Драма

Линарес, август 1947г.


Девять тысяч и все в ожидании.
Манолете и Домингин.
Пока двое, нужен один
Лучший в противостоянии.

Так за кем же будет успех?
Шесть готовых быков отборных,
Крупных, пестрых, очень упорных.
На трибунах говор и смех.

Линарес давно взбудоражен,
Не достались многим билеты,
Но любимец их Манолете
Этой выскочке все докажет.

Кумир здесь, в небольшом отеле,
Волновался перед ареной,
Пил вино, он всем непременно
Класс покажет на самом деле,

Но вот только где Антонита?
Разговор их горячий был слишком,
Что доказывать надо мальчишке,
Когда слава шпагой добыта?

Говорят шампанское лучше,
Полтора бокала для тонуса,
Бык миурский* получит по носу,
Непременно свое получит.

Домингин миурских сосватал,
Очень он уж самоуверен,
И в победе своей уверен,
Вместо шпаги ему б лопату.

Эй, Маноло! Кончай дымить!
На ногах ты, наверное, чуть свет,
Хуже для матадора нет-
Каждый день по пачке курить.

Это менеджер в номер вошел.
Надоел уже, все ворчит.
Толпа, слышишь, вовсю кричит,
Собирайся, а я пошел.

Манолете успел помолиться,
При арене часовня, конечно,
Время тянется бесконечно,
Что сегодня может случится?

Мэр Линареса дал сигнал,
Очень красочное начало.
Да, Антония Брончало,
От нее он не ожидал.

Матадор был хмурый, как туча,
Первый бык Домингина пал,
Тот удачно шпагой попал,
Взрыв оваций, крики: ты лучший!

Его бык шел по коридору,
Килограмм шестьсот, здоровяк,
Не возьмешь его просто так,
Пусть помучают пикадоры.

Пересохло горло, воды бы попить,
Как быка то зовут? Ислеро?
Да поможет Мадонна и вера!
Не пора ли ему выходить?

Ослепленный солнечным светом
И с ракушечником песком,
Матадор уверен был в том,
Что подруга сидит рядом где-то.

Все вокруг арены привычно,
В середине стоит крупный бык,
Морда в пене, торчит язык,
Поработали с ним отлично.

Как-то сразу не задалось,
Не уверен он, руки потные,
И с быком не работает плотно,
Хоть бы все скорей обошлось.

Он измучил себя, быка,
Наступила финальная часть,
Надо только шпагой попасть,
Но немного дрожит рука.

Бросил быстрый взгляд, ее нет,
Объяснения все потом,
Бык упруго взмахнул хвостом,
В голове словно вспыхнул свет.

Отклонился он, шпага вошла
В тело, точно по рукоятку,
Он и целился под лопатку,
А она, она не пришла...

Все, пожалуй конец - finita,
Но Ислеро собрался, взмах,
А казалось уже убитый,
Кривой рог вошел точно в пах.

Эдуардо Миура старался,
Подготовить быков своих,
Но Ислеро один среди них
Для испанцев навек остался.

На песке, в крови, были оба -
Бык огромный и Манолете,
Неудачное вышло лето
В Линаресе этого года.

В Кордове он похоронен,
Сам диктатор** был в этот день,
Но престиж его не уронен,
Лишь легла на него бычья тень.

Они вместе, как двое друзей.
Саркофаг стоит, бычья шкура,
"Удружил" Эдуардо Миура.
Есть в Кордове для них музей.

Ну, а что же Антония Брончало?
Вышла замуж за адвоката,
Начала свою жизнь сначала
И была, наверное, рада.

Мужа звали Маноло тоже,
Да, ирония была горькой,
Только вряд ли она сможет
На корриду ходить гордо.

     * Миурские быки - с ганадерии (фермы) Эдуардо Миуры.
    ** Франко.

       2011, Кордова.

         14.12.2018