За мУжем

 
 
     Уникален   каждый человек по своему. И у каждого своя история, неважно, что он приносит, все равно чему-то учит, но весьма важно то,  каким  потом в сердце останется.  Правильная связь – это ТАК удивительно! – улучшает жизнь и помогает перенести превратности судьбы.
 КОГДА ДВЕ ДУШИ ОБЪЕДИНИЛИСЬ,
НЕВОЗМОЖНО
ИЗБЕЖАТЬ
СЧАСТЬЯ!!!!!!
Мне 23 должно в январе исполнится, 25 – Олегу к весне. Каждый день я с ним встречалась. Он учился на вечернем в МИРЭА(радио-электронной аппаратуры), занимался каждый день. Без десяти пять заканчивалась работа, ровно в пять начиналась учеба в институте. Все для людей было организованно. Когда я с Олегом познакомилась, он в тот год поступил в институт и на работу.  Общеобразовательная  школа напротив этой работы сдавала помещение институту для обучения своих работников. Где Олег проучился почти шесть лет на Электрозаводской.

          На Электрозаводской мой отец работал в Телевизионном институте. Когда мы ездили в Ленинград у них был первый выпуск цветных телевизоров, где он стал ведущим инженером, а начальником у него был еврей, Марк Моисеевич, с которым он часто по телефону дома переговаривался.
–  «И почему ты – Маца – пей, а не маца-- ешь?» – это его  шутка по поводу нашей фамилии. Я никогда его не видела, но по телефону приходилось с ним говорить и не раз. К телефону я всегда первая подходила, Олег часто звонил и я бежала к нему на свидание, захватив какой-нибудь бутерброд, например с котлетами, которые мы с мамой часто крутили. Я любила стряпать и вкусно получалось. Приготовив, засиживалась с книгой, а к девяти – вечерний променад. Возвращаюсь как-то, а мама мне говорит, что звонил Петя и что она дала согласие на встречу Нового года у них на даче в Быково. Я даже рассмеялась. Петя перезванивает, мы с ним весело поболтали, но я отказалась, хотя он меня не слушал, а все рассказывал, что для меня приготовлены лыжи и ботинки, что будут еще его друзья, которых я видела, с кем-то знакома и так далее. Но  главное пропускал, он не слышал мой отказ. Даже положив трубку, я не была уверенна , что он понял, что я к нему не поеду. Мама вышла и спросила: – «Ну как?»-- я удивилась ее вопросу: – «Что –  ну как? Я к нему не еду. У нас с Аликом другие планы на Новый год!» – что тут было? Невообразимо грубое и беспардонное: оказалось, что Олег им не нравится, что это за жених и что пора решать и так далее и тому подобное. И разговор на этом не закончен. Я не стала спорить, просто замкнулась. И даже Олегу ничего не стала рассказывать при встрече на другой день, но он все заметил. Пришлось признаться что я поссорилась с родителями, причину я не сразу назвала. Он к нам в дом не был вхож, а в его дом я забегала запросто. В воскресенье, когда он собирался заниматься с однокурсницей Таней, я пообещала зайти к определенному часу и помочь какие-то ее конспекты  переписать для него. Его мама, Анна Федоровна, открыла дверь и провела в свою комнату, Олег вышел из своей комнаты и меня перехватил. Я не очень поняла, что его мама ему кивала. На что он ответил, что все в порядке, мам. Таню я знала, она была с запросами, с кем попало не встречалась, целеустремленная натура и без всяких глупостей. Какое-то время мы были вместе в восьмиметровой комнате, занимаясь каждый своим делом, потом  Олег пошел ее провожать до автобусной остановки и, вернувшись, снова сел заниматься. Я переписала ему несколько конспектов и мы вышли. Через несколько дней мне встретилась моя знакомая из его дома, в одной школе учились в параллельных классах, остановила с предупреждением, мол смотри, Олег какую-то девушку провожал. Я ответила, что знаю такую знакомую и что я была у него дома в это время. Странными мне показались эти опасения таких добрых людей, какое их собачье дело? На следующий год мы решили поженится. Гуляя  с Олегом, как всегда, ходили пешком подолгу . Я даже не поняла, где мы очутились, если б не вопрос его:
– « Ты знаешь, что это?» – я читаю : – «Дворец Бракосочетания»,– и смотрю на него, а он:
– «Зайдем?»
– «Зайдем!»
    Пока я оглядывалась по сторонам, Олег предложил заполнить заявление, взял  бланк и мы присели.  Пишу  заявление, где говорилось о смене фамилии, я решила оставить свою, Олег  сразу: – «Если менять не будешь – уходим», – и я машинально  взяла новое заявление и вписала его фамилию, – « Вот это другое дело», – мы выбрали день свадьбы где-то в марте. Сообщили его родителям, но оказалось сестра Олега Галя, как сказала Анна Федоровна, беременна и ее свадьбу вперед надо пропустить.
             Отгуляли свадьбу Гали. Мне  не хотелось устраивать с таким количеством народа и такими долгими приготовлениями. Олег оттягивал следующий наш поход во Дворец Бракосочетания, но мы поговаривали, что скромней надо нашу свадьбу  делать. Сообщили моим родителям. Когда Олег ушел, мой отец предупредил, что выдаст меня замуж один раз и обратной дороги домой не будет? - и что Сама выбрала – тебе и жить. Я и хотела прожить с мужем всю жизнь, так мне казалось, а  оказалось?!...
