Обстоятельства жизни. Глава5

      Знойное, засушливое лето отдавалось в ушах звонкой стрекотнёй кузнечиков, весёлым жужжанием  пчёл. Палящие лучи добела раскалённого солнца выжгли траву на довольно крутом берегу реки Дёмы, которая зигзагообразно несла свои быстрые воды на окраине деревни.

          – Мамочка, ты мне уже сколько раз обещала пойти со мной на речку? Давай сходим? Знаешь, какая вода в реке сейчас тёплая – упрашивал меня пятилетний сын. От ласковых слов, от просящего с надеждой взгляда больших карих глаз с  длинными ресницами, мне стало так хорошо! Любовь к сыну переполняла моё сердце! Был выходной день, и я, конечно же, согласилась.

         Он, как и многие деревенские мальчишки, целыми днями был предоставлен самому себе, и я больше всего страдала, что при всём моём желании не могла уделять большего внимания своему любимому сыну.

      Садик ещё только начинали строить, а когда закончат, сыну уже пора будет в школу. Мне очень хотелось, чтобы отец был чаще с сыном, но рабочий день в колхозе долог, да и выходных почти не существовало. Муж приходил домой поздно, когда сын уже спал, и уходил рано утром, когда он так же ещё спал. И я очень боялась, что со временем ребёнок может совсем отдалиться от отца...

 Утешало немного то, что сын часто общался с взрослыми мужчинами, которые жили по соседству в колхозном доме. Это были водители, командированные на уборку урожая из города. С моего разрешения они брали сына с собой на рыбалку, с ними он "ремонтировал" большегрузный "КАМАЗ", и часто они даже ужинали вместе.
              – Сын ваш  – настоящий мужчина, молодец мальчонка! Такой общительный, любопытный, всё схватывает налету,– говорили они мне, и это мужское воспитание радовало меня, хотя, конечно, этого было совсем недостаточно. В глубине души эта радость отдавалась болью в моём сердце за моего сыночка...

         Всю дорогу, пока мы шли с ним к речке, он радостно рассказывал мне о своих новых познаниях:
              – Мамочка, я у дяди Володи научился печь блины! А ещё варить уху! Знаешь, как вкусно! Я тебя, мам, тоже научу!
            Наконец, мы дошли до речки, и сын, смеясь и радуясь, скинул с себя одежду и прыгнул в речку с чистой водой. На берегу было довольно много народа, в основном это бы-ли дети, которые визжали, плескались в воде.

      Я, не спеша, тоже вошла в речку.  Вода была приятно прохладной на поверхности, в ногах же чувствовалось сильное течение  холодной реки. Лёжа на спине в воде, я наслаждалась мягким соприкосновением с водой и, покачиваясь, будто бы в объятиях, смотрела в голубое небо, где высоко-высоко, словно точка, парила какая-то птица. И я ощутила себя отражением этой вольной птицы в сверкающих от солнца зеленоватых водах глубокой реки...

               Подождав, пока сын вволю накупается в реке, мы с ним затем поднялись на крутой бережок, осторожно ступая босыми ногами по колючей траве, чтобы одеться. Я быстро накинула лёгкий халатик, почувствовав на себе взгляд крепкого, с густыми усами мужчины, который с улыбкой наблюдал за нами, и сделала вид, будто не замечаю его.
           – Что ж так быстро уходите? – спросил он меня с южным акцентом, улыбаясь и сверкнув из-под  усов золотыми зубами.
           – Да нам пора уже, скоро корову из стада встречать, а идти далеко, – сдержанно, тоже улыбаясь, ответила я.
           – Ну, до свидания! Приходите завтра ещё! Вместе поплаваем!  – сказал вдогонку нам   мужчина, провожая взглядом.

           Каждое лето, начиная с весны, в колхоз, словно грачи, наезжали строители из Армении. Ехали они в Россию за длинным рублём с семьями и без них и хорошо зарабатывали. Небольшие бригады брали очень большие объёмы работ и, не зная отдыха, качественно её выполняли.

 Меня всегда удивляла их работоспособность. Кулаков ежегодно встречал их, как своих, и с их помощью строил капитальные строения: коровники, гараж, сенохранилище. В душе было очень обидно за "своих": «Вот, если бы им так же платить за работу, как этим "шабашникам»! Вот, если бы и они так же умели работать от зари до зари, не подкрепляясь спиртным!»

