В Рождество буду дома

                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

   На остановке около рынка в старой инвалидной коляске сидел худой пожилой мужчина. Зимний колючий ветер трепал его редкие седые волосы, залезая под куртку и рубашку. Он всматривался в каждого пассажира, выходящего из троллейбуса, но они как будто не замечали его, а может просто отводили глаза в сторону. В руках многих были большие и маленькие сумки. Со всех сторон лился свет от нарядных ёлок, разноцветных гирлянд и фонарей. Вокруг царила предрождественская суета. Казалось, весь город находился в ожидании праздника.
   Мужчина задумался. Нахлынули воспоминания о его прекрасной, в прошлом, жизни.
 – Говорят, что любви с первого взгляда не бывает, а у нас с Наденькой она была. А почему собственно была? Я люблю её и сейчас. Жаль, что она оставила меня одного в этом мире, но она в моём сердце. Господи, как же мне без неё одиноко и трудно. –
   Перед глазами мужчины мелькнули картины молодости. Вот он Павел сильный, подтянутый, красивый в весеннее майское утро вернулся из Армии. Не застав никого дома, поспешил в церковь.
 – Родители, вероятно, там. – Подумал он.
   Здесь всё торжественно и красиво. Яркие солнечные лучи проникают в самые отдалённые уголки Божьего дома, но быть может, Сам Христос Спаситель – Солнце Правды сошёл и осветил его Собою.
Шло таинство Евхаристии и со всех сторон призывно звучало: «Тело Христово примите, Источника Бессмертного вкусите!» Лица верующих сияли от радости, ведь «Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ, и сущим во гробех Живот даровал.» Как же прекрасно!
   В какое-то мгновенье взор остановился на лазурных небесных глазах.
– Какая замечательная девушка! Едва заметная улыбка на маленьком нежном личике, ямочки на пухлых розовых щеках, движение шепчущих в молитве губ. Как же она прекрасна! Я побежал за ней по улице после служения из-за боязни потерять и окликнул. Она остановилась и повернулась, состоялось знакомство. Её имя Надежда подарило надежду мне.
   В свободное время я спешил к ней на встречу, и мы отправлялись в музеи, театры, на выставки, или просто бродили по вечерней Москве. Зимой ехали на каток, где скользили по гладкому льду и кружились в танце, словно летящие снежинки.
   Нас роднила любовь к книгам. Посещение центральной библиотеки в пятницу после работы стало традицией. Мы читали стихи известных и неизвестных поэтов, а когда кто-то из друзей предлагал редкую книгу на пару дней, то читали её вместе поочерёдно вслух.
   Я полюбил Наденьку всей своей сущностью и с каждым днём любовь становилась сильнее. К концу зимы понял, что она моя вторая половинка, без которой я не представляю своей жизни. В тёплый майский вечер состоялось признание в любви. Наши чувства оказались взаимными и я сделал ей предложение быть моей женой. Она была согласна и в сентябре двое стали одной плотью, с тех пор не расставались. Лишь однажды, не без воли Божией, Наденька на десять дней уехала в Швейцарию в командировку, откуда тайно привезла Библию, спрятав её между мотками мохера, упакованного в целлофан. Она рискнула своей жизнью, чтобы у нас с ней было Слово Божье, за которое в России наказывали тюремным сроком. Эта Книга стала главнейшим источником познаний о Боге и человеке, о жизни и смерти.
 Все прочитанные ранее книги, вместе взятые не дали нам столько понимания в вопросах бытия, сколько давала она. Разумеется, что мы стали перечитывать произведения Достоевского и глубже осознавать, что Христос, воплощённый в человека Бог, сделал Свой шаг навстречу человечеству, а теперь ждёт ответного шага от него, а значит и от нас с Наденькой. –
   Мужчина вздрогнул от леденящего порыва ветра. По телу пробежала дрожь. Он потёр ладонь о ладонь в надежде обогреть замерзающие пальцы. Приподнял воротник поношенной куртки и подкатил коляску в угол остановки. Затем скрестил руки на груди и спрятал ладони в подмышки.
 – Ноги, наверное, тоже замёрзли, но, слава Богу, что я этого не чувствую. –
   И снова перед его взором появилась любимая Наденька. Вот она ему кокетливо улыбается, а затем задорно смеётся. Муж хочет её поцеловать, берёт на руки и кружит по комнате, а она заливается смехом, словно маленькая девчонка.
А здесь в руках Наденьки Библия. Она, то углубляется в чтение, то взор её глаз убегает куда-то далеко-далеко через окно в небесную высь. Тут она молится, и чистейшие слезинки вытекают из её бездонных лазурных глаз.
 – А ведь никто не знал, что у нас с Наденькой была Библия. Мы прятали её в шкафу вместе с книгой «Жития святых», доставшейся Наденьке от бабушки, вынимая только по вечерам, когда никого уже не ждали. Читали, размышляли, молились и снова убирали. По выходным дням ехали в Богоявленский собор. Читая закон Божий, мы стали лучше понимать церковную службу, больше молиться, следить за своими поступками. Бог касался наших сердец, менял нас, обличая в грехах. Менялись мы с Наденькой менялся и мир вокруг.
   В нашей совместной жизни было много всего, но радости и горести разделены пополам.
   Жаль, что детей нам Господь не дал. Ну, да Его воля, не наша. А мы с Наденькой воспитали Серёжу, которого взяли из детского дома по благословению священника. Полюбили его, как кровного ребёнка и ничего для него не жалели. В Армию его не взяли из-за плоскостопия, а вот университет он закончил прекрасно. Женился в двадцать девять лет, но не удачно. Его знакомство с будущей женой Идаган меня насторожило и взволновало.
