Не простила...

Что у них произошло, она никому не говорила о том.
А со стороны понять было невозможно: Несколько десятков лет
прожито, всегда мирно, всегда красиво, всегда с улыбкой.
За долгие годы так и не перестали приветствовать друг друга,
с поцелуем желая доброго утра.

Родителей давно похоронили, взрослые дети живут своими домами.

И вот разошлись. Он непонятно, где обосновался. Она не
только не спрашивала у него об этом, но даже на его
звонки не отвечала.

И, как видно, не выдержав, он стал приходить к её дому.

Садился на корточки сбоку от крыльца, привалившись к стене
спиной, и так сидел. Иногда целыми днями. Даже и жара или
накрапывавший дождик не могли ничего изменить - сидел,
надвинув кепку пониже на лоб, завернувшись в какой-то
чёрный кожушок. Где он его только взял...

Ей никто и ничего не говорил о таком странном явлении - хотя
все были в глубочайшем недоумении.
Иногда, правда, она, будто почувствовав, что спросить или сказать 
хотят о нём, так смотрела, лицо так каменело, что у осмелившегося
мгновенно пропадало желание знать подробности.

Идёт время, а он всё ходит... сидит... молчит...

Проходившие мимо и здороваться с ним стеснялись, как-будто
провинились в чём или увидели нечаянно что-то недозволенное,
нескромное, старались поскорее пройти мимо.

Она же утром открывала дверь, смотрела - сидит - и закрывала
дверь на ключ изнутри.

Однажды она более пристально посмотрела на него. Ей показалось
или и в самом деле было так, лицо его страшно осунулось.
А он уже много дней почти ничего не ел, лишь глотком воды поддерживал
таявшие силы.

Острая тревога в мгновение охватила её, но она не дала ей воли:
громче обычного хлопнула дверью и дважды повернула ключ.
Тут же ушла и, чтобы отвлечь себя, занялась делами, которые
были для неё совершенно не важны.

В этот же день после полудня знакомый женский голос стал настойчиво
вызывать её на улицу.
Она неохотно бросила своё занятие, открыла дверь на крыльцо.

Вызывавшая отошла на противоположную сторону улицы и
оттуда показывала пальцем за крыльцо дома...

Он лежал, завалившись на левый бок. Кепка так и была глубоко надвинута
на лоб, ноги и руки поджаты, как от холода, хотя было лето...

Она вдруг резко захлопнула дверь, вбежала в дом и закричала
тонко и протяжно: Мааамаааа...