старик и прах

Поверь, когда взорвётся солнце,
мы не погибнем в чёрном мраке...

Я знала старенького горца,
в поношенной до дыр рубахе.

Ему за сто годков минуло,
поджарый, смуглый и прямой,
в хозяйстве два упрямых мула
и ястреб-друг над головой.

Они садились, как смеркает,
все вместе у подножья гор
и старец тих начинает
вести беседу, жечь костёр.

Пьёт чай с душистою травницей,
вдыхает добрый самокрут,
а ночью жёнушка приснится,
в земле нашедшая приют.

Давно лежит, лет двадцать, вроде,
он ходит к ней в неделю раз,
беседы водит о пагоде
и часто вытирает глаз

предательской слезы касаясь.
Не горе, а всего лишь вздох,
о том, что было, что осталось-
земля и пожелтевший мох.

Он говорит с ней, как с живою,
порою требуя совет.
- Была ты преданной женою,
таких уже, наверно, нет.

Прости, что был скупой на ласку,
не говорил приятных слов,
ворчал, не замечая часто
накрытых сытостью столов.

Не замечал твою усталость,
уют, огонь и чистый дом.
В наследство лишь осталась старость
и память прожитых времён.

Разъехались сыны по свету,
наверно правнуков растят,
и знают-ли они про деда?-
навряд-ли, коль не навестят.

О, как бы я хотел, родная,
поцеловать тебя в уста,
и говорить за чашкой чая,
а не вот так вот, у креста.

 Он молча сел на мох могильный,
рукой погладив холм земли.
- Я буду дальше жить, я сильный,
всем вопреки. И знаешь ли?-

Когда взорвётся наше солнце,
нас не поглотит чёрный мрак...

 Со смертью жизнь сомкнула кольца,
венчая старика и прах.