Русская Мадонна. Часть 1, глава 4

        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

               1

Когда идешь дорогой трудной,
Не веря в истинность пути,
В душе идут такие распри,
Что хочется назад свернуть.
Добро и зло, условность их,
Законам вечным подчиненность,
Толкают часто руки опустить,
Плыть по знакомому теченью.
Как оправдание иному отыскать
Довериться душевному стремленью,
Опору внутренней борьбе найти,
Когда сомнения во всем одолевают.
Умом к душевному согласию идти
Иль чувством волю править?

               2

Любаше ум навязывает мысли:
«Зачем тебе так трудно жить?
Все силы отдавать другим:
Жить по законам альтруизма -
Играть со всеми в поддавки.
И что плохого в эгоизме,
В покорности желаниям своим?
Не в том ли все основы жизни,
Чтоб быть у них на поводу».
Но не заботы о себе ведут Любашу,
А тайна внутренних порывов,
Их распаляющая сердце страсть:
Неясным чувствам подчиненье,
К расчетам трезвым небреженье.

               3

Любаша знала - выбор сделан.
Ей невозможно изменить ему.
И все ж мечты о доле лучшей
Занозой острой свербели в голове.
Ум, совесть, чувства наши
Должны в себе мы примирять,
Чтоб их согласьем, добровольно
Дух жизни укрепить в себе.
Любаше в этом книги помогали,
Не зря так много их перечитала.
В героях родственных свершений,
Пример для подражанья находила.
К себе их часто примеряла,
Покой в душе недолгий обретала.

               4

Ей не хватало помощи от книг
И становилось все ясней:
В героях книжных нет огня,
А в нашей памяти иль мыслях
Лишь отголоски их исканий.
Ей не согреться у огня такого,
О нем лишь можно рассуждать.
Не будет подражать кумирам,
Чтоб их ошибок ей не повторять.
Сама она должна гореть,
Пылать поступками своими.
Огонь в ней разгорится сам,
На собственные чувства опираясь,
Душевными движеньями питаясь.

               5

Вдруг появилось в Любе пониманье,
Что даже в двадцать семь свои,
Она не знает окружающих людей:
Что ждать ей от дерзаний их.
Порывы чувств хорошая подмога,
Когда тебе нет двадцати пяти.
Но вот приходит осознанье,
Что начинаешь уставать от них.
Вдруг Любе захотелось познавать,
Те мысли, что людьми владеют.
Чтобы привычное понятие – народ,
Наполнить всесторонним содержаньем.
Абстрактным состраданием к нему
Уж не гореть её душевному огню.

               6

Любаша вглядывалась в лица
Соседей по квартире и прохожих.
С досадой отмечала для себя,
Что раньше будто их не замечала.
Тот ясный образ человека,
Сложившийся когда-то в ней;
Неистощимость той борьбы,
Что повседневно наблюдала
Сомнения в ней стали вызывать:
Потребность разъясненье находить.
Верны ли представления ее?
Им можно ль подтверждение найти?
Возможно люди виноваты в том,
Что происходит у нее в душе.

               7

Как хмуры лица.
Угрюм и недоверчив взгляд.
И что за быт убогий
Окружающих пытает.
В квартире, где продолжала жить,
Скопилось множество народа.
Она теперь для всех чужая.
На кухню редко выходила.
В соседях Люба стала замечать
К себе безликую вражду.
Не только к ней – немалая -
Одна на всех у каждого копилась.
Лишь иногда все уставали от нее
И возникало ощущение единства.

               8

Вражда! Как без нее,
Когда друг другу все мешают:
На кухне, в коридоре и прихожей.
И если вдруг сумел уединиться,
Тем, значит, ущемил кого-то.
Так с новым чувством
Соседей наблюдала Люба.
И лишь теперь изведала в себе
К ним неподдельный интерес.
Те знания, что раньше обрела,
Которыми так часто утешалась,
Ей приходилось дополнять
Примерами нежданных наблюдений -
Им объяснение самой же находить.