   Однажды в августе проходя по Старому Арбату, Сергей увидел наряженных в индийские одежды девушек. Рядом с ними шли юноши в оранжевых и белых балахонах. Один из них играл на аккордеоне, другой бил в барабан, третий в бубен, следующий пел в микрофон «Харе Кришна». Идаган и ещё одна девушка предлагала прохожим восточные сладости – прасад – пищу, приготовленную чужеродным божествам, принимая от них деньги. Проходившая мимо молодёжь, дети, мужчины и женщины из любопытства и неведения подходили, чтобы посмотреть на танцующих, и послушать непонятное пение, но так знакомое по индийским фильмам. К сожалению, многие брали и ели прасад, а также покупали книгу «Бхагавадгита как она есть». Среди любопытных оказался и Сергей. Мой мальчик, ты попал в сеть лукавого, а из его мерзких цепких лап освободить может только Господь Христос. Он есть истинный Бог и Спаситель, дарующий человечеству благодать – незаслуженный дар спасения!
   Идаган оказалась жестокосердной и злонравной женщиной. Сын же делал всё так, как требовала жена. Эта молодая особа подчинила его волю, мужчины, себе. Её безукоризненная красота и манера держаться пленили Сергея и закрыли глаза на реальность.
   Спустя полгода я обнаружил в своей комнате на книжной полке молитвослов и Библию сына, в которой был и его нательный крест. Сын перестал ходить на Богослужения, отдалился от нас с Наденькой. Теперь и на нём появилась индийская одежда, а на затылке стриженой головы красовалась тощая коса, свёрнутая змеёй. В комнате Сергея на почётном месте разместились синюшные изваяния богов, которым поклонялась Идаган. Около них стояли тарелки с различными блюдами, старательно приготовленные ею.
 – Созидать и разрушать. – Часто твердила невестка, бросая тёмный, колючий взгляд своих чёрных глаз, от которого становилось жутко. Было такое ощущение, как будто из её глаз на нас смотрел кто-то другой, тёмный и ужасный. К сожалению, она ничего не созидала. У неё хорошо получалось разрушать нашу семью, и делала она это с наслаждением. При сыне невестка, молча, бросала ядовитые взгляды, а без него открывался её маленький ротик и выливал ярость и гнев. Да, такая и убить, пожалуй, сможет. Помню, были случаи, когда кришнаит своих малых дочерей убил, а другой – иеромонаха Григория Яковлева в Свято-Троицком храме под Красноярском. Ведь они оба потом утверждали, что выполняли волю Кришны. Ах, Сергей, ты нас с Наденькой не услышал. Ты променял Спасителя Христа на иных богов.
   Сколько же слёз, мы с Наденькой пролили, сколько вопияли о сыне к Богу. Господи! Может быть мы допустили ошибки в его воспитании? Наши сердца рвались от боли, а сердечко любимой супруги слабело с каждым днём.
   Наступил день, когда Наденька оставила этот мир. Как же было горько расставаться с дорогой жёнушкой. Я имел надежду на то, что Бог забрал душу любимой женщины в Свои Небесные обители, но не понимал, как мне быть без неё здесь на земле.
   Серёжа и в морге, и на кладбище был один, без Идаган. Он очень меня торопил, а я стоял на промёрзшей земле у могилы жены и безутешно плакал. Поминальную трапезу сын проигнорировал, сославшись на срочные дела. Он твердил о какой-то поездке. Соседка готовила еду и убирала посуду. Она пыталась меня утешить, но безуспешно.
   Вечер и ночь после похорон провёл в слезах и молитвах, а утром отправился на работу. Мысленно я был с ней, со своей Надей, так не хотелось отпускать её из своей жизни. Шёл, не глядя по сторонам с опущенной головой. Под ногами замелькала полосатая зебра дороги и, в эту минуту произошло очередное тяжкое испытание.
   Не знаю, когда я стал видеть людей в белых халатах и зелёные стены, когда ощутил, что лежу на неудобной казённой постели, когда почувствовал боль во всём теле от головы до пят. Эта боль не позволяла повернуть голову. Я не разговаривал и даже не понимал, о чём спрашивают, язык был нем, в голове каша. Поднималась только правая рука. Но время шло своим чередом. Повторные операции, капельницы, уколы. Вторая рука пришла в движение.
   Однажды во время утреннего врачебного обхода вырвалось из уст, как будто из глубины души:
 – Наденька! –
 – Заговорил! – Обрадовался врач. – А кто такая Наденька? Это ваша жена? – И в ответ тихо произнёс: – Да. –
   Когда врач вышел в коридор, донёсся чей-то женский голос:
 – Умерла его Надя восемь месяцев тому назад, а его на следующий день после похорон сбила машина. –
 – Моя Наденька умерла? Наденьки больше нет? А-а-а. – Вырвалось из груди. – Как же я буду без неё, Господи? Восемь месяцев тому назад? Неужели я так долго здесь нахожусь? –
   Через боль повернул голову в сторону окна. Три последних жёлтых тополиных листочка колыхались на ветру за пыльным стеклом. Значит осень к концу.
   Память вернулась жестокой реальностью происшедшего, лучше бы она никогда не возвращалась. Сын не навещает, значит я ему совсем не нужен. Зачем же тогда мне жить? –
   Снег и колючий ветер застучали в окно палаты, напоминая о том, что время летит быстротечно. Вновь пришла холодная зима.
   Из коридора услышал разговор нянечки с медсестрой: – Врач сказал, что Смирнов никогда не будет ходить из-за травм позвоночника. Ему коляска нужна. –
 – А на прошлой неделе в двадцать седьмой палате безногий бездомный инвалид умер. Поступил то он к нам на коляске, и я убрала её в подвал. – Сказала нянечка. – Ну вот мы и отдадим её. Ах, как жаль этого мужчину, мученик он на этом свете. Да поможет ему Бог! –
   Они всё ещё о чём-то говорили, только я их уже не слышал. Мозг не мог до конца осознать глубину происшедшего: ноги есть, а ходить не будут.
 – Отец Небесный! Как же мне теперь быть? Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного. –
   Слёзы огромными каплями стекали по худому истощённому морщинистому лицу.
 – Какие тяжкие испытания посланы мне. Отче, помоги преодолеть их без ропота. –
   В палату вошла нянечка с коляской.
