три дни

Понедельник

Привет!
Слушай сюда, друг. Спасибо тебе, что купил - или купила, ну в самом деле, все прекрасно всё понимают, к чёрту оговорки и условности, это вот в английском не рода, а в русском есть, так что селяви - мою книгу. И ведь что значит это коротенькое словцо «купил»? Ты сам, да, именно ты - задумывался когда-нибудь сколько того, сего и всякого другого разного должно было произойти, чтобы ты, именно ты, читал сейчас то, что читаешь? А? Вот и я нет! Ха! Еще чего, думать вредно - это этого мысли заводятся, волосы (у девушек) темнеют в самых разных местах - и не надо хихикать, разговор-то ой какой непростой - зрение портится - кстати, отчего никто не додумался заняться правами очкариков в этом грёбаном мирке на маленьком обитаемом обломке чего-то там - а ведь у нас и спутник есть естественный, и атмосфера -  в бесконечной вселенной и прочая, и прочая, и прочая, вот почему? Чем слово «чёрный» - вот тут, кстати, лучше писать на родном, могучем - лучше слова «четырёхглазый»? Ась? Не слышу ваших рук. Или за лесом не видать отдельных, дрожащих и неуверенных. Ну ладно, идею кинули - интересно «в» или «во» - разговорчики в строю, ты, вот ты, с книжкой «Три яблока, грейпфрут и два банана» под партой, самый умный что ли? В лобешник хочешь? Вот и я не хочу.
Вот все думают. Сел такой автор - не надо мне «авторками» тыкать, сначала напиши книгу, а потом тыкай! - и давай по клавиатуре стучать, как угорелый, этакий Брюс, который смог всё, правда недолго и в пределах одной из соединённых штаток на другой половинке сужающегося шарика в нашем сознании - глобализация не дремлет, щу_пальцами своими жирными да скользкими дотягивается, обвивает, выжимает соки - вот ты с каким фруктом али овосчем сравнил бы Землюшку нашу? вот и я не знаю - в исполнении Джима К., ну ты меня понимаешь, вот иф гад воз ван оф ас? только там у хироу заглавного и пальцев поболе было, и кофей ему из самых Андов принесли - горячий, крепкий. А ты этого достоин? Вот и я думаю.
Автор - он ведь тоже человек, жрать хочет, оттого и поёт, как соловей начала прошлого века; ну не только жрать, ну да ладно, об этом позже. Или дальше. А лучше после 23.00 или одиннадцати вечера. Чтобы не запикивать, а то сидит такой где-то там уставший и думает - когда же это кончиться, да на что же это, люди бодрые похоже - а пальцы за глазками бегают, и слышим мы, с той стороны экрана голубого, звучит гордо, аж слеза прошибает по старой памяти - а вот сюда тыкать не будем и выкать тоже, а то не расхлебаешься потом - в общем и целом, догнал воробушек бабочку и сожрал. А сотрудник дождался конца эфира, слез с «Останкинской» - да не с колбасы, кисонька моя, с башни, не всё же Эйфелю Юрьев день - и пошёл домой. Яишенки пожарил, с помидорчиками, с лучком зелёным? На маслице постном? Да арморация рустикана его знает. Вот и я так думаю. Вот так я и узнала - а теперь и ты знать будешь - что хрен обыкновенный, он же деревенский так называется по-учёному, а в Сибири растёт хрен луговой. Во как!
Если ты ещё здесь, то знай - не читай это. И то - не читай. Ничего не читай. Раньше вот не читали, и хорошо ведь жили. Когда раньше? Ну тогда, когда не читали, книги поди дороже бражки были – да что говорить, таперича и пенное молока дешевше. Ась? Зачем читать? Какой-такой читать? Книжка подарыть можна. В шкаф поставить. Культурненько. Ты деньги заплатил? Всё, с тебя хватит, дорогой мой человек двадцать первого столетия, чего ж ты не сокол, кыш-брысь-Мао со взлётной полосы. Вот и я так думаю.
Но это всё, конечно, лирика. Автор, между прочим, ещё и стишки пописывает - чудны дела и не исповедимы пути - всякие разные. Только проза - это сурово, никаких тебе свободных строк и белых касок, акварели, голубые ели и выпивать не забывали - вот неправильно же «голубые», они «gay», дословно «пёстрый» - «blue» есть «синий» или «печальный».
На сегодня всё.
А то на завтра не останется.
Вечер понедельника.
бытие подчас становится слишком лёгким, и ты не выносишь сор из избы - кстати, ты знаешь, сначала было «истьба», то есть «то, что топят», а потом случилось озвончение согласных, и мы имеем, что имеем - копишь его, распихивая по углам, щелям, старательно, не замечаешь вони и ошмётков, когда тебе указывает на непорядок, ты делаешь вид, что это чистая случайность - умело делаешь, ты же хорошая девочка - «Ох да Ах, друг от друга в двух шагах», туда и заметаешь, берёшь швабру и заметаешь, «всё, что было до тебя», чтобы ни крупицы, ни крупенички - сказку такую помнишь ли? -  не пропало драгоценного твоего, да гори оно синем пламенем, ведь коник без ноги, ой, мама, шика дам, шика не дам, «принцев мало и на всех их не хватает», а то не то что целовать, борщи варить надо будет, портки стирать; в критической массе мусор-сор - а там ли та самая соринка, что видна в глазу ближнего заместо своего непременно бревна? -  обретает «ум да разум», пусть они и не даются на пару - «диетические блюда на пару», вареники с вишней, с картошкой, с котятами делимся в детстве, а они не едят отчего-то, глупенькие, вкусно же, ай, не царапайся, дуремар ты этакой - вылезает жывой; Да полноте, сударь, я вас знать не знаю, «от любви своей я улетаю, я не могу без тебя, я всё думаю о нас». «Венец творенья, дивная_________________» (тут сама напиши, а прописными аль строчными, я тебе не указ), налипает и ты бежишь, бежишь, бежишь… «Люби меня, люби» вечным борщом, «ночью и днём» носки стирая - в пыль, звёздную пыль, пыльцу на крыльях бабочки, на наращенных ресницах проститутки: «звать тебя как? Мальвина. Это ты в сауне - Мальвина, а в паспорте», «пачпотра нету, гони монету, монеты нет - садись» Мальвина, мальвазия, Мари Хуанова в лимончелло. Все в восхищении, что до коорролевы - «да и пёс с ним», Ваше Величество. Спать пора, спаси и сохрани в сухом прохладном месте.

