1. Бог есть!

   
   Родилась я на далекой сибирской станции под названием Сартак. Через нашу станцию ходили товарные составы. В основном перевозили железную руду. Ее добывали рядом с городом Абаза и вывозили на переработку. Ходили и пассажирские поезда.
   
   Какая в Сартаке красивая местность! Станция находится почти на стыке степей и покрытых тайгой гор. Какой там воздух! Грибы, ягоды, березовый сок… Всего в изобилии.

   Родилась в пять часов утра дома. Поезд, который мог бы отвезти мою маму в близлежащий городок, где есть роддом, прибывал только в восемь часов утра, и поэтому мне пришлось родиться не в больнице, а в мягкой уютной домашней кровати. У родителей я была пятым, последним ребенком. Росла маленькой и худенькой. Наверное, поэтому меня всегда жалели.

   Родители держали хозяйство: у нас были коровы, козы, свиньи, куры и даже пчелы. Во второй половине лета начинались покосы, и мы всей семьей ездили косить и сгребать сено, а потом и метать зароды. Зарод – тот же стог, только больше, на длинных жердях, скрепленных между собой поперечинами. Грибы собирали там же, прямо на покосе, под рядами скошенного и немного подсушенного запашистого сена. Привозили их домой полными ведрами, в лес за ними даже не ходили.

   Хоть и росло нас в семье пятеро детей, и все погодки, но росли мы послушными и особо не шкодили. Видимо, родители сумели проявить мудрость. Не помню, чтобы нас строго наказывали. Самое большое наказание – это когда кого-то из нас уводили за руку в другую комнату и оставляли сидеть в одиночку. Но это продолжалось совсем недолго, и потом мы снова играли вместе. Правда, однажды моей старшей сестре Татьяне изрядно попало – не уследила она за мной.

   Мне тогда исполнилось года четыре. В то лето мы всей семьей на мотоцикле ездили купаться на небольшое озеро. Отцу приходилось делать несколько рейсов, за один не увезешь – нас семь человек. Вода в озере теплая, чистая, само озеро неглубокое, и мы могли вдоволь нахлюпаться, поиграть и позагорать на разогретом солнцем песке.

   В конце августа выдался теплый, солнечный день. Все в округе занимались уборкой своих огородов. Отовсюду в воздухе разносились ароматы печеной картошки. Мы, дети, в предвкушении того, что скоро ее отведаем, уже больше резвились у костра, чем помогали старшим. Папа, подкопав нам необходимое количество рядов картошки, решил съездить на мотоцикле по каким-то неотложным делам. В то время, в середине шестидесятых годов, мотоцикл в нашей местности считался роскошью, многие не имели и такого вида транспорта. Хорошо еще, если у кого-то во дворе конь стоял или имелся велосипед, а так все в основном пешком ходили.

   Отец завел мотоцикл и поехал. Каждый занимался своей работой, на меня никто особо не обращал внимания. А я, увидев, что папа куда-то поехал, решила, что он отправился на озеро, и, никому ничего не сказав, пошла туда пешком. Дорога мне была хорошо знакома, она пролегала вдоль железнодорожных путей, и я, недолго думая, забралась на рельсы и прямо по шпалам побежала по направлению к озеру.

   Бегу, думая о том, что скоро увижу озеро, песок, и, вероятно, сама в себе размышляю: почему же папа один уехал, нас не взял?

   Местность горная, дороги извилистые: повороты, спуски, подъемы. Один наш односельчанин в тот день на горе грибы собирал. Вдруг слышит – поезд гудит. Глянул вниз, а там ребенок прямо по железной дороге идет один, и никого рядом нет. А за поворотами грузовой состав движется… Раздумывать было некогда, оставались считанные минуты: либо жизнь, либо смерть. Остановить состав не так-то просто, да и при всем желании не получится: машинисту не видно, что там происходит за поворотом.

   Грибник изо всех сил побежал с горы вниз, успел схватить меня и вместе со мной скатился под откос железнодорожной насыпи! А тут и поезд прошел…

   Родители хватились меня. Искали в огороде, в доме – нет ребенка. Обежали почти всю станцию, а меня нигде нет. Вот тогда и попало моей сестре, наказали ее хорошенько.

   Я до сих пор считаю этот день моим вторым рождением. Видно, хотел Господь, чтобы я жила. Все в руках Божьих.