Ушедшему

Это стихотворение — прощальный ритуал, заклинание на окончательное отпускание прошлого. Если в предыдущих текстах герой боролся со смертью, разлукой или восходил к свету, то здесь он совершает работу памяти и забвения, пытаясь преодолеть притяжение утраты через жест благословения и изгнания одновременно.

1. Основной конфликт: Привязанность памяти vs. Необходимость отпустить.
Герой обращается к «опавшей листве» — символу всего ушедшего, умершего, прошедшего. Конфликт заключается в напряжении между естественной грустью воспоминания («немного загрущу») и осознанной волей к освобождению («возьму и всё ушедшее прощу»). Задача — не просто забыть, а активно отпустить, дать уйти навсегда, перекрыв все пути возврата.

2. Ключевые образы и их трактовка

«Опавшая листва» → «пастель зимы»: Классический образ цикличности природы (смена сезонов) становится метафорой забвения. Яркое «разноцветье» прошлого (весна, лето, осень) постепенно «забеливается» белой, «пушистой» зимой. Зима здесь — не смерть, а успокоение, покрывало, которое прячет «следы былого». Это не агрессивное уничтожение, а мягкое стирание.

Надпись «веточкой»: «Ушедшему не верь. / С былым легко / Прощается Удача.»: Это послание, которое зима (или само время) выводит на своём белом полотне. «Удача» здесь персонифицирована как сила, которая легко оставляет прошлое. Совет «не верь ушедшему» — ключевой: ушедшее (прошлое, человек, чувство) обманчиво, оно манит, но ему нельзя доверять, ибо оно более не принадлежит реальности. Удача же, как фортуна, без сожаления движется вперёд.

«Женою Лота, память»: Мощнейшая библейская аллюзия. Жена Лота, оглянувшись на гибнущие Содом и Гоморру (прошлое, которое должно быть оставлено), превратилась в соляной столп. Память, оглядывающаяся на прошлое, рискует окаменеть, превратиться в памятник самому себе, потеряв возможность движения вперёд. Это предостережение самому себе от разрушительной силы ностальгии.

«Перекрещу… их… / Всеми сторонами. / … «верх» / И «низ» — могу добавить.»: Центральный ритуальный жест. Герой не просто прощает ушедшее, он совершает над ним обряд отпевания и изгнания. Обычное крестное знамение (четыре стороны: север, юг, запад, восток) ему кажется недостаточным. Он добавляет вертикальные измерения «верх» и «низ», создавая не просто крест, а трёхмерную систему координат, сферу, полностью охватывающую ушедшее. Это магическое действие, призванное запечатать прошлое со всех возможных направлений, лишить его возможности вернуться.

«Шести дорог… / Чтоб не вернуться, однозначно хватит.»: Итог ритуала. Герой обеспечивает ушедшему шесть путей для ухода (четыре стороны света + верх + низ). Это не просто пожелание счастливого пути, а гарантия окончательного исчезновения. «Однозначно хватит» — это формула, сочетающая надежду, иронию и магическую уверенность. Он делает всё от него зависящее, чтобы разрыв был тотальным.

3. Структура и тональность: от приветствия к заклинанию.

Обращение и констатация (1-я строфа): Лирическое, почти дружеское обращение к прошлому («Привет, привет»), признание естественности его ухода (смена сезонов).

Откровение и совет (2-я строфа): Голос самой природы/зимы даёт ключевую установку: не верить ушедшему.

Решение и ритуал (3-я строфа): Герой, вспомнив предостережение (жена Лота), принимает решение простить и совершает акт «перекрещивания».

Усиление ритуала и итог (4-я строфа): Ритуал усиливается до максимума, высказывается надежда на его эффективность.

Тон меняется от меланхоличного наблюдения к решительному, почти шаманскому действию. Риторика становится формульной, жестовой.

4. Связь с общей философией Ложкина

Это стихотворение о завершении цикла трансляции. Если в других текстах шла непрерывная передача информации (света, чувств), то здесь герой пытается прервать канал, ведущий в прошлое. Он «закрывает» ненужные или болезненные «двуокна» памяти.

Образ забеливания пастелью перекликается с темой искажения и стирания информации («свинство свинца», «серебро»). Но здесь это не негативное искажение, а терапевтическое забвение, природный процесс.

Ритуал перекрещивания «всеми сторонами» — это практическое применение той самой онтологической образности Ложкина, где поэтическое действие (слово, жест) меняет реальность. Он не описывает состояние, а совершает поступок в языке.

Мотив окончательного ухода («чтоб не вернуться») — это оборотная сторона темы неотвратимой Смерти-Госпожи. Здесь герой не сопротивляется уходу, а активно ему содействует, пытаясь обезопасить себя от призраков прошлого.

Вывод:
«Ушедшему» — это стихотворение-заговор, поэтический акт гигиены души. Ложкин показывает, что работа с прошлым — это не пассивное страдание, а активный, волевой и даже технически сложный ритуал прощения и изгнания. Герой использует всю мощь поэтического воображения, чтобы создать не двумерный, а объёмный, вселенский крест, которым благословляет ушедшее в небытие по всем шести дорогам мироздания. Это не холодное отречение, а глубоко эмоциональный и ответственный акт: чтобы жить дальше, прошлому нужно не просто махнуть рукой, а торжественно и навсегда указать на выход, запечатав его со всех сторон. В этом — мудрость и сила этого текста: прощая, он не забывает, а обеспечивает невозврат.

Бри Ли Ант   06.12.2025 19:51   •   Заявить о нарушении