Возвращение в царство Пл. Гл 16 Современник диноза

   
 
 
 
            Глава 16.       Современник динозавров и фороракос.      

 
 
 

 Судите о своём здоровье по тому, как вы радуетесь утру и весне       
                Сократ       

 
 Если человек сам следит за своим здоровьем, то трудно найти врача,
который лучше, чем он сам, знал бы то, что полезно для его здоровья.      
                Менделеев       

   Всё знают и всё понимают только дураки и шарлатаны.   
                Тареев       

 
Диагностика достигла таких успехов, что здоровых людей практически не осталось.      
             Веденский       

 
 Хороший врач спасёт если не от болезни, то хотя бы от плохого врача    
(!)      
             Быков       

 
  Тот, кто не чувствует боли, не верит в её существование…
Медицина заставляет нас умирать продолжительнее и мучительнее.      
             Лев Толстой       

 Лучший врач тот, кто знает бесполезность большинства лекарств.      
             Демокрит      
 
 
 
 
 
 
 В ближайшие дни характер окружающей путешественников растительности кардинальным образом изменился.
Из лодок, во время плавания, и на стоянках они с удивлением наблюдали, как деревья становились гораздо выше, а
разнообразие древесных пород поражало своей, казалось бы, несочетаемостью.   
   
     В леса типичного умеренного климата с их привычными клёнами, липой, тополем, буком и дубом стремительно проникал явный субтропический элемент. Стволы деревьев теперь были увиты не только хмелем и диким виноградом, но и лианами, удивительно похожими на китайский лимонник, актинидию и центрально-американскую тыкву, способную достигать своими плетями самых высоких вершин.  Гриша насчитал с десяток видов клёна, боярышника, пихты и сосны – хвойные словно сошли с красочных японских шелков – а также добрую дюжину пород ивы, шиповника, вяза, ясеня...
     Здесь росли черёмуха, увитая свежей, несмотря на глубокую южную осень, зеленью хмеля, и вечнозелёный самшит, блестевший на солнце своими жёсткими глянцевыми листочками.  Начали чаще встречаться представители средиземноморской флоры – по крайней мере, очень похожие растения, итальянские пинии, ливанские кедры, появились даже пальмы... Вообще, окружающее изобилие напоминало больше всего волшебную флору Приамурья, русского Дальнего Востока. Казалось естественным и соответствующее обновление фауны – чудилось, что вот-вот мелькнёт за деревьями пятнистая шкура амурского леопарда или раздастся мощный рык уссурийского тигра. 
 
        В один из вечеров путешественники решили разбить лагерь на пологом берегу, заросшем сочными луговыми травами, лишь немного утратившими свой летний кураж. Вероятно, это был заливной луг, исчезающий каждую весну под поверхностью речных вод. 
 
        Вдали, за лугом, виднелась редкой красоты роща – над стройными и гладкими, нереально серебристыми стволами возвышались густые шапки золотой листвы. Григорий тут же загорелся желанием совершить экскурсию к чудесной роще. Каштанов благородно вызвался на этот раз остаться в лагере ставить палатки. Ему в помощь остался Папочкин. Они собирались, кроме всего прочего, развести огонь и на костре сварить кашу, а также поджарить свежевыловленную рыбу. 
        Медвежонок остался, что вполне естественно, в лагере, лакомиться разбавленным сладким молоком из консервной банки. Да ему подобные переходы были ещё и не по силам. Хотя малыш за время своего пребывания в составе экспедиции подрос и заметно прибавил в весе. В холке он не уступал Генералу, а Майора так определённо превосходил уже и ростом и весом. Сгущённое молоко вместе с иными калорийными продуктами, что ему регулярно подсовывались, явно шло на пользу. 
        Макшеев, Боровой и Рогацкий в сопровождении одного Майора (Генерал тоже остался в лагере, возле своего мохнатого пещерного питомца) которому наскучило целый день сидеть в лодке, двинули сквозь травы на восток, по направлению к волшебному осеннему золоту загадочной рощи.
        Приблизившись к цели своей экскурсии, друзья убедились в том, что перед ними – редчайшие реликтовые деревья, когда-то широко распространённые на всех континентах нашей планеты. 
        Григорий восхищённо произнёс: 
 