 – Ну, Павел Петрович, – ласково проговорила она – в Рождество Христово будете дома. Окрепнете после операций, научитесь управлять этой коляской и домой. Она хоть и старенькая, но Вам ещё послужит. –
   Время летит, как птица. По нескольку раз в день, как малого дитяти врачи и медсёстры усаживают моё ослабевшее тело в коляску. Стараюсь двигаться, как можно больше по коридору отделения, чтобы окрепли мышцы спины, живота и рук. Научился сам усаживаться в неё и залезать обратно на кровать.
 – Павел Петрович, на следующей неделе будем готовить Вас к выписке. – Сказал врач, проводя осмотр.
   Около медицинского поста наряжена ёлка, на стенах разноцветные гирлянды и белые снежинки. Кому-то это придаёт праздничное настроение, только не мне. Через несколько дней домой, а кто меня там ждёт? Теперь мой дом там, где моя Наденька.
 – Сегодня Ваше лечение заканчиваем, а завтра отпускаем домой. – Сказала вечером медсестра, сделав последний укол. – Выписку врач Вам написал завтрашним числом. К сожалению, одежда Ваша пришла в негодность, но мы вам другую подобрали. Она, конечно, ношеная, ну да не раздетым же Вам ехать в мороз. А дома в своё чистое оденетесь. –
   Не спится. На душе неспокойно. В голове одна мысль меняет другую. Думается о Наденьке, о Сергее и о себе. Незаметно начинаю безмолвно молиться. Слёзы ручьём текут из глаз, словно из родника, заливая ямочки на щеках и тощую подушку и нет им конца. Наконец веки потяжелели и стали слипаться. Провалился в сон, но то ли кажется, то ли снится, будто зовёт меня моя Наденька. Её голос нежный ласковый, только очень тихий. Зовёт она по имени, отчеству Павел Петрович. Так уважительно называла она меня всегда в присутствии знакомых, сотрудников или гостей.
 – Павел Петрович, Павел Петрович! – Кто-то тихонько постучал по правому плечу. Открыл глаза. Стоит нянечка.
 – Еле разбудила Вас, прошептала она. – Павел Петрович, Вы хотели бы исповедоваться и причаститься? Я пригласила священника для больного из соседней палаты, замолвила словечко и о Вас. Он придёт через полчаса. –
 – А я как раз об этом думал. Перед лицом Божиим сознаю свою греховность. Я готов к исповеди. Спасибо Вам за заботу и участие. Как же велика любовь и милость Господа ко мне! Я думал, а Он уже готовил мне Своего служителя через Вас. –
   После исповеди и причастия невысказанная радость в сердце. В каждой клеточке моей сущности звучит Слава Творцу и Спасителю Христу!
   Утренняя нежнейшая лазурь, как небесное окно шлёт надежду на что-то особенное, что должно произойти. Где-то справа светит солнце и вот-вот заглянет в окно палаты. Подумалось «Мороз и солнце – день чудесный». Прекрасные строки, прекрасный день!
   Принесли вещи и выписку с паспортом. Одежда с чужого плеча изрядно поношена, с неприятным запахом. Одеваюсь, хоть и не хочется облачаться в чужое одеяние, но выбора нет.
   Выехал в коридор, пожелав соседям по палате поправиться и поздравив их с Рождеством Христовым. А здесь в ожидании стоит дежурный врач, медсёстры и нянечка. Их нежные улыбки и добрые пожелания растрогали до слёз. За эти почти десять месяцев я для них стал родным. Лифтёрша не только довезла меня до первого этажа, но и дошла со мной до центральной двери, открыв её и проводив неравнодушным взглядом сострадающей сестры.
   Морозец градусов пять, а может и больше. Добрался до остановки и прошу мужчин поднять в подъехавший троллейбус. Слава Богу, не отказали.
   Некоторые пассажиры презренно смотрят и брезгливо отодвигаются.
 – Ну, вот ещё один бомж. Куда ни пойди везде они. И откуда только берутся? – Высказалась толстущая почти что круглая дама с пухлыми ярко-красными губами и щеками.   Ощущаю себя неловко среди здоровых чисто одетых мужчин и женщин. Я неприятен им, я будто бельмо в глазу, на котором люди, почему-то заостряют своё внимание. Ах, как же несчастны инвалиды, утратившие своё жильё. Я только теперь до конца понимаю, как они себя ощущают в этом грешном отвергающем их мире. Инвалиды, которых обманули, обокрали и выкинули на улицы. А с улиц их тоже гонят. Опустил голову пред Отцом Небесным и сердцем, и умом молюсь о стоящих и сидящих рядом пассажирах: – Не оставь их милостью и благодатью Своей, Господи, но спаси ради Христа. Светом Святого Твоего Евангелия освети их сердца и души, даруя покаяние. Да познают закон любви Христовой и исполнят волю своего Создателя. А я прощаю каждого, кто меня сейчас посчитал за отброс общества и отверг. К сожалению, не имея в сердцах Бога, люди горды и надменны. У большинства из них нет ни любви к другим, ни сострадания. А ведь не знают, что с ними случится завтра. Старая поговорка предупреждает: «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». –
   Всего-то минут двадцать ехал я в этом троллейбусе, но показалось, будто время остановилось. Наконец и моя остановка. Тех же мужчин прошу спустить на заснеженный асфальт.
   С трудом двигаю холодные колёса коляски. Да, это не по коридору больницы разъезжать. Надо столько сил прикладывать, а у меня их так мало. Ну, вот и мой дом. Дождусь, пока кто-нибудь будет заходить или выходить.
 – Молодой человек! Помогите мне, пожалуйста, подняться на второй этаж. Я там живу, но сам не в состоянии теперь даже открыть дверь. –
 – Сию минуту, отец. – Отозвался плотного телосложения широкоплечий мужчина лет сорока пяти. Он без особого усилия приподнял коляску с инвалидом и перешагнув через две ступеньки, поставил её около входной двери. Открыв её, вкатил в подъезд и поднявшись ещё на две ступеньки вверх, опустил и подкатил к лифту. Выкатывая коляску на втором этаже, он произнёс: – На Афганской войне мне пришлось поднимать молодых тяжёлых солдат, а Вы такой лёгкий. –
 – Пожалуйста, – вновь попросил инвалид – позвоните в восьмую квартиру. –
Звонок звенит, но за дверью ни шума, ни шороха.
