья недоля
Тяжким грузом лежит на плечах?

Что нам проку в сужденьях и толках,
Если в нашем последнем углу
Мир, разъятый в зеркальных осколках,
Под ногами хрустит на полу?

            ***
Я вышла в валенки обутая,
Угадывая свет в окне.
Я шла, смеясь и след свой путая
По этой мягкой белизне.

Того, кто в доме запер ставни,
Я не просила: отпусти!
Но он искать меня не станет,
А если станет – не найти.

Был день большой и настоящий,
Мне солнце на руки легло,
Я шла и ела снег хрустящий,
Как в детстве, просто и легко.
                Закон – тайга.
Какие каши не заваривали
В краю отчаянных отцов!
«Закон-тайга, - тогда говаривали –
Закон-тайга, и нет концов».

Какая даль, какое лихо –
Теперь и следа не найти!
Оранжевою облепихой
Позарастали те пути.

А я топчу другие травы,
Другие промыслы торю,
Но нынче с самым полным правом
«Закон-тайга» я повторю.

Закон-тайга! Она крутая,
Она охоча до добра.
Закон-тайга! Она густая.
Гостеприимна и щедра.

Она не зря людей сдружила.
Она награда за труды.
Свет рек и золотая жила,
Куски тяжёлые руды.

Она мой мир, а не икона,
Моя надёжная судьба,
Её великие законы
Беру законом для себя.

Смеюсь и падаю на белые,
На очень белые снега.
Всему, что делаю и сделаю,
Я говорю: «Закон-тайга!»
              Морошка.
В каком ещё запутаться бору?
Куда мне деть извечную мороку?
Я наклоняюсь и со мха беру
Подарок солнца, жёлтую морошку.

Десятки солнц я в пригоршне держу,
Таких неярких, зябких и заснеженных…
Роняю их. И дальше ухожу
Расплачиваться верностью за нежность.

             ***
Встречая осень, точно торжество,
Как листья, с древа рода облетаем.
Утрачиваем кровное родство,
А нового взамен не обретаем.

Редеет лес. Мелеет милый плёс.
А я пытаюсь пред собой лукавить
И говорю: «Поверь, не стоит слёз
То, что ничем нельзя поправить.
1977 год.