    - Гинкго! Современник динозавров! Мне приходилось видеть лишь одно подобное дерево – за оранжереей университетского сада. Меня всегда удивляло, как такое нежное растение способно стойко выносить наши морозы! Между прочим, сейчас в природе - на земной поверхности – они остались только в одной из провинций Китая.  Иногда их выращивают в садах и парках, но это очень даже не просто.  Реликтовое растение гинкго, единственный современный представитель целого класса Гинкговых (для сравнения, класс Двудольных насчитывает около ста восьмидесяти тысяч видов!) было открыто для западной науки в 1690 году врачом голландского посольства в Японии Кемпфером, а затем, в 1712 году, описано им же под названием «гинкго» (дословно – «серебряный абрикос» или «серебряный плод» в переводе с японского) и, примерно через двадцать лет, было завезено в Европу, а в конце восемнадцатого века – и в Северную Америку.   
    Наверное, многие знают, что деревья гингко росли на планете Земля ещё в эпоху динозавров. Вот, правда, неизвестным остаётся факт, употребляли ли в пищу вымершие рептилии листья гинкго, и если ели, то как? Может, съедали деревья целиком, с корнями и стволом?.. Неужели это они, динозавры, съели почти все реликтовые растения и померли затем с голодухи? 
    Гинкго, по всей видимости, самое архаичное растение отдела Голосеменных, находящееся по уровню эволюционного развития ближе всего к древним саговникам. 
    В Китае, а также в Корее и Японии, гинкго известен с древних времён. Упоминания об этом живом реликте встречаются в китайской медицинской монографии Ли Ши-чженя (16-й век), в средневековых китайских поэмах и в книгах седьмого века. 
    - Я слышал, – прервал монолог Рогацкого Боровой, – что в Никитском ботаническом саду гинкго начали выращивать в начале девятнадцатого века.      
    - Точнее, в 1818 году. В наших условиях гинкго способен давать всхожие семена до широты Белгорода и Харькова, главных городов так называемой «Слободской окраины», или Слобожанщины (здесь при заселении Дикого поля и защиты от набегов татар возникали, как правило, военные городки, а при них – слободы). Кроме того, это великолепное дерево отличается весьма внушительным долголетием – в Китае и Японии найдены экземпляры, возраст которых оценивается в тысячу лет!
    Гинкго вполне перспективен в плане «озеленения» наших городов – растение устойчиво к атмосферному (в том числе промышленному) загрязнению, грибковым и вирусным заболеваниям, крайне редко поражается насекомыми-вредителями, декоративно, отличается внешней привлекательностью на протяжении всего лета и осени – вплоть до листопада. Золотистые листья придают особый шарм этому чудесному растению.
    Молодые деревья обладают пирамидальной кроной, с возрастом же она, как мы видим, становится более раскидистой, а ствол у основания может достигать толщины двух и даже трёх метров! На серой коре с годами появляются продольные трещинки. Боковые ветви отходят от ствола почти под прямым углом, сближаясь временами у основания – подобие мутовчатого строения. Годичные кольца (сердцевина древесины развита слабо) выражены менее чётко, чем у большинства родственных хвойных растений. 
    Ни одно из современных голосеменных растений не имеет листвы, сколько-нибудь похожей на листья гинкго:  мы можем воочию убедиться, что лист живого реликта представляет собой вееровидную или клиновидную кожистую пластинку, пронизанную дихотомически разветвляющимися жилками, создающими своеобразный узор, напоминающий листья некоторых папоротников. Листовую пластинку с более-менее глубоким вырезом, делящим её на две почти симметричные части, несёт тонкий упругий черешок. Причём листья молодых растений более изрезаны (иногда 4-8-лопастные), совсем как у вымерших гинкговых.       
    - Реликт триаса и палеозойской эры относится к немногочисленным листопадным голосеменным, – заметил Папочкин. – Скорее всего, это приспособление выработалось у гинкго в течение длительного эволюционного развития. Вряд ли его предки были тоже листопадными растениями. 
    - Поразительный факт:  гинкго – первое голосеменное растение, у которого были обнаружены подвижные сперматозоиды. На первый взгляд – явные черты принадлежности к миру животных? На самом деле, конечно же, не всё так просто. Систематика оперирует не «выхваченным из контекста» признаком, а целой совокупностью таковых. 
    К другим архаическим особенностям относится отсутствие у семян периода покоя, что делает возможным их прорастание семян – при благоприятном сочетании внешних условий – очень быстро, через три месяца после оплодотворения, которое может произойти уже в опавших с дерева семязачатках. В природе семена гинкго сохраняют способность к прорастанию всего около года, и то при достаточной влажности субстрата. 
    Исходя из целого ряда уникальных особенностей, характерных для этого удивительного растения, можно сделать вывод, что гинкго по уровню эволюционного развития находится ближе всего к примитивным архаичным саговникам. И занимает в то же время особое место в растительном мире – подобное месту, занимаемому в мире животных такими «живыми ископаемыми», как аксолотль, кистепёрая рыба или утконос! 
    Эх, если бы мы раздобыли здесь мёд диких пчёл, можно было бы сделать целебный продукт «Гинкго-мёд», который подходит и для профилактики и лечения атеросклероза, и для профилактики и лечения инсульта, разнообразных заболеваний сердечно-сосудистой и кровеносной системы.  Вот, представьте:  вам приносят с полкило свежих листьев гингко – зелёных. Впрочем, фармакологи утверждают, что пожелтевшие листья, падающие совершенно естественным образом, то есть во время листопада – полезнее. Кстати, листопад у гинкго может произойти в одну ночь, накануне первого заморозка.   
    Затем берёте литровую или пол-литровую банку жидкого мёда. Теперь аккуратно срезаете или срываете черешки с листьев – только они своей «консистенцией», жёсткими жилками напоминают листья наших обычных растений. 
    Сами листья гинкго – нежнейшие… Их можно легко прожевать, почти как салат. Ну, правда, горьковатые… Итак, осталось обдать листья кипятком или окунуть в кастрюльку с кипящей водой, помешать слегка – чтоб смыть пыль, которая может на них остаться, да и термообработка не повредит, мелко порезать их, как морскую капусту – и залить мёдом. Так, чтобы доверху. Тонкий слой мёда над измельчённой реликтовой листвой не помешает... 
    - Вы так вкусно рассказываете, Григорий, – улыбнулся Макшеев, – дело осталось за малым – найти в роще диких пчёл с их диким «неправильным» мёдом.       
    - …Представляете, зачерпнуть чайной ложкой – и с удовольствием прожевать! Есть его можно с любым десертом, запивая тёплым чаем. Это дело вкуса...      
 