               9

Любаша увлекается процессом
Познанья окружающих людей.
Их неуемного стремленья
Искать пристанище своим страстям.
Так мальчик - лет семи -
Сочувствия к себе искал.
Родители от личных неудач
В жестокости к нему искали утешенья.   
Как одинок был юноша степенный,   
Себя желавший в жизни утвердить.
Как взрослые к достоинству стремились,
Не замечая то, что унижало их.
Вмещала много коммунальная квартира -
Ковчег духовности советской.

               10

Была духовность в том,
Что Любу окружало.
А где еще нашлось бы место
Бедняжке приютиться.
Прибежищу страстей невинных
И помыслам сердечным;
Противоборству света - тьмы,
Проклятий, побеждаемых любовью.
Любаша вновь охвачена была
Потоком осмысления событий:
Всем тем, что открывала для себя,
Проникнув в тайны своего жилища.
Духовность пробуждается тогда,
Когда народ в безмолвии не дремлет.

               11

Где б ни был человек: в тюрьме,
Квартире коммунальной.
Его удел всегда один:
Идти, себя превозмогая,
Чтоб стать, оставаться Человеком.
В том видеть назначение свое,
Чтоб отвечать движением души
На рок увиденных событий.
Подобным подвигом духовным
Нам проведеньем выбор дан
Меж святостью и угождением себе
Достойное место находить.
А то, что получаем для себя,
Загадка многих поколений.

               12

Духовность в том ведь состоит,
Чтоб вере, верности и чести
Их справедливости в любви
Замены не искать в себе.
Иными ценностями не подменять
Стихийное стремление к святому.
Желанья плоти, предков зов
Веленью будущего подчинять.
Чтоб, опираясь на движения души,
Служить тому, что ощутить не можешь:
Во сне увидеть даже не пришлось.
И верить: будущее твой ребенок,
Расти его и тем себя родни
Со всем подлунным миром.

               13

Приметила среди соседей Люба
Мужчину средних лет.
На улице, в толпе людей,
Его невзрачная фигура
Не привлекла б внимание ее.
Однако, залысины висков и седина
Ему интеллигентность придавали.
Он жил в чулане рядом с кухней,
Прислуга раньше обитала там.
Теперь чулан -   желанное жилье,
Когда все были стеснены.
Илья Ильич, так он назвался Любе,
Работал бригадиром на заводе
И, видно, на хорошем был счету.

               14

Илья Ильич в деревне с детства жил.
Когда-то возглавлял ”комбед”.
И в партию вступил охотно,
Но вскоре оказался не у дел.
«Загибы НЭПа», деревенская молва:
Чужим он становился дома у себя.
В Москву уехал, как многие тогда,
Чтоб голоду себя не подставлять,
Своей судьбе простор открыть
И прошлое свое похоронить.
Он за свои почти что сорок лет
Успел в душе немало растерять.
А, может, в нем и не было того,
Что составлять должно бы суть людей.

               15

Отец Ильи - из поселенцев.
В деревню сослан был студентом.
Осел, женившись на крестьянке,
Но к деревенской жизни не радел.
Илья – единственный  ребенок,
Большая редкость в том селе,
Изгоем был среди мальчишек,
Но в том беды не видел для себя:
Всегда ответы он находит
Словам враждебным и поступкам.
Когда же революция случилась,
Не упустил он шанса своего:
Всем, все припомнил он тогда -
«Вождь деревенской бедноты».

               16

Коротким век был торжества его.
Деревню покидал он с чувством мщенья.
Живется плохо ей и хуже будет,
Но лучшего он не желал односельчанам.
Корней своих в деревне не пустил,
Душой к ее красотам не припекся,
А пустота, живущая в его душе,
В тиши деревни немощью кричала.
Он не любил людей. За что же их любить?
Они за жизнь цепляются как черви.
Их переломишь, втопчешь в грязь,
Они в ней прячутся с надеждой.
Инстинкту жизни нет у них конца,
Лишь им питается их подлая душа.

