Поэтов много не бывает -
Уже весь мир стихом недужен.
Но лишь поэт не унывает,
Что никому теперь не нужен.
Писать стихи - его призванье.
Читать других - его работа.
Поэт все время в ожиданьи:
Вдруг и меня прочтет хоть кто-то.
Писать стихи совсем несложно:
Рифмуй страница за страницей.
Поэтом стать, конечно, можно,
Но лучше было б им родиться!
Поэтов много не бывает
© Copyright: Андрей Рафф, 2018
Свидетельство о публикации №118121003192
Свидетельство о публикации №118121003192
Рецензии
Цитата(сожалею об объёме) из журнала:«Знамя» 2016, №9,Евгений Абдуллаев
"Профессия – поэт?" (полностью, очень интересно http://clck.ru/DDY3h):
"Итак, депрофессионализация поэзии — не «временные трудности», а устойчивая тенденция. Причины названы: лавинообразный рост числа поэтов при сокращении числа читателей поэзии; сужение возможностей для заработка поэтическим трудом; совмещение поэзии со второй — зачастую нелитературной — профессией...
Что касается следствий, то прежде всего это сокращение притока в поэзию ярких молодых имен. Вооружившись калькулятором, сравнил средний возраст поэтов, печатавшихся в 1997 и 2009 годах в последних номерах — октябрьском, ноябрьском и декабрьском — четырех «толстяков» («Дружбы народов», «Знамени», «Нового мира», «Октября»), а также в четвертом номере «Ариона». Как показал подсчет, средний возраст публикуемых поэтов возрос с 48 лет в 1997 году до 52 в 2009-м; те, кому на момент публикации еще не было тридцати, в списке 1997-го составляли всего чуть более одной десятой, а 2009-го — вообще одну двадцатую. Тогда как у авторов прозаических публикаций средний возраст, напротив, сократился почти в полтора раза — с 52 до 35 лет. И происходило это как раз за счет прихода нового поколения — тех прозаиков, кому на момент публикации еще не было тридцати: в списке 1997-го их всего 12 процентов; в списке 2009-го — 24, то есть вдвое больше22. Вывод один — наиболее литературно одаренные и амбициозные молодые авторы «выбирают» прозу. Или драматургию.
Другим следствием стала растущая фрагментизация поэтического поля. Оно и прежде не было однородным, представляя собой конгломерат школ, направлений, кругов, содружеств, альянсов... Однако поэты — и это очень хорошо видно по их дневникам и переписке — всегда живо интересовались тем, что происходило за пределами их «делянки». Приглядывались, критиковали, реже хвалили. Существовала конкуренция — за возможность опубликоваться, за читателя, за признание. Сегодня люди, относящиеся к одному поэтическому кругу, крайне редко интересуются тем, что происходит в соседних; конкурировать не за что. Зачем тогда придвигать стул и выглядывать в форточку, когда внутри, среди «своих», так комфортно?
Впрочем, некоторый дискомфорт все же ощущается.
«В последнее время, — сетует молодой стихотворец Кирилл Александров, — очень неуютно чувствую себя на поэтических чтениях, причем неважно, презентация это журнала “Воздух” или кабацкий шабаш сетевых авторов; фрустрацию вызывают не сами тексты, произносимые вслух, а все происходящее в целом»23.
Неудивительно. И презентации «Воздуха», и «шабаши сетевых авторов», и, увы, многие и многие прочие поэтические чтения сегодня — мероприятия для «своих». «Чужих» там не бывает. Никто, конечно, их не прогонит, коли придут. Возможно, даже приятно им удивятся. Но — за исключением одного-двух «захожан», все остальные — «свои». Как в консервной банке. Отсюда — и чувство неуюта у наиболее мыслящих.
Третьим малоприятным следствием депрофессионализации поэзии стало усыхание поэтической критики. И по качеству, и по количеству, и по влиянию. Но об этом уже столько писалось и пролито столько чернильных слез, что и повторять не хочется.
Вопрос последний: что делать?
Возрождение советского варианта профессионализации поэзии вряд ли предвидится. Поэзия была нужна — и профессионально структурировалась — прежде всего как средство идеологической индоктринации. Как заменитель запрещенного «религиозного слова». Сегодня, к счастью, ни в одном из этих качеств она не востребована. А поддерживать просто так, из видов филантропии, несколько тысяч людей с нелилейным нравом и «нонконформистским отношением ко всему» государство вряд ли станет.
Появление в России системы вроде описанной американской — тоже сомнительно. Разрастание академических курсов по поэзии происходило благодаря прежде всего частным университетам (живее чувствующим конъюнктуру). Да и не слишком радужной выглядит подобная перспектива «университетизации» поэзии.
