Возвращение в царство Плутона. Глава 2. В путь!..

   
 
 
 
            Глава 2.    В путь!   
 
 
 
 
 Не знать Истории – значит всегда быть ребёнком.      
                Карамзин      

      
 1-й закон Истории – воздержаться от лжи…
 2-й – не утаивать правды…
 3-й – не давать никакого повода заподозрить себя в пристрастии или в предвзятой враждебности      
                Цицерон      

 
Лживых историков следовало бы казнить – как фальшивомонетчиков!      
                С. Давлатов      
 
 


 Первая мировая война не просто внесла коррективы в планы отдельных людей, она искалечила судьбы и жизни миллионов, причинила страдания многим семьям и целым народам, изменив будущее наций и государств. Не обошла она своим «вниманием» и наших героев, и ход второй научной экспедиции. 
        К назначенному сроку все участники новой – теперь южной – экспедиции собрались в тихоокеанской столице России – во Владивостоке.  Боевые действия на Балтике и тотальное минирование прибрежных вод сделали крайне опасным и практически невозможным передвижение кораблей даже под флагами нейтральных стран. 
        В двадцатых числах октября всё было готово к путешествию. «Ариадна» обладала большей вместимостью, чем полюбившаяся и, увы, утраченная «Полярная звезда». Теперь в трюмах поместилось гораздо больше полезного груза. Но половина грузов, заполнивших трюмы вполне современного судна, не принадлежала экспедиции – по пути капитан обязался выполнить поручения хозяев, купцов Мамонтовых, и доставить многочисленным заказчикам за границей пушнину, русских соболей и чернобурок. 
        Война войной, а торгаши в любой стране своей выгоды не упустят! 
        Как когда-то «Полярная звезда», сейчас ярко сияющая начищенными до блеска медными деталями обшивки «Ариадна» плавно рассекала серые осенние волны бухты Золотого Рога.  Возникло чувство дежа-вю, словно друзья вернулись в Прошлое… 
        Раздался гонг, призывая к завтраку, и путешественники, проводив последним взглядом туманную полоску родного берега, спустились в кают-компанию. 
        За столом говорили о миновавшей войне с Японией. Вспомнили адмирала Макарова и его учение о непотопляемости судов – кстати, «Ариадна» была построена в полном соответствии с его современнейшими инженерными изобретениями, что многократно повышало устойчивость (или, как выражаются моряки, остойчивость) на волнах и надёжность корабля. 
    - Очень жаль, что Степан Осипович погиб. Это невосполнимая утрата не только для флота – для всего народа российского. – сказал Боровой. – Ходят слухи, что броненосец «Петропавловск» подорвался весною 1904 года не на мине заграждения, а в результате японской диверсии. 
    - Так ли, иначе, - ответил Макшеев, - но сдетонировали пороховые погреба, взрыв был ужасной силы, по рассказам очевидцев. Ни одно современное судно такого взрыва не выдержало бы.
    - Но можно было спасти другие корабли, - заметил капитан Радченко. – Ещё до войны систему выравнивания всех боевых кораблей по методам адмирала Макарова можно было бы произвести судовыми средствами. В России почему-то военные чиновники всячески противодействуют, препятствуют прогрессу – и тем самым препятствуют безопасности граждан! Ведь моряки – тоже граждане России! Наши чиновники иногда ведут себя так, словно состоят на довольствии у врага… 
    - Словно бы они состоят на службе у противника… - задумчиво проговорил Макшеев. 
    - И не только военные чиновники, - помрачнев, добавил Николай Иннокентьевич. – Создаётся впечатление, что с этим сословием что-то не в порядке, словно гниёт рыба.
    - А рыба начинает гнить с головы! – подхватил Боровой. 
    - Господа, я слышал, что особенно активно «вставлял палки в колёса» морскому делу глава чиновного ведомства некто Кутейников. И, заметьте: даже когда Цусима переполнила чашу терпения, Кутейникова не передали в руки военного трибунала, а… всего лишь отправили в отставку! 
    - Вот так у нас в России заведено! – хлопнул ладонью по столу Макшеев. – Но ведь есть и здоровые силы общества! Вы, Николай Иннокентьевич, как-то говорили мне, что ваш хороший знакомый адмирал Крылов добился в 1912 году от Государственной думы нормального финансирования флота?
    - Совершенно верно, - кивнул Труханов, - после его блестящего доклада сенаторы выделили на флот 500 миллионов золотых рублей. Правда, я не уверен, что все эти деньги дошли, так сказать…
        Во время долгих дней плавания, что иногда начинали тянуться, подстать погоде, в туманной серости, друзья не только беседовали, разгоняя дождливое настроение, но и занимались экспедиционными делами. В частности, чистили и смазывали ружья – ведь оружие и приборы постоянно должны находиться «в полной боевой готовности». 
        Папочкин, потерявший свою двустволку ещё два года назад во время жуткого извержения Сатаны – огромного вулкана подземной Плутонии – перед путешествием раздобыл старую армейскую винтовку. Впрочем, зоолог надеялся, что ему не придётся часто ею пользоваться. Разве что в целях самообороны от хищных двуногих тираннозавров или длинношеих морских плезиозавров. Все прекрасно помнили о попытке нападения в Море Ящеров этих безжалостных кровожадных монстров.  Тогда плавающие динозавры чуть не потопили самодельный катамаран, на котором друзья пытались добраться до южного берега доисторического моря…
        Вспоминали и отца Иннокентия. Сибиряк, родом из-под Иркутска, из «простых», мужик в рясе, смолоду уехавший на Аляску и пробивший себе дорогу в люди крещением индейцев, Иннокентий изучал языки народов, среди которых проповедовал, составил словарь и грамматику алеутского языка. Он был и слесарь, и столяр, и плотник, уважение индейцев и алеутов заслужил тем, что СНАЧАЛА учил их ремёслам, а уж потом крестил. 
        Путешествуя с острова на остров, Иннокентий привык к морю. Зная хорошо математику и астрономию, он изучил и навигацию, и парусное дело. 
        Один из английских путешественников невольно выразил восхищение православным подвижником, сообщив современникам, что епархия Иннокентия – самая обширная в мире. В неё входил весь север Тихого океана (громадный регион!) с Беринговым и Охотским морями, со множеством островов, а также ВСЯ Аляска, Охотское побережье, Камчатка, Чукотский полуостров и Курильские острова. 
        Однажды, при переходе через океан из одной части своей епархии в другую, Иннокентий попал в сильный шторм. Погиб шкипер. Иннокентий взял на себя управление судном, командовал матросами и благополучно привёл корабль на Курильские острова.
        Архиепископ Иннокентий понимал важное значение громаднейшего Тихоокеанского региона и Русской Америки для России – возможно, более важное, чем запечатлённое в бронзе и веках действо Петра Первого, который «прорубил окно в Европу» на тесной и мелкой по сравнению с Тихим океаном Балтике. Здесь, на Дальнем Востоке России, распахивалось не просто окно – готовились раскрыться настежь сказочные двери в Азию, обе Америки, в Австралию, не говоря уже о морском пути в Африку, и к тысячам островов Океании, Индонезии, к Новой Зеландии... Целый мир открывался здесь для народов России!..      
        И тем больнее Иннокентию было осознавать, что власть во «святом граде Петра» захватили иноземцы. Действительно, реальная власть находилась тогда не столько у российского монарха, сколько у немца – канцлера Нессельроде – и мощнейшей чиновничьей верхушки, тяжеловесного, косного и неповоротливого бюрократического аппарата империи, в недрах которого глохло и умирало почти любое живое прогрессивное начинание. А ключевые посты в различных ведомствах занимали далеко не православные люди. 
        Кроме того, Нессельроде, по современным меркам, фактически шпионил в пользу извечного врага России – в пользу Англии – выстраивая всю внешнюю политику империи «в европейском русле», стараясь ни малейшим образом не затрагивать интересы англичан в Китае и на островах Тихого океана, словно заранее «сдавая» позиции России (подобных предательств ещё много будет на Руси, потеря Аляски в ряду сем горьком далеко не самая горькая трагедия) и оправдываясь необходимостью соблюдать некий «баланс» на международной арене... 
         
