На морозе, иссохшем от ветра...

На морозе иссохшем и бледном
От деревьев измученных стуков,
Чуть качаясь спиною согбенной
Подаяние просит старуха.

Пальцы скрючены старостью бедной,
Мутный взор свет и тени не гладит,
Близок гибели топот победный…
  - Христа ради прошу, Христа ради .

Где-то что-то вороны клевали,
Купол церкви – как солнце на блюде.
И сновали, повсюду сновали
Вечно чем-то задетые люди.

   - Христа ради прошу, Христа ради, -
В каждом ухе звенело, гремело,
Но, спустив свои шапки, не глядя,
Люди делали важное дело.

-  Христа ради прошу! – Ударяло
Как набатом по площади снова.
Только площадь пустынно молчала,
Не сказав даже мелкого слова.

Всех невинных на свете невинней…
Сто рублей замусоленных , рваных,
Побыстрей , а хотел посолидней,
Сунул в руки старухины прямо.

И стараясь исчезнуть, растаять,
Или спрятаться где бы подальше
Слушал странных слов благодарность
То ли мне, то ли Господу нашему.

Но согнувшись, как будто от хвори,
Как от страшного злого недуга,
Выцвет глаз рукавами зашторив,
Вдруг заплакала вроде старуха.

Убежать бы. А ноги стояли,
Словно намертво замерли в стуже.
Люди рядом куда-то шагали
И никто никому не был нужен.

Всех невинных на свете невинней…
В сердце вдруг как ударили током:
Мы друг другу не слышны, не видны.
Мы друг с другом совсем одиноки.

И плевались машины продажно,
Что-то воя над площадной гладью.
И неслось заунывно - протяжно:
- Христа ради прошу, Христа ради…