 – Видно никого нет, отец, а ключи у Вас есть? –
 – Потерял я ключи. А Вы позвоните и в седьмую квартиру. Моя соседка – добрейшая душа. Я у неё дождусь своего сына. –
 – Кто там? – прозвенел девчоночий голосок.
 – Оленька! Это ваш сосед Павел Петрович. Бабушку позови. –
 – Бабушка будет вечером в восемь часов, а наш сосед пропал в конце февраля прошлого года. А сын его уехал в Индию. Бабушка сказала, чтоб я никому дверь не открывала. –
 – Оленька, да я в больнице был всё это время. Машина меня тогда сбила. Ты поставь стул и посмотри в глазок. Ты меня узнаешь. –
   Через пару минут вновь голосок Оли:
 – Я не знаю Вас, и дверь не открою. Уходите, а то я позвоню в милицию. Бабушка сказала, если кто чужой будет рваться в дверь, чтобы я звонила в милицию. –
 – Неужели я так сильно изменился, что девочка меня не узнала? Может просто забыла. – Как бы оправдываясь, произнёс Павел Петрович.
 – Пожалуйста, позвоните и в пятую, и шестую квартиру. – Обратился он к оказавшему помощь мужчине. Тот, нажав на кнопки звонков подождал и разочарованно произнёс:
 – Отец! Видно никого нет. –
 – Ну, что же, молодой человек. Я вынужден Вас просить вновь помочь мне, но теперь спуститься. Надо съездить в диспетчерскую и пригласить мастера, чтобы он вскрыл мою дверь. Неизвестно, когда придут соседи, ведь каждый занят своим делом. –
   Вытащив коляску с инвалидом на улицу, мужчина сказал: – Очень жаль, отец, что я живу не в вашем городе. Нахожусь здесь по просьбе друга, мать его навестил и гостинцы передал. Через полтора часа у меня поезд. Мне надо торопиться. Ну, а Вас я поздравляю с наступающим праздником Рождества Христова. –
 – Спасибо тебе, сынок. Да сохранит тебя Господь на всех путях! –
   На льду коляска съезжает то в одну, то в другую сторону. Замерзают руки, постоянно соприкасаясь с ледяными колёсами. В лицо задышал морозный ветерок.
 – Ну, вот и диспетчерская. Надо опять ждать, пока кто-то выйдет. Но нет ни одного человека и помочь некому.
 – Что же делать? На улице стало намного холоднее или я просто замёрз? Возможно мне нужно было остаться в подъезде до прихода соседей. Да что теперь об этом говорить. –
   Наконец железная дверь диспетчерской распахнулась и из неё вышел краснолицый сантехник с инструментом в руках.
 – Молодой человек! Помогите, мне пожалуйста. – С дрожью в голосе произнёс Павел Петрович.
 – Да не до тебя старик. У людей кран сорвало, успеть надо, чтобы этажи не залило. –
 – А как же я? Мне нужно дверь… –
 – Я сказал не до тебя, старик. – Грубо оборвал его сантехник. – Сегодня много вызовов, а напарник мой заболел. – Заходя за угол диспетчерской, он всё же обернувшись крикнул: – Ну ладно, приходи через два-три часа. –
 – Как он быстро ушёл. Я ж ведь ему ничего и объяснить не успел. Да, несчастная участь инвалида. Поеду опять к дому, может кого из соседей всё же встречу. –
   На улице смеркается, ветер усиливается, прохожие торопятся по своим делам, не обращая внимания на человека в коляске. Странно, что в подъезд никто не заходит, и не выходит, а может уже выходили и заходили, пока он добирался до диспетчерской и ожидал, и возвращался обратно.
   Он не знал, сколько простоял у подъезда, но ему показалось, что часа полтора уже прошло.
 – Нужно ехать, чтобы не пропустить мастера. – Подумал он и застывшими руками вновь направил колёса коляски к диспетчерской. Издали увидел, как тот же сантехник вышел и быстро зашагал к общежитию. Вновь ни одной души. Инвалид терпеливо ожидал его возвращения, но сил ждать уже не было, ибо ветер был колюч и пронизывал плоть, как ему казалось, до костей. Дрожа от холода, он снова повёз сам себя к дому. Никого, не дождавшись, решил добраться до рынка.
   Здесь суетится народ от одной до другой палатки, заполняя сумки продуктами, а у инвалида нет денег даже на хлеб. А стакан горячего чая обогрел бы его немного, но и чай бесплатно не дают.
 – И холодно и голодно, – проговорил он сам себе. А ведь в хлебной палатке продавщицей работает знакомая, Лидия Семёновна. Попрошу я у неё булочку взаймы, она не должна отказать. А просить ой, как стыдно, но, что делать. Ну, вот и её палатка. Сейчас народ разойдётся я к ней и подъеду.
 – Лидия Семёновна, с наступающим праздником Рождества Христова Вас! –
 – И Вас тоже. Что будете брать? –
 – Мне бы булочку, или батон хлеба, но у меня сейчас нет денег. –
 – Дед, я тебе не частная лавочка. Хлеб государственный, за него сейчас надо платить. Таких как ты много здесь ходят и что же я всем должна давать булки? – Жёстко выпалила продавщица.
 – Лидия Семёновна, Вы, возможно, меня не узнали. Я Павел Петрович, Смирнов. Вы с Наденькой, моей женой, в дружбе были до её смерти. Я в больнице лежал, сегодня выписался, а в квартиру войти не могу, ключи потерял. –
   Продавщица долго смотрела на худое бледное лицо инвалида. Голос очень знакомый. Да, это тот самый красивый спокойный голос мужа её подруги Нади. Но от того Павла Петровича, которого она знала год, назад ничего не осталось. На истощённом морщинистом лице, хоть и улыбающемся были знакомы только провалившиеся небесно-голубые глаза с необычным редким похожим на перламутр блеском.
