Николай Герасимов. А гора остаётся горой...

Николай Герасимов:
«А ГОРА ОСТАЁТСЯ ГОРОЙ...»

(1956–2018)

Уверена, что поэзия Николая Герасимова ещё займёт своё достойное место в русской литературе. Как бы он сам иронично или легкомысленно ни относился к своему творчеству – а факт существования его стихов уже признан и читателями, и бардами, и друзьями, к чьему мнению трудно не прислушаться. И не потому любят стихи Николая Николаевича, что был он влиятельным человеком, не потому, что каждый из тех, с кем он соприкасался в жизни, оказывался ему чем-нибудь да должным в конечном счёте – а потому только, что свет его хрустальных слов доходит до глубины каждой русской души и увлекает в свои очищающие потоки.
Поскольку Герасимов был личностью масштабной, то не мог ограничиться в жизни писанием стихов – и только: он чувствовал в себе силы к большим государственным делам. Начинал он с работы в геологических партиях, затем был генеральным директором воркутинского ОАО «Поляруралгеология», а в 2003 году был назначен министром промышленности Республики Коми, чуть же позже – и заместителем Главы РК. И на этом сложном поприще он принёс очень много пользы и своему народу, и своему Отечеству. Но «служенье Муз не терпит суеты» – а жизнь чиновника подразумевает невероятно плотное по графику, напряжённое существование в социуме, что прямо противоположно той судьбе, которую принимает как крест каждый настоящий поэт. Поэтому у Герасимова просто не было такой возможности – долгими бессонными ночами вслушиваться в себя, искать и искать те самые единственно верные слова и смыслы, улавливая их в безднах собственного Космоса и сверяя их с тиканьем часиков Мироздания…
Стихи Герасимов слагал в те редкие часы досуга, что выпадали ему в перерывах между государственной службой. И он выплёскивал на бумагу свои впечатления – в основном ещё полученные на работе в геологических партиях, а также пейзажные зарисовки, думы о жизни и небольшой пласт замечательной любовной лирики. Ему просто физически некогда было остановиться и доработать свои творения, и поэтому многие из них остались словно лёгкие акварельные или карандашные наброски – но наброски невероятно талантливого, нравственного, умного, полного глубоких чувств и высоких надежд человека, настоящего романтика и мечтателя, умеющего заметить красоту каждой травинки и былинки, прелесть осеннего дня или уставшие женские глаза…
Однако такие стихи, как «Счастье», «А гора остаётся горой», «Мы увязли в быту, разучились глядеть в небеса…», – это уже настоящие вершины поэтического слова, безо всяких скидок. Отточенные образы, яркие эпитеты, мощные эмоциональные контрасты, богатые визуализированные ряды и глубокие, подчас неожиданные метафоры очень объёмно определяют лирический талант Герасимова-поэта и заставляют сердца ценителей поэзии забиться сильнее.
Всю свою не очень долгую, но крайне насыщенную жизнь Николай Герасимов стремился к покорению самых разнообразных вершин – от внутренних духовных высот до двуглавой горы Мак-Кинли в центре Аляски. Но ему удалось покорить и самую, как ему казалось, недосягаемую – поэтическую вершину, на которую он взошёл при жизни и будет продолжать идти теперь долгим путём вместе со своими преданными читателями, ведя их за собой к своим далёким звёздам и горним пределам…
Сегодня хочется представить небольшую подборку стихотворений Николай Герасимова – чтобы вспомнить этого потрясающего человека, прикоснувшись сердцем к его то серебрящимся светлой грустью, то гудящим задетой струной, то звенящим радостными колокольцами строчкам.

Валерия САЛТАНОВА
9 декабря 2018
Ростов-на-Дону

* * *
Молодые берёзки дружно
Вверх бегут по крутому склону.
Ветер платья зелёные кружит
И упругие кроны клонит.
И одна из них – всех бойчее, –
Обогнавши своих подружек,
На вершину уже взлетела,
Расплескав сарафана кружево.
Вот и всё. Замирай, мгновение!
Завершённость – ставится точка.
Строки сбились в стихотворение,
А берёзы бегут цепочкой.

* * *
Взметнулись незабудки хрупкие
По косогору.
Над ними небо – синим куполом,
И в небо горы
Стремят хребтов седые головы
В порыве дружном.
А незабудки в вальсе кружатся
Легко и вьюжно.

* * *
Белым мамонтом
снежник с вершины спускается:
Бесшабашен, могуч и жаре неподвластен.
Он достиг половины –
ему ниже мечтается.
И томит, и влечёт его замысел властный.
И туманов разгул по утрам над долиною,
Как предвестие, день ото дня нарастает.
Он когда-нибудь вниз оборвётся лавиною.
Он узнает,  ч т о  т а м!
И спокойно растает.

* * *
Две лиственницы, мать и дочь,
Как две взлетающие птицы.
Но притяженье превозмочь
Им не дано.
И на странице
Равнин, холмящихся слегка,
Две женщины, залётных, светлых,
В снегах по пояс, на рассвете
Маячат нам издалека.
И нет надёжнее примет
Во всей простуженной округе,
Чем эти хрупкие подруги
На сотни вёрст, на тыщи лет.

СЧАСТЬЕ
Вы когда-нибудь пили чаёк с дымком?
А пунцовое солнце в руках держали?
Пот, глаза выедающий, вам знаком?
Вы валились в медовые травы ничком
На опорном краю державы?

Вам коробка спичек спасала жизнь?
На неделю хватало краюхи хлеба?
Сухожилий струны у вас рвались,
Когда вас вершина тянула ввысь
И лавиной сердце ломилось в небо?

А речной перекат, как старый шаман,
Вам до самого донышка вспенивал душу?
Вас баюкал в ладонях своих Тиман?
Шлюп разбитый таскал на спине океан
И, устав от забавы, швырял на сушу?

