Немое вдохновение

НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ
(БЕДА?)

Но есть вдохновение – молчать как убогий,
Молчать у окна, у порога, в дороге,
Молчать пред глазами убитого Бога…
И думать. Но думать напрасно…
Стоит мой октябрь постыло-остыло.
И в ящике варится сладкое мыло.
Вы ешьте его. Будет любо и мило.
И свет ваших «звезд» не погаснет.

А я помолчу, как молчал Солоницын,
Играя Рублева на кино-страницах.
Я выпустил в небо идею-синицу.
Журавль улетел в поднебесье…
Молчание ново. К чему моё слово?
К кому? Все теперь деревянно-елово.
Зачем говорить? Всё хреново-неново.
Все звуки-слова – это бесье!

Лишь тишь-тишина… В ней надежда и вера.
В ней память. А память, она ведь безмерна.
И тихая радость без лжи и без скверны…
И зимней дорогой иду в никуда…
Беда?




НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-2
(УСТАЛОСТЬ)

…Весенней дорогой я шел в никуда
Судьба провожала меня от порога
Я внутренне вздрогнул, почувствовав Бога.
И влево свернул, я не знал, что беда
За третьим углом поджидала чужого
Меня…

Я внутренне вздрогнул и внешне продрог,
И вновь попытался пробраться в другого
Себя. Но не смог. И остался безного
сидеть, уподобившись грустному йогу…
И веруя только в убогого бога –
Себя…
 
В себя.  И не больше.  И только в себя.
И в эго, и в центр душевной вселенной
Характера, мыслей, и тихих болезней,
Которые вышли, и все из меня…
Не думалось, не понималось… И лезвие
Бритвы скользило
Любя…

 И лезвие бритвы… и тихий оскал …
И битая карта. И туз мой бубновый,
Зеленкой намазанный лоб мой дубовый,
А там возле сердца – отверстье – провал.
Усни. И не бойся. Спокойно…
Устал…


- Усни. И не бойся. Спокойно… Бай-бай…
Я долго не думал - уснул, как ребенок
Свернувшись в клубок и в комок, как котенок.
Но веки дрожали. И век мой бонсай
Меня повторял, и был я спелёнут,
И край…

…И край мой, и век мой, и мир мой двоились.
Попытки уйти из себя и в себя
Кончались печально. И только волшба
 Спесиво спасала. И торбы носились
Неписаны дурни и в небе, и подле, и сзади
Меня…

И век мой дрожал и держал за плечо.
Двадцатый ушел. Он был обречен…

НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ -3
(НОВЫЙ ГОД В «ШЕРСТОН)

И век обречен. И я обречен…
И вспомнилась бренно гостиница «Шерстон»
Горчишников горечь, и кашлем истерзан
Твой голос и мне от тебя горячо.
И тлеет плечо…

И тлеет рука у тебя на плече
И ярок огонь у тебя меж лопаток
И ты засыпаешь, сгорая до пяток.
И я остаюсь один при свече.
Ничей…

В огне ты спала. Уж полночь пробило.
Свеча догорала. Я выпил коньяк
Один. Я затих. Я бесшумно иссяк…
Боясь разбудить тебя спящую мило
И мимо…

И мимо прошел старый год – идиот.
Ох, как ты его проспала безболезно!
Проснулась. Прильнула. Тепла. Легковесна…
И чай попросила. Я понял – воскресла.
И тихо спросила: Какой нынче год?

Гостиница «Шерстон» - мои сновидения,
В нее возвращаюсь я словно в себя
Любимого – гадкого, гладкого, мля!
Да все в одиночку. Да все без тебя…

В гостинице «Шерстон» мой дух обитает.
Я гнал его.  Я умолял - уходи.
Он придурковато меня попросил:
Отстань! И умойся. Ты мне не хозяин.
И в комнату горничной отвалил.
 
 Вот так и живу. Без него – без себя.
Я в утлой деревне. Он в «Шесртсоне» готском
А жизнь раздвоенье – сплошное уродство.
И нет не тебя, ни свечей, не огня.


НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-4
(Собор Петра и Павла. Органы оргАна)

Орган отыграл. Отвздыхал. Моцарт умер…
И «Реквием» стих разумно безумен.
Органные органы стон прекратили.
Я вышел под дождь. В одиночество улиц,
Хотя мне на встречу народы спешили,
Но все почему-то налево свернули.

Меня не тревожил ночной Китай-город.
И ласково дождь мне катился за ворот,
и пара китайцев в ночном ресторане
Мне пьяно косыми глазами смеялись.
Я кажется с ними тащился в нирване,
Мы в пьяной нирване втроем обнимались

Я выпил с китайцами водки. «За Моцарта!».
Потом и за «Реквием» текилы заморской.
И вдруг в ресторане запели хоралы,
Я вместе с китайцами им подпевал.
Потом заиграли четыре органа -
И полная Фата Моргана.... Провал…

И полный провал в никуда. В неизвестность.
И в этом полете чудесность и вечность
Меня поднимали в дождливое небо,
Куда я когда-то мальчишкой летал.
Я понял, что снова попал в быль и небыль...
Но крылья просохли и дождь перестал....

Я вновь опустился на грешную землю,
И понял: уже я органам не внемлю
И «Реквием» Моцарта не для меня,
И снова придется скрипеть в бытовухе,
писать и бухать с этой жизнью-шлюхой.
А Моцарт и небо – все это фигня….

НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ – 5
((Дожди декабря)
«Опять на исходе исхоженных суток
зачем ты, душа, доверяешься звуку
и тянешь себя сквозь скупой промежуток,
как тянут на волю затекшую руку?»
          (Игорь Сахновский)

Дожди декабря... Ни мороза, ни снега….
И утлая бестолочь – мерзкая морось
На землю ложиться. И серая нега
Давно все накрыла бездушным узором.
Зачем ты, душа, декабрем заболела,
Пошто ты, на сером совсем побелела?
Куда и зачем? Для кого? И что значат
Твои закидоны? - Все так – не иначе, -
душа отвечала. – А что ты хотел-то?
Начиать все сначала? Не выйдет, мой милый,
Не будет веселья. А если и будет,
то бойся похмелья. Оно всё рассудит.
И новый твой год будет мнимым и хилым…

И это пророчество душно-душевное…
И этот декабрь неистово мокрый…
И мысли, и чувства отвратно-прогорклые…
И все отношенья программно-погромные…
И память – тупая девица беспутная,
Которая встроилась в мысли без ведома…
Сидит в них, смеётся и горя не ведает…
Ну что с неё взять – черно-серая ведьма!




На данном изображении может находиться: один или несколько человек, облако, небо и на улице