Две тысячи восемнадцатый год

Две тысячи восемнадцатый год
Обещан был самым тяжёлым.
Однажды я взял в руки жёлудь,
Не веря, что дуба он - плод.

Боба он немного объёмней,
Но боб не растёт даже с метр.
А этот растёт, как и кедр,
И даже бывает огромней.

Котята у кошки малы,
Малы и котята все львицы,
Но встретиться им не годится,
Хотя все котята милы.

Но люди-то вечно дерутся!
Размер у детей всех - один,
Но вырастет враг-нелюдим,
И в нём черты зверя проснутся.

И надо его убивать,
Иначе жизнь будет всё хуже!
И залпы начнутся оружий,
Природе на всех наплевать!

Очистится мирное поле
От добрых и злых в один час,
Но будет земля без прикрас,
И будут вулканы все в ссоре.

Им надо всё поле прибрать,
Засыпать покойников пеплом,
Природа быстрей чтоб окрепла,
И дуб чтоб явил свою стать!

Дуб вырастет, будет - свидетель
Любых поколений людей.
Но только б не вырос злодей
Из тех, кто вдруг спасся в том лете?

Сегодня нет мощных дубов,
Они все малы и невзрачны,
Как будто их вымыли прачки,
Лишив людей с дубом пиров.

А год завершится в дней десять,
Не будет ли снова война?
Тумана ползёт пелена,
И в нём армий ноги снег месят!

Декабрь