***

I

Трясущиеся ледяные колени задают ритм страху. Страх звенит по телу дрожащей трелью, отдается эхом в локтях, бежит мурашками по спине, гладит против шерсти. Я ощущаю пронизывающий холод присутствия Первого.
Чужое. Чужое. Чужое.

Извне.

Он обманывает. Водит по краю истины, заставляя вглядываться в бездну заблуждения. Он смеётся – я дрожу. Он смеётся и смех его ужасен, скребет ушные раковины, разрывает перепонки, сливается с ритмами страха во мне. Сковывает волю, кидая в пучины безмолвия и стыда. Я слаба и мне так стыдно за это... Нет, мне стыдно за то, что я не пытаюсь стать сильнее.
Моё падение превращается в полёт и Первый подхватывает меня, несёт на черных крыльях, парит над каньонами сожалений, над горами обид, над озёрами слёз.

Каждый раз я задаю ему один и тот же вопрос. Я знаю ответ.
Я знаю, но не понимаю. И спрашиваю его вновь:

– Почему?

'Почему' немым мотыльком порхает во тьму. Летит в чёрную долину, что без конца и края, и теряется во мраке. Мрак насмешливо отзывается гулким эхом спустя вечность:

– А чего ты ожидала от меня?

Но я не поддаюсь натискам тревоги. Больше не поддаюсь. Перегруппировываю войска сопротивления. Отдаю приказ собственной воле. Осталось чуть меньше, чем выиграть всю войну...
Вдруг стена.
Огромная белая стена вырастает сквозь сумрак, прорывая черную завесу.
Вдруг спокойно. Все вдруг далеко. Все вдруг тихо.
Голос Первого умолк и больше неслышим.
Я на огромной белокаменной крепости.
Я – крепость. Не моя. Но чья?

12\05\18