Вы читали когда-нибудь ночь напролёт
У костра стихи очень давнему другу?
Вам знакомо, как дождь три недели льёт,
Как пурга на клочья палатку рвёт
Как по осени птицы стремятся к югу?

А слабо́, сбросив с плеч груз прожитых лет,
Расплескать по кружкам вино рассвета,
Каждый день встречать, как от Бога привет,
Сто дорог пройти, сто подошв стереть,
А в конце пути полыхнуть кометой?..

А ГОРА ОСТАЁТСЯ ГОРОЙ
Мы меняем обличья, повадки
И бываем несносны порой,
Наступая друг другу на пятки.
А Гора остаётся Горой.

Наши замыслы путаны, кратки,
Ровных дней упоителен рой:
Увязаем на собственной грядке.
А Гора остаётся Горой.

Как смешны наши споры и схватки:
Утомлённые жизни игрой,
Мечем бисер, ругаем порядки.
А Гора остаётся Горой.

Но однажды расправим палатки,
Обожжём свои души зарёй
И уйдём на тропу без оглядки.
ПУСТЬ ГОРА – ОСТАЁТСЯ ГОРОЙ!

ВЕРШИНА
Медведицей белой терзает палатку пурга,
Бесчинствует ветер подобно ватаге абреков,
На флаги и ленты со скал обрывая снега
И ими пути выстилая в варяги и в греки.

При каждом порыве приют наш встаёт на дыбы,
И валится в пятки душа от смертельной потехи.
Немые свидетели шалой вселенской гурьбы,
Валяемся в спальниках в паре шагов от успеха.

Растяжки тоскливо гитарной струною звенят.
Скулит брезентуха, как туго натянутый парус:
И пламенем синим все замыслы наши горят,
И нет до нас дела в таёжном углу Сыктывкаре.

Глухой непогодой отрезаны в небо пути,
Лавинами стёрты на грешную землю дороги.
Одно остаётся: в колючие скалы врасти,
Скупыми словами суметь достучаться до Бога…

Кураж растерявши, к нам милость проявит пурга
На пятые сутки. Улыбкой расправим морщины
На лицах заросших, в тишайшие ступим снега
И встретим рассвет на сияющей в небе вершине.

У ПОЛЯРНОГО КРУГА
О чём ты задумался, друг?
Оставь на потом печали,
Гляди, как Полярный круг
Бесчинствует иван-чаем.

Берёзок горявая рать
Спешилась у жёлтой речки,
О чём-то своём говорят
Лиственниц жаркие свечки.

Сиреневых гор каскад
Вдали – как фата-моргана,
Серебряный перекат,
Агатовые туманы.

Нам выпал мужской расклад –
Суконною ниткой тропок
Идти в грозовой закат
По веренице сопок.

Мы вытянем свой сезон
Как песню – на чистой ноте.
Прячется горизонт
В морошковое болото.

Штормовики от соли белы,
Ветрами заласканы лица –
Мы сами себе короли,
Художники, вольные птицы.

Не будем давать, старик,
Тоске наступать на пятки.
Баюкает материк,
Как Ноев ковчег, палатку.

СЕВЕРНОЕ ПОЛЕ
Хилый березняк, угрюмый ельник,
Сосняков мираж,
Лиственница, ива, можжевельник –
Северный пейзаж.

Гарь, распадок, рыжее болото,
Словно плешь, гора,
Тундры августовской позолота,
Злая мошкара.

Белый снежник, солнца бубен медный,
Нарт горячий след.
Каждый день живётся как последний
На изломе лет.

И маршрут расписан как по нотам –
За верстой верста.
Лемва, Грубею, Кепчель, Надота –
Вольные места.

Абезь, Сейда, Хановей, Харота –
Сжаты в кровь уста…

* * *
Мы увязли в быту, разучились глядеть в небеса,
Нам гроза по весне первым громом сердца не обрушит.
И туман по лугам и на травах июньских роса
Не разбудят, увы, срок земной отмотавшие души.
Позабыты колодезных вод зубы ломящий чистый хрусталь
И малины лесной рот сводящая жаркая спелость.
Догорает на сопках заката парчовая шаль –
Нам давно отмолилось, отплакалось, отгоревалось, отпелось.
Пуст родительский дом, доживает Никола свой век,
Ямщики птицу-тройку умаяли долгим галопом.
И ни гордо, ни горько – никак не звучит «человек»:
Почернели от копоти юности светлые тропы.
Распадается время. Несносен Отечества дым.
Улетают друзья на погост в одиночку и стаей.
Я когда-то случился на этой земле молодым…
Наступает пора, словно снег прошлогодний, растаять.

* * *
Недобитая церквушка без креста,
Дом культуры, сельсовет под флагом.
А вокруг – на сотни вёрст – одни леса
Пенят сопки малахитовою брагой.

Сад заглохший. Неухоженный погост.
Сбилась в кучу деревенька как отара.
Петрецовской стороной забытый гость –
Парусиновый костюм, рюкзак, гитара –

Он вернулся на родительский порог:
Крут порожек – две осенние могилы.
Ах, как много им напутано дорог,
Сколько лет метелью бойкой откружили!

Он скитался по земле как Агасфер
И успел воды из всех ключей напиться –
От усвоенных и впитанных химер
В нём давно Клааса пепел не стучится.

Возвращается с рыбалки детвора,
Знойный вечер пахнет клевером и мятой,
В пыль стекает сенокосная жара,
Солнце клонится за дремлющие хаты.

Вот и свиделись. Кровавятся уста.
Птахой крохотной звенит в виске утрата.
Белой лебедью церквушка без креста
Щурит выбитые окна виновато.