Остается только одно: держать профессиональную рамку в самих стихах, оттачивать мастерство. Другого признака своей профессиональной принадлежности у поэта сегодня не осталось. Но и это — совсем не мало."
Не сомневаюсь, что это известно, но ответить так на стих показалось уместным.
Егор Ежаров 11.12.2018 11:55 • Заявить о нарушении
"Профессия – поэт?" (полностью, очень интересно http://clck.ru/DDY3h):
"Итак, депрофессионализация поэзии — не «временные трудности», а устойчивая тенденция. Причины названы: лавинообразный рост числа поэтов при сокращении числа читателей поэзии; сужение возможностей для заработка поэтическим трудом; совмещение поэзии со второй — зачастую нелитературной — профессией...
Что касается следствий, то прежде всего это сокращение притока в поэзию ярких молодых имен. Вооружившись калькулятором, сравнил средний возраст поэтов, печатавшихся в 1997 и 2009 годах в последних номерах — октябрьском, ноябрьском и декабрьском — четырех «толстяков» («Дружбы народов», «Знамени», «Нового мира», «Октября»), а также в четвертом номере «Ариона». Как показал подсчет, средний возраст публикуемых поэтов возрос с 48 лет в 1997 году до 52 в 2009-м; те, кому на момент публикации еще не было тридцати, в списке 1997-го составляли всего чуть более одной десятой, а 2009-го — вообще одну двадцатую. Тогда как у авторов прозаических публикаций средний возраст, напротив, сократился почти в полтора раза — с 52 до 35 лет. И происходило это как раз за счет прихода нового поколения — тех прозаиков, кому на момент публикации еще не было тридцати: в списке 1997-го их всего 12 процентов; в списке 2009-го — 24, то есть вдвое больше22. Вывод один — наиболее литературно одаренные и амбициозные молодые авторы «выбирают» прозу. Или драматургию.
Другим следствием стала растущая фрагментизация поэтического поля. Оно и прежде не было однородным, представляя собой конгломерат школ, направлений, кругов, содружеств, альянсов... Однако поэты — и это очень хорошо видно по их дневникам и переписке — всегда живо интересовались тем, что происходило за пределами их «делянки». Приглядывались, критиковали, реже хвалили. Существовала конкуренция — за возможность опубликоваться, за читателя, за признание. Сегодня люди, относящиеся к одному поэтическому кругу, крайне редко интересуются тем, что происходит в соседних; конкурировать не за что. Зачем тогда придвигать стул и выглядывать в форточку, когда внутри, среди «своих», так комфортно?
Впрочем, некоторый дискомфорт все же ощущается.
«В последнее время, — сетует молодой стихотворец Кирилл Александров, — очень неуютно чувствую себя на поэтических чтениях, причем неважно, презентация это журнала “Воздух” или кабацкий шабаш сетевых авторов; фрустрацию вызывают не сами тексты, произносимые вслух, а все происходящее в целом»23.
Неудивительно. И презентации «Воздуха», и «шабаши сетевых авторов», и, увы, многие и многие прочие поэтические чтения сегодня — мероприятия для «своих». «Чужих» там не бывает. Никто, конечно, их не прогонит, коли придут. Возможно, даже приятно им удивятся. Но — за исключением одного-двух «захожан», все остальные — «свои». Как в консервной банке. Отсюда — и чувство неуюта у наиболее мыслящих.
Третьим малоприятным следствием депрофессионализации поэзии стало усыхание поэтической критики. И по качеству, и по количеству, и по влиянию. Но об этом уже столько писалось и пролито столько чернильных слез, что и повторять не хочется.
Вопрос последний: что делать?
Возрождение советского варианта профессионализации поэзии вряд ли предвидится. Поэзия была нужна — и профессионально структурировалась — прежде всего как средство идеологической индоктринации. Как заменитель запрещенного «религиозного слова». Сегодня, к счастью, ни в одном из этих качеств она не востребована. А поддерживать просто так, из видов филантропии, несколько тысяч людей с нелилейным нравом и «нонконформистским отношением ко всему» государство вряд ли станет.
Появление в России системы вроде описанной американской — тоже сомнительно. Разрастание академических курсов по поэзии происходило благодаря прежде всего частным университетам (живее чувствующим конъюнктуру). Да и не слишком радужной выглядит подобная перспектива «университетизации» поэзии.
Остается только одно: держать профессиональную рамку в самих стихах, оттачивать мастерство. Другого признака своей профессиональной принадлежности у поэта сегодня не осталось. Но и это — совсем не мало."
Не сомневаюсь, что это известно, но ответить так на стих показалось уместным.
Егор Ежаров 11.12.2018 11:55 • Заявить о нарушении