Монолог день памяти

И падает звезда, сбывается пророчество
Она ничья; принадлежит всецело одиночеству.
И прахом по ветру развеялась печаль,
Забрал надежду злой февраль.

***

Сколько шагов осталось пройти до твоего доверия?
Я, знаешь, понесла ничем не возместимые потери.
Личность утеряна, в холодном городе тенью я
Останусь следом на твоём не моими губами зацелованном теле.
Осадком на дне твоего чёрствого сердца;
И образ мой в голове частенько будет вертеться.
Вдруг вспомнишь в ночи, что я боюсь гроз,
А я скрыла из-за тебя всех пролитых когда-то слёз.
Чтобы не кто-то - лишь ты, не кому-то, а только тебе
Не нужна? Так смой же скорее с души этот грех!
Ты напиши, напиши на запястье осколком причину!
Твоё завсегдатае: « не стоило верить кретину » …
Да кто ж сказал, что плохой ты?! Не калечь мою душу!
Не поймёшь, не поверишь, но всё же отмечу - ты лучший.
Подумать только – убеждала тебя в том, что ты не такой,
Не как тот, или этот, или кто-то ещё другой.
Что я, именно я, строю мадмуазель важную из себя то
Не достойна и мимолетного твоего даже самого строгого взгляда!
Доброта, нежность, ласка – всё напускное,
И это подделать возможно, как и впрочем, всё остальное,
Что добр не тот, кто в глаза пыль пускает,
Кто рыцаря храброго на публике старательно изображает.
Ты не из тех. Однако, объяснись мне, к чему
Ты прикладывал столько сил и твердил, что я не приму?
Что я - царь, ты - холоп, я – богиня - ты раб
Духом сильный, но признавался, что слаб.
Что за вздор насмехаться над собою в тоне подобном?
Тебе не идёт. Имидж изначально неверно подобран.
Не подлец и не трус, не бездушный ни разу;
Проблему твою распознала я сразу.
Я не прошу сдаться мне, не желаю стать властью
Управляет тобой иное: меланхолия, страхи и страсти.
Признаю: невыносимым бываешь, импульсивна и я,
Но разве возможно перекроить, словно платье, тебя и меня?
Ностальгия. Где бы я ни была, я вернусь в наше место
Буду ждать и напомню вновь о себе. Нет, не из мести.
Завядший букет скомканных наскоро слов,
Освобождая меня, ты будто сам себя освободил от оков.
Прерывается линия жизни на запотевшей, холодной ладони,
Наблюдая со стороны, мой ангел несчастный хнычет и стонет.
О, нет, милый мой, не лей слёз, прошу, понапрасну!
Ведь это всё от того, что впереди много дней счастливых, прекрасных.
Стезя моя туманна, стою на перепутье;
На линч в том же составе, как коршуны, слетелись судьи.
Разбито зеркало, церковная свеча потухла -
Предвестники того, что потерпеть придётся – будет худо.
Не суеверна я. В одно лишь свято верю:
Что не случается открыть другую дверь, не ощутив потери.
Запутанные нити тонкие без жалости ты рви,
А впрочем, пусти на самотёк. Что с нами станет? Ты взгляни!
Ты правде, не боясь, в глаза уставшие взгляни!
Кто каменную стену гордости разрушил? Правильно: ни я, ни ты.
И вырытые ямы глубоки; там сыро, одиноко;
Неужто думаешь, на то есть воля Бога?
А Бога ли? Развязаны ведь руки – ступай и делай,
Но ты берёшь лопату и вновь за дело …
Неистовые чувства делают меня живой;
Спеши тогда за медиком - пусть гибель констатирует, а ты следы все смой.
Смой доказательства вины своей; ты не убийца!
Всего лишь тот, кто помогал с небес на землю опуститься …
Глаза бездонные, пронизываешь насквозь душу;
Самодостаточен до раздражения: совет, мол, мой не нужен.
Горделив и настойчив; в тебе пламя и лёд,
И война бесконечная в истерзанном сердце изо дня в день идёт.
Балкон нарочито прокурен – травишь дымом тоску,
Но чтобы дурь выкурить, слишком молод, напыщен и глуп.
Я устала. Сама по колено в болоте,
Стучала в закрытую дверь и молила: « Откройте! ».
Ни много ни мало – два года и до кучи часов,
Если хотел бы понять, непременно бы смог.
Если хотел бы спасти – дал бы руку, не мучил;
В растерянности  – лицо твоё мрачнее тучи.
Как истукан, в ногах нет правды, над душой стою
Ни разу близко, без прав, любовью эгоиста я тебя люблю.
Я наше «не судьба» - что ж! – приняла и осознала в одиночку,
Сколько шагов до твоего доверия?
Плевать. Бреду назад, чтобы в заглавии поставить точку.