        Тут же, в этом чудесном, волшебном лесу, будто возникшем из кельтских легенд, путешественники увидели потрясающей красоты яркие, переливающиеся (даже в таком скромном освещении) всеми оттенками радуги, удивительные цветы.  Это были неизвестные на поверхности Земли орхидеи – которым тут же дали названия, причислив к определённым родам семейства Орхидных.  Так в дневниках экспедиции появились имена вновь открытых растений – эрия восхитительная, циноркис Аверьянова, бульбофиллюм Константинова (эти два - названные в честь известных русских учёных).   
   

   
            *   сноска внизу страницы:      
 
 В реальности речь идёт об орхидеях, открытых гораздо позже профессором Аверьяновым и его коллегами (в романе имена цветов упрощены, дабы не «грузить» чрезмерно… благодарного Читателя!  ;  ).      
 Новая орхидея из Лаоса Bulbophyllum konstantinovii описана совместно Л.В. Аверьяновым и Е.Л. Константиновым.   
    Аверьянов Л. В. Новый вид рода Cynorkis (Orchidaceae) с Сейшельских островов. Бот. журн. 1983. Т. 68, Вып. 11. С. 1566      
 Аверьянов Л. В., Ву Нгок Лонг. Редкие виды рода Eria (Orchidaceae) во флоре Вьетнама. Бот. журн. 1989. Т. 74, № 10. С. 1518.      
       