               17

Цеха завода - скопище людей.
Стремятся все на вид начальству,
Чтоб им повысили зарплату
Иль в чем ином другого обойти.
Илья соперников не признал,
С дороги убирал умело:
Донос, подвох – прием,
Которым овладел умело.
В нем цели зрели постоянно,
Хотелось преуспеть во всем.
Людьми командовать, им доказать,
Что он другой - не как они.
Чтоб замыслы свои осуществить,
Он на Рабфак учиться поступил.

               18

Любовь Михайловна впервые
Его презренье к людям усмирила.
Ее фигура, взгляд, происхожденье
В Илье не только зависть возбудили.
Его тянули непростые чувства к ней:
Брожение мужских начал, 
Желание понять мотивы поведенья,
Извлечь корысть из дружбы с ней,
Припрятать, если надо, свое происхождение.
Но козырей своих Илья не забывал:
«Из бедных он, для власти свой,
История и время  - союзники ему.
Хоть и порочен он, но гегемон,
И карту эту он сумеет разыграть».

               19

Илья Ильич науку помнил,
Что жизнь преподнесла ему.
Он просит Любу с уроками помочь,
Послушен с нею, как овца.
Она привыкала к частым встречам,
Ведь роль учителя приятна ей.
Их отношения сближались быстро.
И вот живут они одной семьей.
В ней странно для Любаши все:
Нет ласки, объяснения в любви,
Стремления к душевному общенью
И планов на дальнейшую судьбу.
Все было как в плохом романе,
Который ей читать не доводилось.

               20

Семья! Ее возможности известны
Для радостей и помыслов сердечных.
Нетрудно частью целого в ней стать,
Чтоб удалиться от дерзаний чуждых.
Супружество не изменило ритма жизни Любы.
Лишь больше стирки, завтрак на двоих,
И редкие минуты супружеских объятий.
В заботах, мыслях повседневных
Любаша забывала о семье -
Как будто не было ее.
Но час прозрения пришел,
Когда ей ясно стало без сомнений,
Что жизнь иная зародилась в ней,
Ее любовью неземною наполняя.

               21

Родился сын - комочек славный.
Улыбкой и призывным плачем
Любаше душу тут же усмирял,
И в мыслях беспокойство устранял.
Теперь уж ясно для чего ей жить.
Кому любовь и верность отдавать.
Добро все то, что сыну хорошо.
А плохо то, что вредно для него.
И солнце светит, чтоб сына согревать,
И впору дождь, коль не вредит ему.
В ней полюс жизни появился,
Все встало на свои места:
Илья ей муж, конечно,
Ведь он отец ее ребенка.

               22

Загадка жизни иль каприз ее:
Два полюса негласно совместились.
Им враждовать бы, искры испускать,
Чтоб и другим наукою раскрыться.
Ужель так бледен свет людской,
Что тьме безропотно подвластен.
Иль всякий движется своим путем,
С другим встречаясь будто с роком.
Я отмечаю с надеждой для себя,
Так было с Любой и Ильей:
В ней святость и его пороки
Шли перекрестными путями,
Чтоб встречей увеличить тот порог,
Который превзойти обоим предстояло.

               23

Илья Ильич был рад ребенку,
Но сыном не спешил его назвать.
Он быстро двигался по службе -
Жена из ''бывших'' может навредить.
Так, получив квартиру в новом доме,
Любашу с сыном брать в нее не стал:
Молва людская так всесильна -
Любым усильям может навредить.
Внезапно он покинул дом привычный,
Любаше адрес не оставив.
Без сожаления бросал Илья гнездо,
В котором теплился живой огонь.
При этом он себя не осуждал,
Тем верность сохранял себе.

               24

Одна с ребенком милым Люба.
Он мука и поддержка ей.
Казалось, все уж растеряла,
Чем возвышалась над людьми:
Достоинство при встрече неудач,
Опору в качествах природных;
Все то, что в сумме составляет
От Бога одаренный человек.
Работа, стирка, очередь за хлебом,
Бессонны ночи, нянечки случайны,
И потому живуч в ней вечный страх,
Что худшее случиться может с Мишей.
В ней поселилось ожидание невзгод,
Покорность худшим испытаньям.