 – Да неужели это Вы? – Теперь очень мягко и тихо спросила продавщица.
 – Я, Лидия Семёновна. Не сомневайтесь. –
 – Да что же с вами случилось? –
 – Машина меня сбила. Более десяти месяцев пролежал в больнице. Ноги мои теперь не ходят, да вероятно уже не будут ходить никогда. Для меня было бы лучше уйти в мир иной, но видно я ещё должен что-то сделать здесь. У Бога то для нас Свои планы. Да будет всё по Его воле. –
   Лидия Семёновна взяла две калорийные булочки и протянула мужчине. За тем из своего термоса налила в пластиковый стакан чай и, выйдя из палатки, отдала Павлу Петровичу.
 – А денег не надо. Извините, что я груба была с Вами. Да простит меня Господь. Слава Ему за то, что обличил меня сейчас через Вас в равнодушии и чёрствости души моей. –
   В глазах женщины Павел Петрович заметил серебристые слезинки.
 – Спасибо, спасибо Вам за чай и булочки. –
   Он отодвинулся в сторону, помолился и приступил к трапезе. Ему было слышно, как за стеной палатки всхлипывала Лидия Семёновна. Подумал:
 – Видимо Господь тронул её сердце. –
   Оставшуюся часть от булки положил на грудь под куртку. Вновь доехал до дома. Простояв более получаса у своего подъезда, вдруг вспомнил, что соседка приедет в восемь часов. Надо ждать на остановке, там всё же можно укрыться от ветра. Развернув свою коляску, направился в сторону дороги.
   Из продуктового магазина вышла компания из трёх подростков. Речь одного из них донёс ветер:
 – Смотрите, бомж на коляске едет. А ну за мной, посмеёмся, повеселимся сейчас. –
 – Над кем ты хочешь смеяться и как веселиться? – Спросил один из них.
 – А вот так. –
Он подскочил к инвалиду и сорвал с его головы шапку.
 – Ну, давай догони меня, дядя. Догонишь, я тебе отдам твою шапку, а не догонишь, я её выкину в этот мусорный контейнер. –
 – А ну отдай ему шапку, – потребовал тот же парнишка – на улице мороз. Я видел этого деда ещё в час дня, а сейчас уже седьмой. Ему и в шапке, наверное, холодно. –
 – Ишь чего захотел. А давно ты стал таким жалостливым? Не отдам, пусть меня догонит на своей инвалидке. –
 – А ты над своим дедом так же издеваешься? –
 – Ещё чего, мой дед не бомж. – Гордо высказался, заводило.
 – А этот инвалид тоже человек, как и твой дед. Отдай ему шапку. –
 – Не дождёшься, правильный ты наш. – Подбежав к контейнеру, он резко махнул над ним рукой с шапкой и та провалилась в груду мусора.
 – Я сейчас пойду и расскажу твоему деду о том, как ты поступил с пожилым инвалидом. –
 – Давай иди, иди. Мой дед тоже ненавидит этих бомжей. Получишь от него, защитник. – С издёвкой буркнул подросток, показывая кулак.
 – Витька, пошли на рынок, петарды купим. –
Они ушли, а оставшийся мальчик подошёл к инвалиду, снял свою шапку и протянул, извиняясь:
 – Дядя, возьмите, пожалуйста, мою шапку, а у меня капюшон тёплый.
 – Мальчик, сколько тебе лет? –
 – Летом тринадцать исполнится. –
 – Спасибо, но твоя шапка мне будет мала. Я ношу шестьдесят четвёртый размер. –
 – А у меня пятьдесят пятый. – Разочарованно сказал подросток.
 – Да ты не унывай, ждать мне остаётся совсем немного. В восемь часов моя соседка подъедет, за полтора часа я не замёрзну. А ты настоящий мужчина, не побоялся заступиться за инвалида. –
   Мальчик пошёл, то и дело, оглядываясь на деда. А тот снова двигал ледяные колёса, направляя коляску к остановке. В его сознании вновь звучала молитва к Богу:
 – Не оставь, Господи, детей и их родителей милостью Своей. Вразуми, пока не поздно. Не забудь, Боже и о моём сыне, Сергее. Вырви и его из лап лукавого во имя Христа. –
   Ну, вот и остановка. Много троллейбусов проехало, много пассажиров вышло, а соседки всё нет и нет. Очень холодно. Разболелся позвоночник. Ломота и усталость во всём теле. Леденящий ветер нагло лезет под рубашку, руки окоченели так, что не сгибаются. Но выход только один – ждать.
 – Надо стараться не думать о холоде, надо думать о чём-то хорошем. – Говорит сам себе человек. Подкатил коляску ещё ближе в угол остановки, поднял воротник куртки, руки засунул в подмышки. Ну, вот и прекрасные воспоминания о прошедшей жизни нахлынули.
   Последние троллейбусы пустые, машин на дороге мало, людей не видать.
   Вдруг инвалид почувствовал тепло. На улице был мороз, но по его телу растекалось приятное успокаивающее тепло. Горячей струёй оно бежало вдоль позвоночника, устремляясь в руки и ноги. Ломота в теле и боль в позвоночнике исчезла.  От этого непонятно откуда взявшегося тепла, словно пуховым одеялом укрывшего всё его тело, мужчина расслабился и руки сползли на колени. В чужой старой коляске ему стало уютно, как в мягком домашнем кресле. Ничто не мешало и не раздражало. Теперь им овладевал сон, глаза слипались, и голова падала на грудь. Со сном он пытался бороться, то и дело приподнимая веки и устремляя свой взор куда-то вдаль.
   Яркий свет фар проезжающего такси на мгновение ослепил безразличные глаза мужчины. На его спокойном лице появилась улыбка так, словно он встретился с кем-то очень близким и дорогим, кому и улыбнулся от радости.



                ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

   Самолёт Гоа – Москва приземлился на Домодедовском аэродроме в двадцать три часа двадцать минут. Подъехав к аэропорту на микроавтобусе, рослый молодой мужчина быстро побежал к такси.
