Василий Регеж-Горохов После посещения книжного

Перевод с марийского Якова Козловского

Нет, я не с кладбища вышел
С опущенною головою,
А вышел, печалью охваченный,
Из книжного магазина.

И мысленно сокрушался:
«О, боже мой, сколько на полках,
Заживо погребённых,
Книг уценённых томится!

Стоят уценённые книги,
Тысячи стихотворений,
Страшно подумать даже,
Что слово уценено.
Ведь слово, как прежде считалось,
Небесного происхождения,
Им воскрешали мёртвых
И усмиряли моря».

Из книжного магазина
Я вышел на площадь, где шумно,
Как будто в котле вселенском,
Жизнь будничная клокотала.

Была онам не встревожена
Тем роковым обстоятельством,
Что в магазине книжном
Слово уценено,
Что пылью оно покрыто,
Как вышедшие из моды
Уродливые сандалии
Химического производства.

Хлеба не лежат на полках,
Их к вечеру раскупают.
И происходит это
В течение тысячелетий.

А почему же слово
Так обесценилось ныне,
Если не хлебом единым
Жил искони человек?

Путник, измученный жаждою,
Родник отыскав, склонится.
Благоговейно столетия
К слову склонялися так.

Что же стоят уценённые
Стихов запылённые книги,
Или духовною жаждою
Нынче никто не томим?

Грустно, но в этом, наверное,
Грех стихотворцев самих.
Суетным и непророческим
Сделали слово они.

К стоячей воде не склоняются,
И хлеба непропечённого
Сбыт затруднительным стал бы
В булочных нынешних дней.

И холостые патроны
Не могут в бою пригодиться,
Истинным словом пленённому
Слово пустое к чему?

Сколько грамотеев поэтами
Сделались не по призванию?
Званых на пиршестве много их,
Избранных – счёт невелик.