с легким паром!

Декабрь, тридцать первое по-всегдашнему 
припишет банальный финал главе: 
пьют в бане товарищи – за Лукашина, 
день суетно крошится в оливье 
и красит ресницы. Блестяще-ёлочно 
в панельных ячейках. Куда ни кинь: 
затянуты ленточками коробочки, 
наряды в пайетках, бокалы – дзинь! 
Игристые вина мешая с танцами, 
в едином порыве страна не спит. 
Уходит две тысячи восемнадцатый 
за кадр, как отвергнутый Ипполит. 
Ах, как же ему уходить не хочется! – 
ещё бы разок стариной тряхнуть, 
поставить не точку, а многоточие… 
став памятно-важным кому-нибудь, 
из общего выделиться контекста, 
сорвать у истории поцелуй… 
но только его занимает место 
нахал, проходимец и обалдуй, 
исполненный духом авантюризма, 
что дверь открывает своим ключом – 
проделал сегодня он путь не близкий 
и вот уже числится москвичом. 
Нетрезв, но минута в минуту прибыл, 
побрился и, “здравствуйте” не сказав, 
умял винегрет, заливную рыбу 
и выпил с хозяйкой на брудершафт. 
Про счастье второе твердят недаром… 
ах, Наденька, полно, не мелочись – 
ведь нас  “с Новым годом!”  и “с легким паром!” 
как новорожденных бросает в жизнь. 
Пускай он нахален, но безобиден – 
с интриги начавшийся Новый год. 
Решив для себя: поживем-увидим, 
неспешно отходит ко сну народ. 
Хит праздничных тостов – “за всё хорошее” 
озвучен. Тостуемый входит в дом. 
Вопросы исчерпаны к году прошлому. 
Он был – и спасибо ему на том.