 – Разумеется, на такси будет значительно быстрее, ведь уже ночь. Лучшего транспорта не найти. Здесь ехать минут двадцать, дорога свободная. –
   Темнота леса сменяется светом неоновых ламп, разноцветных гирлянд и ёлок.
 – В Рождество я буду дома! Вот уже и троллейбусная остановка. Ну, надо же, кто-то в инвалидной коляске сидит в углу остановки. В двенадцать часов ночи хозяин собаку не выгонит, да ещё зимой, а этот сидит. –
   Машина повернула на право к дому. Выйдя у своего подъезда, достал ключи. За несколько шагов достиг второго этажа и вошёл в квартиру. Здесь было темно и тихо. Мелькнула мысль:
 – Обычно отец смотрит Рождественскую службу по телевизору, а сегодня, вероятно, спит. Пусть спит, завтра увидимся. – 
Сняв обувь и куртку, прошёл в свою комнату, разделся и лёг спать. Под утро в дверь трижды позвонили.
 – Кто там? –
 – Откройте, милиция. –
Включив свет и открыв дверь, увидел двух милиционеров, один из которых, показывая удостоверение, произнёс:
 – Лейтенант Астахов. Кем вы доводитесь Смирнову Павлу Петровичу? –
 – Я его сын. –
 – Ваш паспорт. – Быстро достал из кармана куртки паспорт и протянул милиционеру.
 – А в чём дело? –
 – Вам надо проехать на опознание. –
 – На чьё опознание? –
 – На опознание вашего отца. –
 – Что? – Сергей подбежал к комнате отца и рванул на себя дверь. Постель заправлена, комната пуста. – А я надеялся, что он спит. Не хотел тревожить. –
   За пару минут оделся и выбежал вслед милиционерам.
   Служебный автомобиль очень быстро довёз до морга. За дверью в хорошо освещённой комнате его подвели к каталке, прикрытой простынёй. Врач, посмотрев на вошедших, приподнял простынь. Едва взглянув на застывшее в улыбке лицо мужчины, Сергей быстро произнёс:
 – Нет, это не мой отец. Мой отец мускулистый, мощный, а у этого человека кожа да кости. – Он отвернулся и хотел было идти, но услышал слова врача:
 – Посмотрите ещё раз внимательно. –
Сергей повернулся к бездыханно лежащему и вновь проговорил:
 – Я никакого сходства не нахожу. –
   Вдруг его взор упал на крест, висевший на шее мужчины. Крест Сергей узнал сразу, да и как не узнать, когда он лично принимал участие в его покупке. Это он в лавке храма пророка Илии Высоцкого монастыря увидел этот серебряный крестик и упросил отца купить и ему, и себе. Он так сильно любил своего отца и очень хотел быть на него чем-то похожим. Тогда в неполные восемь лет он ещё помнил, как сильные руки папы уносили его из детского дома, а радостная мама шла рядом и улыбалась. Дети, с которыми он прожил до шести лет, жадно следили за удаляющимся радостным и счастливым Серёжей, у которого наконец-то нашлись родители. Отец согласился и купил два одинаковых креста ручной работы, так понравившиеся его приёмному сыну. Как ни странно, в лавке их оказалось только два. Во всех своих последующих поездках Сергей нигде не видел таких крестов.
   Его глаза опустились на левую кисть лежащего.
 – Это точно рука отца. – Знакомый круглый шрам белел на кисти между безымянным и мизинцем.
 – Вы узнали? – Спросил милиционер.
 – Да, это мой отец. У него была травма на левой руке, остался шрам. Вот он. И ещё, у меня дома точно такой же крест, как у него. – Они вышли в коридор, и лейтенант задал вопрос:
 – А почему ваш отец ночью был на улице? –
 – Он был на улице? – Заволновался Сергей.
 – Да. Его обнаружил милицейский патруль на остановке около вашего дома без головного убора, без шарфа и рукавиц. А где в этот момент были вы? – Сердце Сергея сильно забилось.
 – Значит там, на остановке в коляске сидел мой отец? – Подумал он и стыдливо опустил глаза, но собравшись, произнёс:
 – Сегодня ночью я прилетел из Индии. –
   Из внутреннего кармана куртки, он достал авиабилет, который не успел вынуть и протянул милиционеру.
 – Как долго Вы находились в Индии? –
 – Двадцать седьмого февраля прошлого года я улетел вместе со своей женой. –
   Из толстой папки милиционер вынул медицинскую выписку Павла Петровича и сказал:
 – А двадцать восьмого февраля Вашего отца сбила машина и в критически тяжёлом состоянии он попал в больницу. Вчера его выписали, а ночью он замёрз на остановке, около своего дома. –
   Офицер посмотрел на Сергея и спросил:
 – Вы интересовались своим отцом, звонили, писали ему? – Сердце Сергея забилось ещё сильнее. Нет, он ему не звонил и не писал. Всё это время он находился в каком-то странном состоянии, в эйфории. Длительные медитации, мантры и тёмные силы, вероятно, сделали своё дело. Его сердце не дрогнуло, когда умерла мать. Он оставил отца одного в трудный момент жизни. Почему он так поступил?
 – Я не знал, что так получится. – Уклонился от заданного вопроса Сергей. Офицер достал из своей папки ещё какую-то бумагу и продолжил:
 – А двадцать пятого февраля умерла ваша мать. Вы оставили своего отца одного с его несчастьем, улетев в Индию? Так-то Вы его отблагодарили. –
   Ничего не услышав в ответ, он дополнил:
 – Ну, да Бог Вам судия. Держите Ваши документы, занимайтесь похоронами. –
Резко развернувшись, он быстро направился к выходу.
