Степан Разин

       
Степан Разин, единственное поэтическое                лицо русской истории. А.С. Пушкин
 
 
 
               

         Степан Разин   
   (Былинное стихосложение)

Шуми, Черкасск, веселися, Дон.
Голытьба, гуляй, народился он
Предводитель ваш, удалой казак,
Как родился он, пальцы сжал в кулак.
Русы волосы кучерявые,               
Синь волны в глазах, да упрямая.               
Весом шесть кило, кость широкая,
Кормит грудью мать, синеокая.
И зовёт его: «Сокол Стенечка»
Так растёт силач помаленечку.
А фамилия резко-громкая,
Словно сабелька остро-звонкая.
Разин истинный осчастливил свет.
Вот ему уже как пятнадцать лет.
Не слезает он с коня быстрого.
Тренируется да неистово.
Лопухи сечёт, всё татарники,
Бьётся страшно он, до испарины.
Клонит голову лопуха цветок,
Стенка Разин юн, а в бою жесток.
Он врывается, будто в полчища,
Рубит, колит, бьёт, целых полчаса.               
Коня крутит он, словно палочку, 
Развивает в нём да смекалочку.
Повернуться так, как хотелося,
Чтобы конь дышал дикой смелостью.
То помчится вдаль, словно гонится,
Под конём ковыль низко клонится.
Через балочки да овражочки
Пролетает он без рубашечки.
 Русы волосы развиваются,
Казаки ему удивляются:
«Атаман растёт от природушки».
И летели так быстро годушки.
Повзрослел казак – сила дюжая,
Воля дикая прёт наружо-то.
               
