Герой

За моим героем по следу бежит молва,
Что носил с подбоем плащ, на бедре - огонь,
И подобных ему до Христова их Рождества
Выбирали седые апачи главой племён.
Говорят, что с дорогой на смерть заключил пари,
Что проедет подряд без устали сотни миль.
За него награду нулями сулил шериф:
"Want alive or dead". А он ими топил камин.
А еще растопил бездорожье в моих глазах,
Как о мыс сапога повозка, споткнулся сон.
Он всегда уходил, обещая прийти назад,
Безымянный бастард Королевства "Большой Каньон".
Музыкальный ящик (за пенни - любой каприз),
Даже тот затихал, когда он заходил в салун.
Он оставил мне пить горизонт и толочь маис.
Я - индейская дочь Навахо, мне мало лун.
Оцифрован немой приказчик бродячих душ,
Я с такой бы радостью вскрыла ему нутро.
Мой ковбой - он лелеял надежду на лучший куш.
Открывая шкатулку Пандоры, а там - зеро?
И удачу распутной девкой сажал в седло,
В кружевных чулках да в корсете из тонких кож.
Почему же я так ревную, зверино, зло?
На обветренной коже, как жемчуг, холодный дождь.
На обветренной коже, как бисер, солёный пот
У крылатой скалы я сплела ожерельем бус.
Я ему подарила мир, где поёт койот,
Он вложил мне в ладонь свой стеклянный неровный пульс:
"Когда стрелка на компасе станет пером орла,
Когда львиные когти орнаментом вышьют лимб,
Вот тогда я вернусь, и хочу, чтобы ты ждала,
А не хватит дыханья, руками взбивала дым.
Передай бледнолицым - не стоит меня искать
На изнанке tabula rasa, по рудникам.
Не поможет ни древний тотем, ни святой Грааль"
Говорящая с птицами к поясу ладит скальп,
Что смолистой копной разметала по шкурам мгла,
Выраставшей тоски в исполинскую тень секвой.
На деленья шкала. "Я. Хочу. Чтобы ты. Ждала".
Норд и ост, зюйд и вест. Вслед за солнцем. По часовой,
По великим равнинам, где зноем пылит табун.
Я ношу две косы и браслет из вощёных жил,
Я индейская дочь Навахо, мне много лун.
И однажды очнулась, почувствовав, как дрожит
Его компас, его проснувшийся Маниту,
Темный хоган, одетый предками в глинобит.
"Он к тебе никогда не вернется," - шептал колдун.
"Он объявленный вне закона," - вещал мне билль.
Голос флейты с фальцетных нот перешел на вой,
Поры кожи фонили силой, забыв табу.
Я сыпучим пескам доверяла свою судьбу,
Рисовала сакрально знаками: "Он живой".
Умирать - умирай внутри, да обряд не рушь,
Вязкий сок слюны, капля крови да прядь с чела.
Возвращайся, ты больше, чем брат, и отец, и муж.
Моей жизни осталось только на "Я ждала".
Говорят, к нам идёт чужак. И щетинит двор
Дикобразом прерий - кинжал, томагавк, копье.
"Он сказал, что к тебе. Это правда? Какой позор.
У тебя его вещь. Ты же сможешь вернуть её?"
Я, конечно, вернула бы, если бы я могла.
Я носила твое пророчество - ком в груди,
Пас богам. За моим героем идет молва,
Что таких, как он, коронуют всегда в вожди