И колхозники втайне завидовали "грачам", а некоторые злились на Кулакова, подозревая его в нечестности... Но хозяин был, словно меж двух огней: своими силами строить было очень трудно,– не было строительных материалов, которые так быстро находили "шабашники", не хватало квалифицированных рабочих рук, а строить надо было быстро.

 И Кулаков отдавал большие деньги на зарплату наёмным строителям, умудряясь и из этого всё же извлечь выгоду, торгуясь не хуже цыгана. Его прижимистость, природная смекалка, умение быть хозяином давали свои результаты.

           Весёлый мужчина, который встретился мне у реки, был тем самым "шабашником", бригадиром наёмных строителей, специалистом по штукатурке. Сэйран, так звали его, был мастером своего дела: стены после его рук были идеальными – ровными и гладкими, как стекло.

С ним я виделась днём раньше в кабинете у председателя, когда хозяин заставлял подписать меня аккордный наряд бригаде Сэйрана, и у нас с Кулаковым вышел тогда спор. Наряд я не подписывала потому, что меня не включили в состав комиссии по приёмке объекта, и я не была уверена в тех объемах работ, которые были указаны в наряде для оплаты.

 Кулаков на меня очень рассердился за то, что я смею ему перечить, да ещё в присутствии посторонних. При всём при этом он был "навеселе",– это было видно по его носу, кончик которого сразу же после приёма алкоголя становился лилово-красным, да и по запаху спирта, который разносился в кабинете.

Тогда он обратился к главному бухгалтеру, невысокому щупленькому мужчине с сильным косоглазием, который был тут же и ждал указаний своего хозяина:
            – Ты понял меня? Без  подписи экономиста наряд к оплате не принимай!– и на уголке этого документа надписал:"Без подписи главного экономиста к оплате не принимать!" и размашисто расписался под этой надписью.

 После такого письменного указания я поставила свою подпись в документе,  но мне от всей души стало жаль этого безграмотного, но талантливого руководителя, стало жаль и за его пристрастие к пагубному зелью, которое он успел уже с утра принять...

             Солнце ещё сильно жарило, и пока мы шли обратно, нас снова разморило. Поэтому, придя домой, я решила облиться холодной водой из ведра. Обливание меня взбодрило,но настроение почему-то только испортилось, как, впрочем, и всё последнее время.

Наверное, потому что дома ждала меня  изнуряющая работа: чтобы приготовить ужин, надо было сначала сходить за водой  к колонке на улице, затем согреть её на газовой плите и вымыть нескончаемую посуду, при этом экономя воду и газ в  баллоне.

 А вскоре из стада возвратилась и Зорька – огромная корова, ради сына которую мы и держали. Со стаканом в руке каждый вечер он только и ждал, когда я выйду в сарай и надою молоко прямо в стакан, и очень радовалась, глядя, как сын с удовольствием выпивал парное молоко.

 Отнеся целое ведро с молоком домой,  снова вышла в сарай, чтобы убраться. Мужа, как всегда, не было дома. Выгребая навоз, я проклинала тучи мелких кружащихся мошек и вспомнила, что мне дали ещё и колхозный участок в пятьдесят соток сахарной свеклы, который я обязана была, бросив основную работу, пропалывать и прореживать.

Закончив работу в сарае и войдя в дом, с отвращением посмотрела на приделанный к стене блестящий рукомойник, на ведро под ним, полное воды, которое так быстро наполнялось, что успевай  только выливать! Даже руки невозможно было  помыть, не применяя физических усилий!

Я едва сдерживала нарастающее раздражение, и тут мне впервые за неполные пять лет жизни в этой деревне пришла в голову мысль: уехать отсюда! Валясь от усталости с ног, я уложила спать сына и легла сама, вытянувшись в постели, не шевелясь ни одной клеточкой своего тела и наслаждаясь отдыхом.

Мужа всё не было. Его шаги я услышала, уже засыпая, не в силах открыть сонные глаза… 
       Проснувшись среди ночи, я долго потом не могла заснуть, как и всегда, думая о своей жизни. Бессонница уже давно стала моей верной и единственной подругой.

 Мысль, что всё так и будет продолжаться, становилась всё мучительней. Глядя на крепко спавшего мужа, я со страхом подумала: «Кулаков сделает из него такого же алкоголика, как и сам. Нет, надо немедленно уехать!» И эта новая мысль немного успокоила меня, и под утро я крепко заснула.   

( продолжение следует)