Кома

   На столе стояла ваза с цветами. Она стояла здесь уже две недели, вода протухла, оставив на внутренней стороне вазы разводы, осталась почти на дне, а цветы завяли, пожухли, лепестки осыпались и лежали на столе вокруг вазы. Ветерок, колыхающий шторы на окне, сдувал лепестки, двигал стебли цветов, и они чуть слышно шуршали, будто издавая последние, предсмертные вздохи.
   Маша сидела за столом и писала письмо, ей было не до вазы, она смахивала сухие лепестки со своего рабочего места, и они шуршали, будто недовольные тем, что девушка потревожила их покой. Мария была сосредоточенной, она грызла ручку, хмурила брови и что-то шептала себе под нос: она выбирала самые лучшие и самые точные слова, чтобы описать свои чувства. Она писала влюбленному в неё Дмитрию. Влюблённому безответно, тихо, но верно, настойчиво. Он любил Машу уже пять месяцев и каждый месяц присылал ей огромные душистые букеты различных цветов, писал ей письма, в которых рассказывал о своей жизни, а на день ее рождения он стоял под окном и пел красивые песни, он пел ей всю ночь, сладким баритоном нарушая тишину, украшая сумерки. Его любовь была ненужной Маше, она казалась ей вязкой, зыбкой, занудной,  тянущейся дольше положенного. "Если человек за такое долгое время еще не понял, что его чувства лишние, то я имею полное право сомневаться в адекватности оного" - раздраженно думала Маша. Она бросила взгляд на вазу и тяжело вздохнула. Она никогда не трогала ее, пока Дмитрий не присылал нового букета, она будто не могла к ней прикоснуться, иначе ее нахождение здесь было бы бессмысленным. Всё в этом идеальном юноше девушку раздражало, выводило из себя, настораживало и убивало всякое доверие. Он что-то скрывает? Что же с ним не так?
   Маша поняла, что не может и строчки написать. Она убрала с лица свои непослушные волосы и заправила пряди за уши. Маша была очень красивой девушкой, только последнее время ей нездоровилось. На лице появилась сыпь, повсюду были синяки, а левая бровь была рассечена - Маша упала с лестницы, как говорила ей мама, несколько месяцев назад. Девушка встала из-за стола и начала ходить по комнате. Комната была светлой и просторной, но Маша не могла из неё выйти. Да ей незачем было  выходить - она забыла обо всех физиологических потребностях, Дима сам приходил к ее дому, о любви говорил, присылал паренька, чтобы он цветы менял...
   Девушка знала, что это письмо, над котором она думает, очень важное, его немедленно следует закончить, а нужно всего лишь написать Диме, хочет ли она поехать с ним отдыхать в Лондон - всё просто. Но как она с Димой поедет отдыхать, если ей надо будет непременно его трогать, говорить с ним, целоваться вдруг или еще что? И почему он это предлагает? Ему это ничего не стоит? Пусть тогда вместо цветов высылает лекарства...
   Маша вернулась за стол, поставила локти на крышку стола и кистями обхватила затылок. Ей стало дурно. Она чувствовала, что должна согласиться, она знала что так будет лучше, но всё ее нутро желало обратного. Ее тело будто исчерпало все ресурсы и стало бесполезным, пустым. Девушка чувствовала себя с каждым днем хуже и хуже, она знала, что должна согласиться, но вместе с тем не видела в этом смысла. Маша тихонько завыла - с ответом тянуть нельзя: или сейчас, или уже никогда, сидеть в этой комнате и гнить или поехать в Лондон на отдых...
   За окном не было ничего, кроме бесцветного солнца и серого луга. Дул приятный ветерок, красиво шуршали жухлые лепестки. В комнате были только кровать, стул, стол, окно со шторкой и ваза - развлечь себя особо нечем. Маша взяла руками шторку и укутала в неё свое лицо. Шторка была средней длины, а ветер всегда сдувал ее почти до самого потолка. Девушка впервые с ней игралась. Она комкала ткань, подбрасывала, мотала из стороны в сторону и хохотала, плача: она так хотела в Лондон, но ее ноги перестали ходить. Теперь всё, что она умела делать, это играть со шторкой...
   Маша играла так еще с месяц. Через месяц у неё отказали руки. Она никогда не смотрела в окно, она смотрела на танцующую от ветра шторку. Девушка хотела танцевать так же, хотела, но ей было трудно дышать, у неё начали слезать ногти, а вчера ей на колени упал клок шикарных черных волос. Маша сидела и ждала, что ветер заставит волосы танцевать. Сегодня она изучала вазу. Что-то в ней до боли было знакомо девушке, будто она смотрела на свою детскую игрушку и пыталась вспомнить, какие к ней привязаны воспоминания. Маша сидела, не моргая, но не могла вспомнить.
   Внезапно в комнату вошли - прислали цветы; парень быстро сменил букеты, и Маша попросила его об услуге - пусть напишет ответ Дмитрию за неё. Парень так же быстро всё написал и дал прочитать девушке ее ответ, чтобы понять, насколько точно он звучит. Она подняла глаза и увидела выведенные красивым почерком буквы: "Да". Она кивнула, но вдруг поднялся ветер, он никогда не был таким сильным. Всё в комнате закружилось: шторка, волосы, ногти, постель, листы бумаги, ручка, и только ваза стояла неподвижно, и цветы в ней покоились! Маша пыталась кричать, но поняла, что не может контролировать себя - все ее тело уже умерло. Ее некогда прекрасная кожа слезала, обнажая мясо, волосы разлетелись в разные стороны, все стало уродливым, и только глаза остались такими же красивыми, как и раньше.
   Маша даже не плакала - она опоздала с ответом, Дмитрий уехал в Лондон один, она знала, знала это!...
   
   В этот же день муж Марии, Дмитрий, принял решение об отключении аппарата искусственного жизнеобеспечения. Клетки мозга его жены умерли.