 Профессор Леонид Владимирович Аверьянов является крупнейшим специалистом по флорам Юго-Восточной Азии, им опубликовано более 300 научных статей и монографий. На протяжении многих лет сотрудничал с телевидением Вьетнама (VTV) по подготовке статей и программ об охране природы. Им открыто и описано 5 родов и более 100 видов растений, более 60 из которых относятся к семейству Орхидные. Вице-президент Русского ботанического общества. 
      
         ************      
 
      ...Не успев толком насладиться реликтово-золотым зрелищем гинкго и чУдных орхидей, друзья услышали доносившийся издали яростный лай Генерала.      
        Тут же встрепенулся и залаял в ответ заскучавший было Майор. Он со всех ног – или, точнее, со всех лап – кинулся к лагерю. Экскурсанты, взяв ружья на изготовку, побежали следом. Явно возле их лагеря что-то происходило. И что-то весьма неприятное! Нападение хищника? Стаи волков? Следовало не медля ни секунды спешить на подмогу. И если напала стая зверей – что могут сделать двое учёных, оставшихся в лагере, и один пёс, пусть и храбрый? 
        С той стороны, откуда лаял Генерал, послышались и другие звуки – резкие, гортанные крики, похожие на клёкот гигантского орла.  Но ведь больших птиц в небе никто не видел?
        Сразу прозвучали выстрелы. Вероятно, стреляли Каштанов и Папочкин. 
        За высокой травой – оттуда, где должны были стоять палатки – показалась уродливая голова, похожая на череп хищного динозавра.
        Затем раздались ещё выстрелы, потом над заливным лугом прокатился хриплый, леденящий душу крик боли и ярости.
        И всё стихло.       
        После выстрелов голова хищника исчезла в траве – скорее всего, тот был сражён меткой пулей.       
        Запыхавшиеся экскурсанты через несколько минут, приблизившись, увидели такую картину:  метрах в десяти от палаток на примятой траве лежала громадная птица. Она была похожей на страуса, но только своими размерами. Гигантский крючковатый клюв ясно давал понять, что к страусам этот поверженный монстр ни малейшего отношения не имеет. 
        Дальше, метрах в тридцати, виднелась ещё одна такая же убитая птица. Черепа этих птиц в длину достигали не менее трети метра, причём добрая половина длины черепа – или, вернее сказать, не очень добрая половина – приходилась на хищные клювы. 
        Возле побеждённых чудовищ прыгали, не в состоянии успокоиться, обе собаки, продолжая яростно лаять.   Рядом тяжело дышали с ружьями в руках Папочкин и Каштанов. 
   
