ценность имён

я был заточен, в голых стенах, по собственной воле.
я сидел вчера на кровати, как будто несколько лет мое тело было беспомощно, в коме.
кроме опустошенности сути, я чувствовал странное движение душ-
будто за это время меня обманули, или от меня ушёл муж.
но вкус был в ином.
лишь пятном на постели я быть больше не мог,
тогда я решил, что мои губы хотят прикоснуться к бытию. и пить его сок.
мой онемевший язык стал говорить:
по горлу вздымались вибрации чуждые,
боже, как же я смог забыть
что это смех щекочет уши: и верные, нужные.
мое тело вспоминало что-то про плечи:
будто они должны расправляться на юг от лица,
речи, как будто, должны быть добрее,
а не выдавать во мне подлеца.
я снова начал касаться ледяных ножек бокалов,
только не от тоски, а лишь разборчивости ради.
«Кради» - говорило мне что-то внутри.
кради идеи, слоги,
мысли -
и боги,
тебе в этот раз не подарят ударов.
говорили, что на улице - мороз.
и он будто что-то на лице у кого-то щиплет.
а я не чувствовал этого.
я будто со снегом в одной туче, и кричу им:
ну же! На вылет!
я начал вспоминать очертания чьи-то,
и с ними незримые ассоциации.
как же важно, и для радости нужно, всего лишь-
знать чье-то имя.
и между ними громоздить цивилизации.
только это было совсем не восторженно:
завороженно я воспринимал, как и любой сухой факт,
что когда сторонний знакомый, восклицает о красоте,
я вспоминаю о медных львах,
в чьих глазах, вдавленных внутрь
слезами сворачивались мысли к тебе.
я смотрел на тебя, как на горы взирает море,
я молился к тебе, как шепчут о сокровенном в соборе.
я понял, что в голых стенах, всегда была дверь.
и теперь, когда это опять что-то значит,
я не хочу верить в то, что это снова всевышний над нами чудачит.
на этой арене, среди изувеченных душ, твоя была более, чем изумительна.
и так пленительна была мысль о разрушении этого,
ибо сберечь того, чего с нами и не было,
на грани с фантазией.
и я так просил про себя - не прикасайся.
не открывайся мне, пожалуйста, сопротивляйся.
я так боялся, что слишком жесток.
казалось, что ощущать ничего я не мог.
однако я был
бесконечно влюблён,
но, выбиваясь из сил, я надеюсь, это только нерв тоски
воспалён.