Возвращение в царство Плутона Глава 9. Сфинкс и сп

   
 
 
 
        Глава Девятая:       Сфинкс  и  спуск в подземелье.    


   
 …Те древние египетские сфинксы, что стоят над Невой в Ленинграде перед Академией
художеств, именовались в просторечии СФИНКАМИ (то есть попросту свинками), что отмечено в
одном из ранних стихотворений Некрасова …   «Я мимо сфинок шёл»
…И в одном из рассказов Даля:
    «…о набережной, на которой лежат две свинки, огромные»…       
 
             Корней Чуковский «От двух до пяти»   




 
 
 
 Путь экспедиции от Берега Принцессы Марты в южном направлении, согласно
инструкциям Николая Иннокентьевича, продолжался четыре дня.
 Идти становилось труднее с каждым днём. Постоянный, хоть и не очень крутой подъём отнимал силы и у людей, и у собак.
 Иногда они шли по склону, пологим предгорьям – далеко с левой стороны возвышались ледяные горы.
 
        Над снежной равниной ползли угрюмые тучи, осыпая путешественников снегом. Впереди всех, как в прошлый раз, шёл Боровой – с компасом, контролируя правильность направления. Он же поминутно пробовал палкой снег, чтобы нарты не попали в коварную трещину – изредка и такие ловушки попадались им на пути. 
        Иголкин, Макшеев и Папочкин шли на лыжах каждый возле своей нарты. Рогацкий, тоже на лыжах, бежал справа, чтобы вовремя подтолкнуть сани, которые застревали, а Каштанов замыкал шествие со вторым компасом в руках, производя маршрутную съёмку.   
        В день с трудом проходили полсотни километров. Одометр – лёгкое колесо, подвижно соединённое со счётчиком, отмечавшим пройденное расстояние – закреплён был на последней нарте. 
        На путешественниках красовались уже привычные тёплые костюмы. Каждый облачился, кроме того, в чукотскую кухлянку – меховую рубашку мехом внутрь, с капюшоном для головы. Когда мороз усиливался, надевали по второй кухлянке, но уже мехом наружу.  Ноги согревались меховыми штанами, а вместо обычных сапог путешественники надели мягкие меховые торбасы. 
 
        Итак, наши друзья шли уже четвёртый день на лыжах, сопровождая и направляя нарты. Выбоины попадались на пути куда чаще опасных, скрытых снегом, трещин. Первые затрудняли продвижение к цели сильнее, чем вторые.
        Для ночлега, используя прошлый опыт, ставили юрту с лёгким бамбуковым каркасом. Остов привычно складывали за считанные минуты. Обустройство временного жилища не отнимало много времени. Внутри вдоль закруглённых стенок раскладывали тёплые спальные мешки, а в середине юрты ставили спиртовую печь для приготовления пищи и горячего чая. Собак привязывали к нартам вокруг юрты. 
        Склады провианта, согласно инструкциям, устраивали через каждые тридцать пять километров пути. 
        На четвёртый день подъём настолько увеличился, что еле-еле отшагали неполных тридцать километров. Перед ночным отдыхом поставили очередной склад, отметив его пирамидой из снежных глыб. На вершине пирамиды, чтобы заметно было издалека, водрузили красный флаг.   
        В конце недели горы, всё время остававшиеся слева от маршрута, словно вывернули навстречу, преградив путь.
        Подъём на довольно крутой склон продолжался три дня. Белое однообразие ледника всё чаще прерывалось чёрными вкраплениями обветренных скалистых откосов.  Стало значительно теплее. Микроклимат в долине, по которой ползла на юг санная колонна, изменялся на глазах и теперь явно отличался от типично антарктического. 
 
        Густые тучи ползли так низко, что, казалось, вот-вот заденут за головы. Появились и первые трофеи для зоолога – Семён Семёнович раздобыл нескольких насекомых, замёрзших на снегу.  А Гриша на всякий случай собрал образцы разноцветных лишайников, что покрывали обнажённые скальные участки.
 По этому случаю он поделился своими восторгами с остальными спутниками: 
 
    - Это настоящие растения-сфинксы!  Удивительные организмы, которые даже трудно назвать растениями в привычном смысле слова. Их тело образуют зелёная (реже сине-зелёная) водоросль и гриб, находящиеся между собой в сложных отношениях. Плотный корковый слой защищает лишайники от неблагоприятных воздействий окружающей среды, заморозков или палящих лучей солнца. Он состоит из тесно сплетённых грибных гиф. А внутренняя часть тела лишайника – из многочисленных видоизменённых гиф, оплетающих отдельные клетки или группы клеток водорослей... 
 
        Во время ужина Рогацкий продолжал засыпать своих товарищей информацией о найденном «сфинксе»: 
 