    - Сперва мы услышали ворчание Генерала. Он сидел возле медвежонка вон под тем кустом, – указал рукой зоолог. – Мы сразу заподозрили что-то неладное и решили взять в палатке оружие. Тут Генерал залаял всерьёз и ринулся в сторону, куда вы ушли – что нас, естественно, удивило. Но мы быстро поняли, что нападающий или нападавшие вряд ли могли прийти со стороны реки. С этим всё стало ясно…       
    - А вот дальше произошло то, чего мы никак не могли ожидать, – продолжил рассказ Каштанов. – Над зарослями травы показались жуткие головы на длинных шеях. Они словно ухмылялись нам в лицо! Такая странная, причудливая форма клюва... Мы даже не сразу сообразили, что на нас нападают бегающие, как страусы, птицы.
    - Они хотели, вероятно, поживиться медвежатинкой, – Семён Семёнович кивнул головой в сторону мохнатого карапуза – тот дрожал мелкой дрожью, забившись под куст колючего боярышника. Возле маленького медведя уже находился успокоившийся пёс, облизывая до смерти напуганного косолапого воспитанника. 
    - Если бы не Генерал, птица заклевала бы малыша, без сомнения. Мы просто не успели бы выстрелить. Пёс бросился в бой на превосходящего противника. Он отвлёк врага, сбил с толку – благодаря чему мы выиграли время. Пока птицы переминались с ноги на ногу в нерешительности, мы смогли как следует прицелиться и первыми же выстрелами свалить одну. 
    - Вероятно, эти птицы охотятся парами, – предположил зоолог, – так как других птиц, кроме этих двух, мы не заметили. А оставшийся в живых нападающий потерял уверенность в своих силах, поначалу растерялся – отбежал в заросли травы, поминутно высовывая оттуда голову. К тому времени, когда фороракос осмелился опять напасть, мы успели перезарядить ружья, и опять начали стрелять. Остальное вы видели – одна из пуль попала в цель. 
    - Да-а… – протянул Макшеев, с уважением поглядывая то на Каштанова, то на Папочкина. – Как вы сказали, Семён Семёнович, фороракс?   
    - Фороракос, – поправил его зоолог. – Каждая из этих птиц, как мы можем убедиться, ростом почти со взрослого человека, не менее полутора метров, и далеко не страус по характеру! 
    Фороракос – опасная, сильная, хищная птица. Голова по меньшей мере в десять раз больше страусиной. О клюве я вообще не говорю. Клюв мощнее, чем у любого орла! 
    - Да, это мощное оружие, – сказал Макшеев, присев на корточки возле убитой птицы и с интересом рассматривая трофейный череп.
    - Фороракос явно был опасен в древности и для крупных животных, – сказал Семён Семёнович. – Полагаю, окажись мы с Петром Ивановичем без оружия, эта сладкая парочка заклевала бы нас всех без особого труда. Полагаю, им не привыкать. Такой клювик может запросто расколоть человеческий череп, как грецкий орех. 
    - Возможно, птички тоже любят грецкие орехи, – неудачно пошутил Гриша. 
    - Убежать от «клювоносителя» невозможно: летать фороракос не в состоянии, крылья очень слабые, зато вот мощные четырёхпалые ноги… – продолжал рассказ Пётр Иванович. – Да вы сами видите – однозначно, это могучий, опытный стайер и спринтер в одном лице. 
    - В двух. В двух лицах, – опять попытался разрядить обстановку Рогацкий. 
    - А где они жили в древности? – поинтересовался Макшеев. 
    - Фороракос обитал в Южной Армении… простите, в Южной Америке – до сих пор не могу прийти в себя, – с шумом вздохнул Семён Семёнович, – на равнинах, обширных травянистых плато. Где хватало места, чтобы всласть побегать – и, конечно, было за кем побегать!  Могу вам ещё сообщить, что впервые остатки этой птички всего тридцать лет назад – в 1887 году – обнаружил в Патагонии известный аргентинский учёный, мой старший коллега, палеонтолог Флорентино Аллегино. Причём, он ведь и не сразу понял, чтО именно он нашёл. Вначале Флорентино предположил, что найденная в слоях извлечённой породы челюсть принадлежит какому-то неполнозубому млекопитающему. И основания для этого имелись – неполнозубых в Аргентине пруд пруди! Но лишь детально изучив более поздние находки, Флорентино Аллегино установил со всей определённостью:  ископаемые остатки принадлежат не зверю, а птице. Огромной птице, жившей здесь в эпоху миоцена и олигоцена. Причём, произнеся слово «здесь», я не оговорился. В научном мире высказывались предположения, что фороракос вместе с иными птицами-великанами (например, бронторнисом) эволюционировал в начале третичного периода или же в конце мелового именно в Антарктиде, в центральной её части!   
    - Так что столкновение с пташкой-великашкой произошло на её исторической родине? – спросил Боровой. 
    - Да, можно сказать и так, – подтвердил зоолог. – Фороракос принадлежит к семейству кариам и является отдалённым родственником (возможно, и прямым предком) некоторым современным южноамериканским пташкам. Кроме кариамы в Южной Америке водится ещё чунга. Вероятно, в самом начале третичного периода гигантские хищные птицы смогли переправиться в Америку из Антарктиды – возможно, тогда имелся какой-то перешеек, следами которого являются острова севернее Антарктического полуострова, да и сам этот полуостров. 
   
  - Скорее всего, горная цепь, соединявшая Кордильеры с Антарктидой, в конце третичного периода погрузилась в пучины
океана и разделила два континента, – предположил Каштанов. 
 
  - Согласен с вами, Пётр Иванович, – сказал Папочкин. – Косвенные доказательства подтверждают эту гипотезу.
В Америке фороракос и другие хищные птицы частично вымерли, а частично
 эволюционировали, превратившись в современных кариам.
 
 
 

 
 
 

 
 
 

    ...продолжение следует...