        Вскоре «Ариадна» проходила Корейским проливом. Справа по курсу виднелся, окутанный туманом, гористый корейский берег. А далеко слева, почти в полусотне морских миль, маячили в мутной дымке японские острова с трагическим для русского уха звучанием – Цусима…       
         
        Погода ухудшилась. Барометр упал, и небо заволокло тучами. 
        Приближение зимы в эти минуты ощущалось особенно явственно, «Ариадна» словно убегала от  неё на юг. 
        Боровой и Папочкин, по-прежнему плохо выносившие качку, лежали в каютах на койках и за обедом в кают-компании не появлялись.  Капитан же не покидал свой пост в рубке даже на короткое время.
        Ирина, бледная и молчаливая, стойко держалась – но за столом не притронулась, кажется, ни к одному блюду, и лишь выпила чашку очень крепкого кофе. 
        Чёрные волны с завидным и неприятным упорством накатывали на борт, осыпая ледяными брызгами всю палубу.  Корабль относило в сторону от проложенного маршрута всё дальше к западу. 
 
        К счастью, за ночь шторм ослабел. Порывы сурового ветра стихли. Дым из трубы шёл прямо вверх, столбом, и расплывался в серое облако, чуть заметное на фоне такого же серого неба. 
 
        После полудня умеренный попутный ветер позволил наконец поставить паруса, и, сохраняя
 дорогие запасы угля в трюмах, «Ариадна» помчалась на юг.   

 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 ...продолжение следует...