5. Почему затонул Титаник? Версии

Как ни прискорбно, но, изучая историю самой знаменитой морской катастрофы, приходится признать, что своей гибелью «Титаник» обязан длинной цепи роковых случайностей. Если бы хоть одно звено зловещей цепи было разрушено, трагедии удалось бы избежать.

Пожалуй, первым звеном было успешное начало путешествия – да-да, именно так. Утром десятого апреля, во время отплытия «Титаника» от причальной стенки Саутгемптонского порта, суперлайнер прошел слишком близко к американскому кораблю «Нью-Йорк», и возникло явление, известное в навигации как присасывание судов: «Нью-Йорк» стал притягиваться к движущемуся рядом «Титанику». Однако благодаря мастерству капитана Эдварда Смита столкновения удалось избежать.

    По иронии судьбы, случись авария, она спасла бы полторы тысячи жизней: если бы «Титаник» задержался в порту, злополучной встречи с айсбергом не произошло.

Это раз. Следует упомянуть и о том, что радисты, принявшие сообщение от судна «Месаба» о ледяных полях айсбергов, не передали его Эдварду Смиту: телеграмма не была помечена специальным префиксом «лично капитану», и затерялась в ворохе бумаг. Это два.

Тем не менее, это сообщение было не единственным, и о ледовой опасности капитан знал. Почему же он не сбавил ход судна? Погоня за «Голубой лентой», конечно, дело чести (и, что важнее, большого бизнеса), но почему же он рисковал жизнью пассажиров? Да не так уж и рисковал, на самом-то деле. В те годы капитаны океанских лайнеров часто проходили опасные льдом районы, не снижая скорости: это было как перейти дорогу на красный свет: вроде, и нельзя так делать, а всегда получается. Почти всегда.

    К чести капитана Смита надо сказать, что он остался верен морским традициям и остался на гибнущем корабле до самого конца.

Но почему же не была замечена громада айсберга? Тут все сложилось один к одному: безлунная, темная ночь, безветренная погода. Если на водной глади были бы хоть небольшие волны, впередсмотрящие могли бы разглядеть белые барашки у подножья айсберга. Штиль и безлунная ночь – еще два звена роковой цепи.

Как выяснилось позже, цепь была продолжена тем, что айсберг незадолго до столкновения с «Титаником» перевернулся своей подводной, напитанной водой, темной частью наверх, из-за чего ночью издалека его практически не было видно (обыкновенный, белый айсберг был бы различим за милю). Дозорный же разглядел его лишь за 450 метров, и времени для маневра почти не оставалось. Может быть, айсберг был бы замечен раньше, но здесь сыграло роль очередное звено роковой цепи – в «вороньем гнезде» не оказалось биноклей. Ящик, где они хранились, оказался заперт, а ключ от него в спешке захватил с собой снятый с судна перед самым отправлением второй помощник капитана.

После того, как впередсмотрящий все же разглядел опасность и сообщил об айсберге на капитанский мостик, до столкновения оставалось чуть больше полуминуты. Вахтенный офицер Мэрдок, находящийся на вахте, отдал рулевому приказ сворачивать налево, одновременно передав в машинное отделение команду «полный назад». Тем самым он совершил грубейшую ошибку, добавив очередное звено в цепи, приведшей лайнер к гибели: даже если бы «Титаник» врезался в айсберг лоб в лоб, трагедия была бы меньше. Оказался бы смят нос корабля, погибла бы часть команды и те пассажиры, чьи каюты располагались впереди. Но оказались бы затоплены лишь два водонепроницаемых отсека. С такими повреждениями лайнер остался бы на плаву и мог дождаться помощи других судов.

А если бы Мэрдок, повернув корабль налево, приказал увеличить, а не уменьшить скорость, столкновения, может быть, вообще бы не было. Впрочем, откровенно говоря, приказ об изменении скорости вряд ли играет тут существенную роль: за тридцать секунд его едва ли успели исполнить в машинном отделении.

Итак, столкновение произошло. Айсберг повредил хрупкую обшивку корабля вдоль шести отсеков правого борта.( Для удешевления корабля толщина обшивки была заказана вдвое тоньше, чем это было по проекту; при пожаре железо внутри отсека с углём раскалилось докрасна, а снаружи соприкасалось с ледяной водой, что привело к изменению его физических свойств, произошло его расслаивание при расширении внутри и сжатии снаружи, где оно растрескалось, куски отваливались и не препятствовали проникновению воды внутрь.

Забегая вперед, скажем, что спастись удалось лишь семистам четырем: очередное звено цепи неудач заключалось в том, что некоторые матросы чересчур буквально поняли приказ капитана сажать в шлюпки женщин и детей, и не пускали туда мужчин, даже если оставались свободные места. Впрочем, поначалу никто особенно и не рвался в шлюпки. Пассажиры не понимали, в чем дело, и не желали покидать огромный, уютно освещенный, такой надежный лайнер и непонятно зачем спускаться в маленькой неустойчивой шлюпке вниз, к ледяной воде. Однако довольно скоро уже любой мог заметить, что палуба все больше накреняется вперед, и началась паника.

Но почему же было такое чудовищное несоответствие мест на спасительных шлюпках? Владельцы «Титаника», расхваливая достоинства нового корабля, заявляли, что даже перевыполнили инструкции кодекса: вместо положенных 962 спасательных мест на корабле было 1178. Несоответствию этого числа с количеством пассажиров на борту значения, увы, не придали.

Особенно горько, что совсем недалеко от гибнущего «Титаника» стоял, пережидая ледовую опасность, другой пассажирский пароход, «Калифорниан». Еще несколько часов назад он оповестил соседние суда, что заперт льдами и вынужден остановиться, дабы случайно не напороться на ледяную глыбу. Радист с «Титаника», которого чуть не оглушила морзянка с «Калифорниана» (очень уж близко были корабли, и сигнал одного чересчур громко отзывался в наушниках другого), невежливо перебил предупреждение: «Подите к черту, вы мешаете мне работать!». Чем же был так занят радист «Титаника»?

Дело в том, что в те годы радиосвязь на судне была скорее роскошью, чем насущной необходимостью, и это чудо техники возбуждало огромный интерес у состоятельной публики. С самого начала рейса радистов буквально завалили посланиями частного характера – и никто не видел ничего предосудительного в том, радисты «Титаника» уделяли такое внимание богатым пассажирам, пожелавшим отправить на землю телеграмму прямо с борта лайнера. Вот и в ту минуту, когда коллеги с других судов сообщали о плавучих льдах, радист передавал очередное послание на континент. Радиосвязь скорее походила на дорогую игрушку, чем на серьезный инструмент: на кораблях того времени даже не была учреждена круглосуточная вахта у радиостанции.