Вторник

Живу
который день на грани
а в клетке ребёр пух-перо
трещит-трещит
«мы - потеряли,
и Ничего нас не нашло»
Дела, как известно, как сажа бела, да и ясно было, как белый день, что дело тёмное, не лошадь покупаешь - замуж идёшь. Воистину, баба моется, девка собирается! Холодно, дымы бегу, бегут, хоть и не зелёный вовсе, а серый-серенький, зато снег не стаял; декабрь повис туманом над всеми нами и лезет обниматься - подарки, мол, длинные праздники, долгие проводы, а потом двенадцать раз, и Золушка снова потеряет свою тыкву с мышками, а президент скажет, и мы будем есть салаты, пить - кто куда, а я - «вот так компот, по мне так краше голубого, ранжовый и бардо» Брижит? Брюзжит! Вот и я так думаю.
Новый день. Новый, как «очередной», кисло и муторно, но «вы дЕржитесь» - яволь, за воздух. Если ты ещё здесь, спасибо тебе. «Ещё одна осталась ночь» тянулось зажёванной плёнкой - помнишь, коричневая такая, блестящая и узенькая, плёнка, её можно было аккуратно расправить и закрутить карандашом кассету, можно было бегать с шуршащим спутанным комком по двору…
Авторка в поисках работы пишет книгу, избывая невроз, нервов воз и ныне там. Но какая к чёрту работа под новый год? «Попробуй «Ибуклин», скажи чистым рукам «да», детям можно», страна на букву «У», соединённые штатки, брекекекзит и прочие всякие выходы, и непременно в шампанском и виноват Сами-знаете-Какая-Страна, чтоб им всем.

Пара строк для тебя.
«Мне кажется, порою, что» - а что тебе порою кажется? Что мурлыкаешь под нос, когда вспоминаешь? Вдруг ответ тебе нужен, читатель, а читатель? Не мне, тебе?
Вторник
Вечер
У меня всё будет хорошо. Обязательно будет. Пройдёт это время, тяжёлое, тянущееся время, и там - где всё хорошо - будет регулярный секс с удовольствием, вкусняшки, долгие прогулки на природе, шопинг, цветы, стихи, новое замужество и, возможно, дети. Потерпи, __________________, это скоро пройдёт. Ты найдёшь работу, накопишь денег и разведёшься, будешь снимать комнатку и жить по своим правилам; одна не останешься. Вот и я так думаю.
Всё будет хорошо. Надо терпеть. Сколько ещё? Не знаю, как только - так сразу. Он ведь хороший парень, просто совсем ребёнок, а я не хочу быть мамочкой сорокалетнего мужчины, я ждала, что всё наладиться, но нет - ему не надо. Секс раз в неделю, панические атаки, мерить давление по три-четыре раза в день, утром и вечером душ, разминка, диета, таблетки и семейный доктор - по 3 штуки за сеанс.
А у меня зарядка, книга, подработка, домашние дела и ЦЗ в Нейшлотском переулке. И все его капризы. Да, я знаю. Сама хотела. Вот и… вышла замуж. Три года было хорошо, потом травма, потом три года болячек - сначала его, потом моих, я победила анорексию и депрессию, стала писать прозу, порошки и верлибры, я смогу. А у меня есть выбор? Вот и я так думаю.
Я не могу завести любовника. Я не могу. Жалею, гормоны - но не могу. У меня не так много принципов, но наличествующие железобетоны. Мне плохо: цикл шалит, эротические сны сняться, скачет вес. Он не хочет, ему не надо. Ничего. Он так и сказал, что хватит, теперь ты будешь мне мамой. А свекровь говорит - вот родишь, заберём вас к себе, в большую квартиру, а однушку на Севере сдавать будем, на эти деньги воспитывать ребёнка будем: ты пойдёшь на работу, я буду с ребёнком сидеть. Спасибо. Я понимаю, она хочет как лучше. Всем. А мне? Вот и я так думаю. Я росла у бабушки, спасибо ей. Не хочу. Ему всё равно. По большому счёту.
В большой квартире окна во двор-колодец с двумя кустами сирени, кошка и пахнет порошком. Я не хочу туда.