   Сергей стоял с опущенной головой, не зная, что же ему теперь делать. В голове звучали слова милиционера «Бог Вам судия». На другом конце коридора послышались шаги и через несколько секунд спокойный мужской голос произнёс:
 – Оформлять документы приходите завтра. Сегодня выходной. –
   В знак согласия Сергей кивнул головой и вышел на улицу. Морозный ветер освежил ему лицо и дыхание. Он убрал все бумаги в карман и медленно пошёл к остановке. Слова милиционера «Бог Вам судия» теперь уже не звучали, а били грозным набатом в его сознании. Но кто-то внутри Сергея стал противным мерзким голосом шептать:
– И ты поверил, что этот милиционер верит в суд Божий? Он же военный человек, офицер. Да он просто играет словами. –
 – Ну и что, что он военный. А мало ли верующих офицеров было на Руси. Вспомни Александра Суворова, Фёдора Ушакова и весь его флот, Михаила Кутузова и всю его армию. – Убеждал другой голос в Сергее.
   Он перешёл дорогу и поднялся в подъехавший автобус. Второй голос вновь заговорил:
 – Благодаря вере в Бога таких воинов и их молитвам Россия была освобождена от захватчиков. Ты же помнишь слова Кутузова, когда враг оставил Москву. «Боже, Спаситель, наконец, Ты внял молитве нашей и с сей минуты, Россия спасена!» Христос есть истинный Спаситель, а кто такой Кришна? Почему ты стал поклоняться идолу? Эх, Сергей, как ты мог допустить в свою жизнь ту, которая увела тебя от Истины? Без Закона Божия ты духовно ослеп. Твоя черноглазая Идаган в настоящее время развлекается с другим. Родителей у тебя больше нет и ты виновен в том, что их нет. Что ты намерен делать теперь? –
 – Не знаю, не знаю, что мне делать. – В отчаянии с надрывом в голосе крикнул Сергей. Его лицо выражало страдание. Старушка, сидевшая одиноко на переднем месте, произнесла:
 – Сынок, когда я не знаю, как нужно поступить я всегда молюсь. Бог слышит молитвы и помогает. Попробуй, помолись, жизнь твоя и наладится. –
 – Вряд ли Бог захочет мне помочь. Я достоин только суда и смертного приговора. Я предал Его и своих родителей тоже предал. – Ответил Сергей.
   Тихий добрый спокойный голос внутри его проговорил: «Воззови ко Мне, и Я отвечу тебе». Это был голос не человека извне, но голос Божий. Когда-то Сергей уже слышал его. Он доверял Ему, но это было давно, ещё до знакомства с Идаган. Старушка, молча, смотрела на несчастного молодого человека. А он, увидев в окне здание школы, в которой учился, решил выйти. Подойдя к передней двери, вновь услышал тот же голос «Воззови ко Мне, и Я отвечу тебе». Но кто-то другой зашипел:
 – Взывай не взывай, всё равно тебя никто не услышит и не поможет. Ты уже обречён. –
   Дверь открылась, Сергей быстро выскочил и почти побежал. Магазин, жилые дома, детский садик, дорога, остановка около дома. Его шаг замедлился и ноги подошли к тому месту, где сидел его отец. Здесь на снегу он увидел множественные следы от коляски. Сердце дрогнуло. Некоторое время Сергей стоял с опущенной головой, затем упал на колени и заплакал. В морге он видел тело замершего отца, но никаких эмоций оно почему-то не выразило. А теперь его обличала и жгла совесть.
 – Прости, отец, прости, прости. – Повторял он ещё и ещё, ладонями рук прикасаясь к следам от колёс. – Я видел тебя ночью, но не подошёл и даже не поинтересовался, что случилось у человека в инвалидной коляске в двенадцать часов ночи. Какое же у меня ледяное сердце. Теперь-то я понимаю, почему в моей стране каждый год замерзает от холода так много людей. Замерзают не только от мороза, но и от ледяных человеческих сердец. Я один из многих равнодушных чёрствых и жестоких людишек. Вы с мамой воспитывали меня, отдавая свою любовь, силы и здоровье. Вкладывали всё лучшее, а я. Я не оправдал вашего доверия. Мне никогда не искупить свою вину перед тобой и мамой. Как же мне теперь быть? Как жить с этой болью? – И вдруг Сергей в третий раз услышал «Воззови ко Мне, и Я отвечу тебе».
   Где-то рядом под чьими-то ногами заскрипел снег. Сергей слышал, но ему было всё равно, что скажут или подумают прохожие. Подошла пожилая женщина и, увидев молодого человека в слезах, спросила:
 – Извините, я смогу вам чем-нибудь помочь? –
 – Нет, не сможете. – Тихо ответил Сергей, поднимаясь с колен. – Он быстро направился к дому и через три минуты был в квартире. Сняв куртку, прошёл в комнату родителей. Подойдя к книжной полке, прошептал:
 – Где же она? – Его взгляд побежал по корешкам книг. Он искал ту, которая когда-то давно обличала, научала, согревала и радовала его душу.
 – Как же я мог отвергнуть Слово самого Бога? –
   Бережно достав Библию, положил на стол и открыл.
 – Посмотри, посмотри на распятого Христа, – звучало в его голове. – Он позволил Себя распять, чтобы ты жил. –
   Дрожащими пальцами Сергей взял крест, пролежавший между страницами Библии четыре с половиной года. Он хорошо знал, что крест серебряный, но в ту минуту в его сознании произошло сверхъестественное. Он увидел настоящий Голгофский крест, на котором висел изнемогающий от боли и страдания, истекающий кровью ещё живой Христос. Возможно, это увидела его мятущаяся душа.
 – Сергей! – Услышал он тихий голос. – Я твой Спаситель. Грешен ты, но Я взял все твои грехи на Себя. Да не будет Моя жертва напрасной! –
   Сергей опустился на колени у ног Божьего Сына, с которых стекала Его горячая багряная кровь. Приподняв голову, посмотрел в глаза распятого Страдальца. Несмотря на предсмертную муку, эти глаза улыбались. В них Сергей видел сострадание, милость и любовь к нему, несчастному грешнику. В его сердце и сознании происходила живительная перемена.