    - Водоросли при помощи солнечного света вырабатывают углеводы, делятся ими с грибами, а гриб, в свою очередь, снабжает водоросли водой с минеральными веществами, растворёнными в ней, к тому же защищая более нежные зелёные клетки от механических и других повреждений. Впрочем, часть воды вместе с пылью, также содержащей некоторые нужные для развития низших организмов вещества, водоросль получает прямо из атмосферы – во время дождя или с утренней росой. Ну, здесь-то, в Антарктиде, наверное, с выпавшим снегом… Лишайники – самые неприхотливые из растений. Они способны выжить на камнях среди гор, на древесной коре. Но они чувствительны к загрязнению внешней среды и чутко реагируют на вредные примеси в воздухе. Поэтому лишайники редко встречаются в больших городах.   
    В то же время лишайники служат живым индикатором – если в городе или вблизи промышленных объектов исчезают эти удивительные организмы – значит, атмосфера чрезмерно загрязнена, значит, надо бить тревогу! И срочно исправлять положение. Очень долго эти удивительные организмы считались обычными растениями, а зелёные клеточки внутри – просто несущими хлорофилл. Ошибку исправили в 1867 году русские ботаники Баранецкий и Фаминцын, которые первыми обнаружили, что зелёные клетки, оказывается, есть не что иное как заключённые в чужеродную ткань одноклеточные водоросли. Водоросль, изъятая из лишайника, способна жить самостоятельно, и даже делиться, образовывать споры!         
    Позже оказалось, что взаимоотношения гриба и водоросли отнюдь не безоблачны!.. Еленкин, известный ботаник, изучая вместе с Даниловым «воздушные грибы, паразитирующие на водорослях», пришел к выводу, что взаимоотношения эти часто могут становиться откровенно враждебными. Под влиянием условий среды обитания, которые благоприятствуют попеременно то грибу, то водоросли, они так же «по очереди» угнетают друг друга... (Ну что поделаешь, прямо как в новой сказке – нет в жизни счастья, нет идиллии!) чаще гриб является и паразитом и сапрофитом одновременно – питается и продуктами жизнедеятельности водоросли, «отходами», подобно типичному сапрофиту, и – увы – пожирает её тело…. Еленкин определил такие странные связи, как «эндопаразитосапрофитизм».  Один английский биолог назвал их более поэтично, и столь же печально – противоестественным союзом пленённой девицы (водоросли) и тирана-феодала, «хозяина», то есть гриба. Вот так. Вот вам и симбиоз, вот вам и равноправие!..
    - Символично, что вход в подземный мир, подобно сказочному сфинксу, охраняет это неприметное растение, – заметил мимоходом Яков Макшеев.       
         
        На пятый день путешественники вышли к перевалу.  Приборы показали высоту более двух тысяч метров.  Здесь неровности поверхности сгладились, но движение упростилось ненамного – погода оставалась пасмурной, а туман усиливался, уплотнялся. В сотне метров от нарт окрестности уже терялись, укутанные молочно-серой непроницаемой пеленою.  Судя по всему, вход в подземную страну, если он действительно существовал, находился где-то поблизости. 
        Спуск на той стороне ледяного хребта проходил гораздо быстрее. Собаки легко тащили сани по уклону. Зато погода стала совсем скверной:  густые тучи, увлекаемые навстречу ветром, клубились почти по поверхности снега. В добавок началась метель. 
        Наутро юрта оказалась до крыши занесённой снегом. Выбираться наружу приходилось, выкапывая проход сквозь большой сугроб. Метель закончилась, но успела всё вокруг основательно замести, воздвигнув снежные холмы у каждой мало-мальски заметной преграды, у каждого бугорка, у каждого камня. И если в предыдущие дни открытые участки скал попадались довольно часто, то теперь всюду, насколько доставал взгляд, царила белизна, ослепляющая своей чистотой. 
        Забавно было видеть, как, заслышав голоса людей, собаки сами начали выбираться из снежного плена. То тут, то там, то из одного сугроба, то из другого, поверхность снега вздымалась пузырём, из которого, отчаянно или весело фыркая, высовывалась косматая голова очередного четвероногого друга. 
        По свежевыпавшему снегу передвигаться стало труднее.
 Собаки, запряжённые в первые сани, уставали сильнее, прокладывая путь остальным.  Поэтому приходилось «тасовать колоду» нарт, постоянно меняя передовую упряжку.  И, хотя регулярное устройство складов по пути делало нарты легче, в этот день удалось пройти чуть больше дюжины километров. 
        К вечеру все – и люди, и собаки – полностью выбились из сил.
   
        На четвёртый день бесконечного спуска приборы показывали, что местность, по которой идёт экспедиция, уже находится ниже уровня моря. Записав показания барометра, Боровой сообщил эту новость остальным. В ответ на это Каштанов предположил, что, вероятно, экспедиция находится на верном пути. 
 
        Ещё через пару дней приборы показали, что путешественники спустились ещё на пятьсот метров ниже уровня моря. Учитывая высоту материка в этой части Земли Королевы Мод, которая, судя по предварительным данным, должна здесь достигать почти четырёх километров, развеялись последние сомнения. Данная впадина – не что иное, как спуск в подземную, внутреннюю полость планеты. 
        Через три дня, пройдя чуть больше двадцати километров, участники экспедиции убедились, что барометр показывает давление, соответствующее снижению на целый километр – в то время как в реальности явно ощущался подъём, пусть и незначительный.  Компас начал безобразничать – стрелка его металась из стороны в сторону, словно бы находилась на Южном полюсе, что было совершенно невозможно. До южного магнитного полюса не менее тысячи километров….
        Термометр тоже продолжал «шалить», показывая точку кипения воды не на отметке сто градусов, а на отметке в сто двадцать пять градусов по шкале Цельсия! Словно экспедиция внезапно взлетела к вершинам Памира или Гималаев! 
 
        Итак, последние сомнения испарились вместе с паром кипящей при 125-и градусах воды:  путешественники очутились внутри нашей планеты. 
        Самочувствие в последние дни у всех заметно ухудшилось. Испытывая давление в две с половиной атмосферы, путешественники ощущали слабость, лёгкую тошноту и сильное головокружение.  У каждого пульс был чуть больше сорокА ударов в минуту.
   Симптомы в общем напоминали те, испытанные в 1914-м году, когда участники экспедиции неожиданно для себя очутились в подземном мире...
   Пришлось прервать движение и раньше обычного поставить юрту.
   
   Без аппетита поужинав и напившись горячего чаю с лимоном (последним
 лимоном из их скромных  цитрусовых запасов),  путешественники
   забылись  тяжёлым  сном...      
 
 
 

 
 
 

 
 
 
 ...продолжение следует...