               25

Но что-то в этом согревало душу.
Она теперь такая же, как все.
Как будто породнилась с теми,
Кто окружал ее и дома, и в тюрьме.
Ведь прежде, в одиночестве своем,
Людскую слабость силой измеряла.
Ей было одиноко с тем, кто рядом:
Не может лодка породниться с кораблем.
Так сила прежняя условной оказалась,
Тем подтверждая известный всем резон:
Сильны бываем мы лишь до поры,
Пока нас тяготы земные не коснулись.
Все дело в обстоятельствах судьбы:
Побеждены мы ими иль себе верны.

               26

Любаша вскоре поняла:
К ней изменилось отношение людей.
Она теперь делила беды с ними
И, значит, стала равной им.
Беседы, откровения соседей
Чужие судьбы ей открыли.
И неизвестную доселе жизнь,
Живыми красками раскрыли.
Не так уж и печальна жизнь.
В ней как всегда господствует борьба:
Свой интерес блюсти желают люди,
А власть навязывает им свой.
Любаша верит в победу человека:
Все силы у него в стране любой.

               27

Соседка Маша – мать двоих детей.
Муж в лагере, доносчик ей известен.
Суха, стройна - трава степная,
В ней цель одна - поднять своих детей.
О муже память – верная подмога,
Ей силы постоянно придавала,
Одолевать невзгоды помогала,
Что настигали с утра до темноты.
Суровая, жестокая порой с детьми,
Смягчалась к ночи, когда всё стихало.
Улыбка оживляла дерзкий взгляд,
Наверно, ласки мужа вспоминала.
Все Маше удавалось совмещать в себе.
А как ещё прожить в отчизне милой?

               28

К зиме поближе приезжал геолог.
Он словно привозил цветенье трав,
Пустыни зной и ветер гор далеких:
Все в облике его светилось.
Энергией своей он заряжал квартиру.
Все подчинялись настроению его.
На кухне собирались люди,
Чтобы рассказы его слушать до утра:
Как мир велик, как много в нем такого,
Что ни понять, ни объяснить им никогда.
Все были в облаке иллюзий
И тайны сотворения миров,
А быт убогий, труд тяжелый
Им потаенным смыслом освящался.

               29

В квартире жил еще военный.
Высок и строен, строг лицом.
Себя в квартире посторонним ощущал,
Играл, как будто, роль судьи:
Жильцами явно недоволен был,
Хоть поведением того не проявлял.
Жил, думал, видно, по уставу,
Сверяя с ним и поведение других.
Себя он ощущал опорой власти,
Как бастиона мощи непомерной
И скрытной силы её шагов суровых.
Любаше легче было от сознания,
Что есть такие люди рядом.
Пусть сила их ей блага не несла.

               30

В квартире жили и такие силы,
Которые мы называем злом.
Их воплощал в себе Косимыч.
Его боялись все жильцы -
О важном говорили шепотком.
Его доносы всех держали в страхе,
Он тоже страху предавался иногда.
И подлецам должно быть страшно,
Ведь жертвы часто навещают палачей.
Тогда, напившись в одиночку,
Он по квартире шлепал босиком.
Себя ругал последними словами,
Просил прощенья, рвался в гости
И, молча презренье принимал.

               31

Богата жизнь душевными контрастами:
Не счесть святых в ней, негодяев, падших.
Сложна она еще и тем,
Что смесь натур обычно наблюдаем:
Иной "святой" до падшего доходит
Под тягой обстоятельств жизни.
Как в оптике из трех цветов
Мы получаем бездну красок,
Так смесь наклонностей людских
Рождает массу характеров людских.
Нам трудно жить в такой неразберихе,
Иные ищут выход в худшем для себя.
Нас потому и побеждают негодяи,
Что слишком много падших на земле.

               32

О святости сказать необходимо.
Уж слишком много несогласных с тем,
Что нам святых не перечесть.
Святыми тех я называю,
Кто доблесть, веру, честь свою
Не променял на личный интерес.
Кто справедливости готов служить
И истину искать всю жизнь.
Гармонию и спутницу ее — любовь
Творит он и хранить стремится.
Достойно делу служит своему,
Его считая повелением судьбы.
Мы по святым должны равняться.
Ведь только ими и жива Россия.