 – Не будет Христе, Боже мой, не будет. Я исправлюсь, и буду жить по Твоему Закону. Благодарю, благодарю, что Ты так долго меня терпишь. – Шептал он и, приблизившись к кресту, губами прикоснулся к ногам Спасителя, по которым стекала кровь. Прикрыв глаза, ощутил исходящее от них тепло, и солоноватый вкус. То, что чувствовал Сергей, было необъяснимо, но абсолютно реально. Если бы вчера ему кто-то рассказал о подобном, он не поверил бы, а сегодня пережил это сам. Открыв глаза, удивлённо посмотрел на свой серебряный крест, не раздумывая, одел его на шею и поднялся с колен. Теперь его глаза устремились на страницы Божественного Писания. «Да не будет у тебя других богов». Прочитал он.
 – Не будет, Господи, не будет. – Громко крикнул Сергей, направляясь в свою комнату. Взяв целлофановые пакеты, одну за другой он стал швырять в них синюшные изваяния так называемых богов с их многообразным одеянием, а также картины, чаши, благовония, посуду, книги. Всё до последней мелочи.
 – Вы не боги. Мой Бог – Христос распятый и воскресший. – Убедительно вторил Сергей, выбрасывая пакеты в мусоропровод.
   Закончив работу, вымыл руки и вновь зашёл в комнату родителей.
   Здесь было всё так же уютно, как давным-давно. Всматриваясь в молодые красивые и счастливые лица родителей, что улыбались с фотографии в рамке, он вдруг ощутил на себе чей-то пронизывающий взгляд. Повернув голову в сторону красного угла, был восхищён ликом Христа и Богородицы. Когда-то давно он уже стоял перед этими образами вместе с отцом и матерью и молился. Это было прекрасное время. Сергей вспомнил, как однажды, когда его только забрали из детского дома, он не смог скрыться от взгляда Христа, после непослушания отцу. Он отходил налево и направо от иконы и видел, что глаза Христа пристально следят за ним. Тогда он спрятался под стол и тайком подсматривал за Божьими глазами через маленькую дырочку в скатерти. К его удивлению Христос видел его и под столом, так как Его глаза были устремлены в глаза непослушного Серёжи и в них мальчик видел грусть, и огорчение. Сегодня глаза Спасителя смотрели очень глубоко, в сердце Сергея, проницая его насквозь. Глаза Бога, разумеется, видят всё.
 – Господи! – Обратился Сергей. – Как бы я хотел вернуть то сладчайшее время общения с Тобой. Но я так грешен перед Тобой, так грешен. –
   На его глазах вновь появились слёзы. Присев за стол, он взял в руки Божью Книгу и увидев глянцевый голубенький уголок, торчащий из неё, потянул за него и вытащил открытку с изображением Богородицы и младенца Христа, лежащего в яслях, над которыми сияла яркая звезда. А под изображением золочёными буквами был написан Рождественский Тропарь, который он сразу же прочитал: «Рождение твоё, Христе Боже наш, дало миру свет разума, служащие звёздам от звезды научились поклоняться Тебе, Солнцу правды и Тебя познать с высоты Востока. Господи, слава Тебе!»
 – Сегодня же Рождество Христово. Верующий люд поклоняется Богу в церквях и славит Его за пришедшего в мир Спасителя. Надобно и мне поторопиться. –
   Он встал и, на ходу застёгивая куртку, вышел из квартиры. К половине десятого был в храме. Здесь пахло ароматной хвоей, красовались наряженные ели. Слева от амвона разместилась пещерка из колючих ветвей, внутри которой в яслях лежал Младенец Христос, стояла Богородица и Иосиф, а над пещеркой сияла яркая звезда. Около святых лик горели лампады и свечи. Во всём этом красочном убранстве ощущался знакомый с детства радующий душу праздник.
   Сергей заметил, что людей в храме стало значительно больше, чем было четыре с половиной года назад. Прихожане молились и поклонялись Богу. Он посмотрел на образ Спасителя и внутренне произнёс:
 – Как же мне стыдно за свои беззакония. Господи, прости меня ради Христа. И чтобы Ты не обличил меня в оный день, я исповедуюсь перед Тобой прямо сейчас, ибо не ведаю, когда он наступит. Помоги мне и прими моё раскаянье. –
   Блудный сын направился к аналою, где стояли те, кто готовился к исповеди. Сергей встал в конец очереди. Он смотрел на седовласого священника Владимира, который молился за его душу на протяжении многих лет. Этот батюшка знал его с шести лет, с того самого момента, как его забрали из детского дома, и именно отец Владимир благословлял отца и мать стать его родителями. Первый раз, когда они обратились к нему с просьбой благословить на усыновление двоих мальчиков из детского дома, он отклонил их просьбу и сказал, что необходимо подождать некоторое время. Через полгода родители узнали, что того другого мальчика забрала родная мать. А ещё через три месяца отец Владимир радостно сообщил, что Серёжу можно усыновлять.
   Священник был то серьёзен, то улыбался, благословляя на причастие исповедующихся. Каждая кающаяся душа отходила от него удовлетворённой, хотя у многих на глазах были слёзы. Когда подошла очередь Сергея, он, перекрестившись и поклонившись перед распятием Христа, встал на колени. Его исповедь была долгой. Служитель Христов, умудрённый Его Словом и жизненным опытом, помогал, задавая разные вопросы и грехи, открывались один за другим. Сергей каялся перед Отцом Небесным, осознавая свою вину ещё глубже. С его души падала пелена греховной тьмы. Священник Владимир произнёс разрешительную молитву, но предупредил Сергея о том, что ему ещё необходимо пройти чин присоединения к Православной Церкви и поэтому в Литургии верных он участвовать не сможет.
   Поднимаясь с колен, Сергей ощутил перемену в своей душе. Произошло удивительное таинство. Он получил дар прощения от Господа. Это и был Божий ответ на его молитву и раскаяние. Боль, горечь, страх, сомнения и тревога ушли. В его душе как будто засияла большая Рождественская звезда.
   Впереди Сергея ожидали трудные дни – похороны отца, но сегодня он находился в доме Божьем. Он вернулся домой под кров Своего Небесного Отца и не отвергнутый, а прощённый Им со всей Церковью возносил хвалу рождённому в мир Спасителю Христу.