Королева - Ирэн Королёва

Все считали - гордячка Ирина.
Ничего дальше носа не видит.
Презирает нас всех, ненавидит.
А сама - как в музее картина.

Мы - рабоче-крестьянские дети.
А она - вечно с книжкой под мышкой.
И пройдет - никого не заметит,
Точно мы в зоопарке мартышки.

Ходит в школу с иголочки в новом
Проживает в отдельной квартире.
Никогда не обмолвится словом
Про любые события в мире.

Там отец - знаменитый профессор.
Только точно - из бывших светило.
Присмотреться бы к ним с интересом...
Как их только ЧК пропустило?

Ни с каким не пристанешь вопросом.
Никогда не добьешься ни слова.
Ходит гордая, с поднятым носом.
И фамилия вон - Королёва.

Левой - марш! Мы все дружно и с левой.
А она - ой, не в ногу, не в ногу...
И дразнили её Королевой.
И считали её недотрогой.

И шептались, что верит, мол, в Бога.
Что под галстуком крестик нательный.
И разок припугнули немного,
Обступив с трёх сторон у котельной.

- Ну, зови, давай, папу. И маму.
Ишь ты, барынька! Ну-ка - попляшешь.
Мы покажем гордячке упрямой!
Испугалась? Так знать будешь наших.

Но не дрогнула, не закричала.
Как всегда. Только так же упрямо,
Спину выпрямив, гордо молчала
И смотрела презрительно прямо.

Да, была она просто собою.
И читала великие книги.
И ходила с прямою спиною.
Так подвижники носят вериги.

И в стране кумачовой советской
Да, была она - белою костью.
И французский, английский, немецкий
Знала с детства, нездешняя гостья.

Рисовала, играла на скрипке.
Не любила ни горны, ни трубы.
Никому не дарила улыбки,
Запечатав молчанием губы.

Королева...в бумажной карете.
Не любили её пионеры.
Потому что кухаркины дети
Никогда не читали Вольтера.

В 41-ом фашисты напали.
Выпускной не случился веселым.
Одноклассники и не узнали,
Что Ирэна пошла в разведшколу.

Уходили кухаркины дети
В добровольцы на фронт - левой, левой!
Мир закончился там, на рассвете,
И для них и для их Королевы.

Для рабоче-крестьянского класса
Наступила пора фронтовая.
Только трое вернутся из класса
Но они ещё это не знают...

А Ирэна в застенках Гестапо -
В 43-ем - раскрыли, попала -
Не кричала ни мама, ни папа...
Стиснув зубы, упрямо молчала.

Две недели пытали, глумились.
Разрезали ее на кусочки.
Но ни слова враги не добились
От профессорской барыньки-дочки.

И когда ей петля опустилась
На разбитые чёрные плечи,
Про себя она молча молилась.
Атеистам, конечно, не легче...

Кто-то пел, не допев до припева.
Кто-то хрипло кричал: - Ненавижу!
И повесили, как Королеву,
Как на площади Гревской в Париже.

И лежала во рву Королёва
Темным месивом плоти кровавой.
Просто не было места живого
Ни на левом боку, ни на правом.

В страшном, кровью пропахшем подвале
Королева - Ирэн Королёва,
Как фашисты её ни пытали -
До конца не сказала ни слова...