Брусничное варенье

Скорее бормотанием, чем речью,
я вспоминаю сон свой поминутно.
Мне снился ветер, дул в лицо мне, встречный,
но мне казалось, ветер был попутный.

Особенный был сон, я сном был болен
и полон тем, чем наполнялся сон.
Изорван памятью и ею же замолен.
Ты, память – мачеха, но я тебе никто.

... Видение мне было, мам, сегодня.
Недолго, может быть минуты три,
как будто ходики твои, как прежде ходят,
и снегири - по веткам, снегири…

Зачем-то снег припомнился тогдашний.
Он был другой - пушистей и белей.
И дом наш старый - на краю, у пашни.
А, дальше - ширь  и тишина полей,

где горизонт и отродясь там не был
по зимам, только снег всегда, да снег,
переходящий в серенькое небо…
Дрожит картинка на изнанке век:

что я вхожу в калитку нашу к дому
как будто бы...  И, будто, ты стоишь
в платке своём в цветах по голубому,
и смотришь, улыбаясь, и молчишь.

Что шанежки ты вынула из печки,
брусничного варенья налила,
и вот зачем-то вышла на крылечко,
раздетая - на холод из тепла.

И алое брусничное варенье,
и грудки, что по веткам, снегирей,
казались мне во сне твоим прощеньем,
каким прощают мамы сыновей.