Пьёт, гуляет всласть с голытьбою он,
Чувством зависти атаманской полн.
И решил он власть добыть славою,
Как Ермак пройтись грозной лавою.
Князем стать, как он, Доном властвовать.
Жить зажиточно правдой царствовать.
Голова его ох отчайная
Повела в народ не случайно да.
Всё на площади многолюдные
В светло-чтимы дни, да и будние
Кинет шапку вверх: «Собирайся люд,
Слушай речь мою, я не трус, не плут.
Призываю вас поохотиться,
Там, где золото в мешках водится».
Потянулися казаки к нему.
И сказал Степан: «Значит, быть сему.
От судьбы своей не уйдёшь, браток».
И пустился он в водяной поток.
На челнах своих да по реченьке
Казаки поют звонко песенки.
Как сто лет назад воровской казак
Плыл по Волге так, как лихой Ермак.
Грабил Стенька груз, караван топил,
Непокорных там саблей вмиг рубил.
Испытал Степан даже Персию,
Проверяя слух мыслей версию.
И у города Ферабата да
Он причалил все казаков суда.
Шаха взял дворец, драгоценности
Прихватил с собой из-за ревности
Княжну дивную, персияночку,
Раскрасавицу, ох смугляночку.
Брови тонкие, словно два крыла,
Косы пышные, черны, как смола.
Грудь заносчива, тянет, как магнит,
Стан, что бронзы цвет, божеством отлит.
Сквозь наряд шелков, тело светится,
Атаману впрямь аж не верится,
Что сама княжна у него в руках,
Знать судьбу ей так преднарек Аллах.
Атаман с княжной ночь милуется,
Красотой её всё любуется.
Пообмяк на миг в женской сладости,
Грозный пыл утих, пришли радости.
Красоты земной от создания,
Уделяет ей он внимание.
Не по нраву всем казакам она,
Разделяет их любви той стена.
Пополз шёпот враз, смешки дерзкие,
Казаки на то люди резкие:
«Променял он нас, вмиг обабился,
Да казак ли он, с ней не справился?
Обвила княжна сетью-ласкою,
Где ж теперь ему биться шашкою.
Пей, гуляй братва, атамана нет,
Погубил поход» - клянут белый свет.
Услыхал Степан, взбударажился,
Зелье пил всю ночь и отважился
Обрубить конец недоверия.
А княжна в любовь Стеньки верила.
И вскричал Степан: «Не бывать тому,
Чтоб позор гулял на моём Дону!»
Подхватил княжну раскрасавицу:
«Ты, княжна, со мной, так прославишься».
На руках поднял он её, как флаг:
«Мусульманку, эй, принимай, Аллах»!
Княжну бросил он в Волгу-матушку,
И пошла она на дно камушком.
Обратил он взор на челны свои –
Казаки стоят сами не свои.
«Что ж притихли вы, разуверились,
Верность к вам мою, вы проверяли?
Мы пойдём громить всех богатеньких,
Мы посадим их на рогатины»!
И пошло летать над волной реки:
«Батька, любо наш»! Вторят казаки.
Острогрудые там челны плывут,
Казаков, крестьян всё с собой зовут.
Подгребли они по крутой волне.
Будто в сказке всё или как во сне:
Ждёт на Волге их великан утёс,
И взошёл Степан, не скрывая слёз.
Высоко стоит он над Волгою,
С высоты сказал речь недолгую:
«Красота кругом, вольно дышится,
Кто в жиру живёт, кто-то пыжится,
На чужом горбу метят в рай попасть,
Мы закроем им ненасытну пасть.
И со мной утёс войдёт в летопись,
Что здесь был с братвой – в том уверитесь.
И пошли они Волгой – матушкой
На челнах своих, ух ребятушки.
Города ней им сдавалися,
Ну, а коль не так – силой бралися.
Бедный люд встречал их восторженно,
Жизнь дворян, бояр подытожена
Саблей, пикою да верёвочкой.
Шли по площади смертной бровочкой,
Атаман судил, народ спрашивал:
Дать смерть лёгкую или страшную.
Коли жил добром, исполнял Завет –
Возлюби, так тот не держал ответ,
С миром шёл домой, аж не верилось.
Жизнь секундами людей мерилась.
«Не суди» - сказал, Господь праведный.
Ты над миром сим не поставленный.
Не судим будешь, коли чтишь Завет.
Возомнишь, что Бог, - воздадут ответ,
Той же мерою, чашей смертной зла.
Далеко судьба Стеньку завела,
Поворота нет. Судьба крутиться,
Наречено что – то и сбудется.
Уж не войско там казаков-донцов,
Разношерстный сброд бунтарей-ловцов.
Оттого ль Симбирск ощетинился,
Милославский там грозно двинулся.
Разбил сборище. Стеньку ранили,
Казаки на Дон вмиг отправили.
Чтоб поправился да набрался сил.
Там он крёстному страшно был немил:
Атаман донской казак Яковлев,
Как прознал про то, зарычал что лев:
«Возьмём крестника ночью мы живым,
Неповадно чтоб было и другим.
Ишь, додумался, захотел чего,
Аж Москву тряхнул. Супротив кого
Ты поднял свой меч, аль не ведомо,
Ермаком самим нам завещано
Охранять царя, земли русские.
Ты пошёл Степан, тропой узкою.
Вот и встретились на родной земле».
С мыслей этою подошёл к избе.
Ворвались в избу, одолели враз.
Не успел отбить даже дед Панас.
Цепь накинули на орла врасплох,
Домовитые, - будь судьёй вам Бог.
Повезли в Москву на распятие,
Чтобы царь взглянул, люди знатные
На орла Руси непокорного.
Не нашли они в нём позорного.
Гордо он предстал – образец казак.
Доном взгляд сиял – пальцы сжал в кулак.
Цепь тяжёлая украшала грудь,
Волю дикую в нём нельзя согнуть.
И на плахе-то вспомнил он княжну,
Что пошла живой камнем враз ко дну,
Её вкус любви кратко сладостный
Он припомнил вдруг тепло, радостно.
И сказал он вслух: «Коли видишь ты,
За мои грехи ты меня прости.
Приму казнь свою очищением,
Встречи жду с тобой упоением.
На земле была ты небесная,
Так встречай, любовь расчудесная.
Нас Господь с тобой обвенчает там
И неважно, что христианин сам,
Ведь любовь на всех – то единая,
Персияночка разлюбимая».
Гордо принял казнь у кремлёвских стен.
И в последний миг слышал звук он «Стень»!
Видно, впрямь любовь рядом с ним была,
Коли жизнь его в песнях расцвела.
И летит она по Руси волной.
Вспомни Стеньку, друг, и запой со мной.
                ***




Из-за острова на стрежень
Музыка: нар.
Слова: нар.

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет,
Сам весёлый и хмельной.

Позади их слышен ропот -
Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провожжался,
Сам наутро бабой стал.

Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман,
И он мощною рукою
Обнял персиянки стан.

А она, потупя очи,
Не жива и не мертва,
Молча слушает хмельные
Атамановы слова.

Волга, Волга, мать родная,
Волга, русская река,
Не видала ты подарка
От донского казака.

Мощным взмахом поднимает
Он красавицу княжну
И за борт её бросает
В набежавшую волну.
      ***