Художник

Толпа вокруг большая, прильнул к платформе поезд,
Сидит на лавке парень, печально смотрит вдаль.
В глазах красивых, серых подавленная гордость
В стране февраль на месяц, в душе всегда февраль.

Доносят до вагона ручную кладь и сумки,
Не видно чемодана в его худой руке.
Он прижимает к сердцу коллекцию рисунков,
И держит он в портфеле набор карандашей.

В купе заходит молча, не глядя на соседей,
Залез на свою полку и развернул альбом.
Он видел старый фильм на пленочной кассете,
Но знает, что не будет все в жизни как в кино.

Вот чай и подстаканник в альбом перебежали,
Вот бабушка-соседка с очками на носу...
Художника в дорогу давно вагоны звали,
И вот уж час который они его несут.

Стоит в рубашке легкой, без шапки и пальто,
Дрожащими руками рисует он вокзал.
Он в жизни ищет что-то, но и не знает, что.
Наверное, сквозь годы, узнает это сам.

Ревут здесь ветры дикие, и ночью в два часа,
На станции заснеженной, выходит на перрон.
Снежинки застрявают в лохматых волосах,
И тают, ведь снежинок не замечает он.

Растрепана прическа. Хоть не было ее.
В альбом залез тихонько очередной состав.
В дорогу вновь пускает, и снова в путь зовет,
Такая неизвестная, но тяга к поездам.

В вагон опять зашел он, и проводник спросонья,
Ему покрутит пальцем у мокрого виска.
Но тот пожмет плечами. Обиделся? Нисколько!
Душа его навеки в исчерченых листках...

В лицо заплачет ливень, и волосы завьёт.
Бумага тоже взмокнет, но в этом горя нет.
Он неустанно чуда в бесмысленности ждет,
Он знает, что всё чудо зависит от людей.

Ему улыбки дарит девчонка по соседству.
Но он молчит... Не спросит, не глянет на неё.
Ему повадки зверя даны природой с детства.
И на чужие чувства невольно он плюёт.

Зачем, скажи, о, странник, тебе такие ночи?
Ответит как бы взглядом, качая головой.
От жизни удовольствий мне более не надо
В дороге и в картинах я остаюсь собой,



Спасибо за прототип и проработку образа Кондратьеву Максиму из ни черта не солнечного Калининграда. Люблю тебя, братец-европеец.