          Накануне свадьбы, которая будет 20 августа, родители меня посылают в Прибалтику по настоянию невропатолога, он меня наблюдал с тех пор, как я удалила гланды и не раз спасал  то с воспалением тройничного нерва, к нему же  я пришла, когда головой не могла повернуть, что-то в шейно-грудном отделе нарушилось.  Хорошо хоть вправо головой повернула –  к детям, а музыку и так всю наизусть знала, что в ноты смотреть!? Провела праздники и села на больничный. Тогда-то он и заговорил о дополнительном лечении для укрепления здоровья. Направил в Кемери в курортную поликлинику. Мать пусть придет, я ей все объясню, сказал.  И  меня снарядили подлечиться перед свадьбой. Прибалтику я любила.  С родителями мы были в Риге, отдыхали в Саулкрастах, но это к Таллину ближе, а Кемери в другую сторону от Риги и дальше от побережья. Приехала в Ригу, легкий светлый чемодан оставила в камере хранения, как посоветовал доктор. План начерченный его рукой как добираться стоял перед глазами. Села в электричку, которая шла на Тукумс. В Кемери вышла и, никого не спрашивая, прямиком к поликлинике. Купила путевку, в соседнем окошке мне дали адрес и показали в каком направлении идти, где я смогу снять койку. Хозяюшка была во дворе, приветливая женщина, пригласила в дом, в потемках поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Она постучала в дверь. За дверью возня, что-то уронили, молодой женский голос, ответил, минутку  подождите. Скоро  открылась дверь настежь: солнце ярко нас ослепило, но все равно заметно было то, что кто-то за дверью, в щель виден локоть в светлой рубашке. Нас приветствовала очаровательная женщина. Хозяйка показала кушетку, на которой мне предстояло спать и предложила спуститься вниз оформиться  и получить постельное белье. Из-за закрытых дверей хозяйской половины было слышно как осторожно спускались тяжелые шаги. Хозяйка не замедлила обратить на это внимание своего мужа, указав на дверь и сказала несколько мне не понятных, на своем языке, но по тону, мне показалось, осуждающих слов. Муж ее  вышел за дверь и тут же вернулся. Потом они вдвоем принесли необходимое  для моей постели: матрас, подушку, постельное белье и помогли застелить, громко споря и переговариваясь на латышском своем родном языке, пока не вернулась моя соседка. Когда хозяева ушли, мы с ней познакомились.  Я на некоторое время прилегла на  кушетку поверх покрывала. Соседка прихорашивалась перед зеркалом и удивилась, что у меня нет никаких вещей, узнав, что они в камере хранения, посетовала, что сама не догадалась там оставить и ходила полдня  с чемоданом. Долго искала комнату, а когда пришла в поликлинику за курортной путевкой, обнаружила, что можно было там адрес для жилья получить. Она предложила через часок прогуляться и вместе поужинать. Рассказала, что сегодня будут танцы в одном из санаториев, а других развлечений здесь никаких не бывает.
          Мы прошли снова мимо поликлиники, она показала, где можно позавтракать в местной столовой,  где пообедать. Зашли в ресторан на ужин. На блюде ароматные сардельки и два вида каш: рисовая и недоваренная гречневая. Как-то не по ресторанному обыденно. Столики в основном были свободны, а у барной стойки  мест не было. Поужинав, прошлись по территории с благоухающим розарием, заглянули в магазинчики. Подошли к источнику дурно пахнущему сероводородом, к так называемому роднику  красоты и молодости. Вода  необыкновенно нежно-мягкая, где мы умылись и направились на танцы. На  первый танец меня пригласил паренек с кудрявыми волосами до плеч цвета переспелой пшеницы. Подхватил  и очень смело повел в каком-то своем ритме, на ушко просчитав несколько тактов,  я легко подхватила и протанцевала с ним весь вечер, отдаваясь всецело танцу. У него получалось так  мной крутить,  окружающие оглядывались, любуясь нашей слаженностью. Хорошего танцора я подцепила, а соседку  потеряла. Мы вышли в темноту. Я  знала только адрес и он пошел меня провожать. Мы шли по какому-то  узкому деревянному настилу светящемуся белизной. Он  держал меня за руку, идя впереди,  я за ним.  Я шла в темноту, почему-то без страха. Неожиданно  возникали деревянные скульптуры, как он рассказывал, местного художника – его мастерская под открытым небом. Я не все разглядела, а он тянул меня дальше, как он сказал, по Босоногой тропе. И  не поняла как мы оказались уже около моего дома, пока я обернулась к окнам, он вдруг исчез, а появился с маленьким ежиком, который почти не кололся, когда он переложил в мои руки,  этого Ночного путника. Я его забрала с собой, потихоньку поднялась на второй этаж. Соседка лежала тихо, наверное спала. Я немного посидела с забавным ежиком, он совсем от меня не прятался, при свете уличного фонаря я смогла различить его лапки и носик, он дал мне потрогать свой мягкий теплый животик.  С интересом он обследовал мои руки, колени и покрывало, пару раз фыркнув,  я его опустила на пол и стала раздеваться ко сну. Юркнув в прохладную постель, я тут же уснула. Ближе к рассвету меня разбудил непонятный шум. Соседка резко встала и обнаружила копошащегося в углу ежика. На ее слова, мол откуда ежик, спросонок, ответила, что это я принесла. И, не успев моргнуть даже глазом, ее вместе с ежом вынесло из комнаты вниз по лестнице. Засыпая, услышала ее возвращение и вернулось чувство, что мне жалко расставаться с этим  совсем не пугливым ежиком. С утра у меня начинался курортный сезон: мы выскочили неумытые к восьми часам, из сумки достала крошечное яблоко – это кстати, вместо зубной щетки, пригодилось перед посещением врача. Назначение  процедур: ванны, грязи, 2 душа с разными названиями. Успела  что-то из процедур получить. Проблем не было, что все удобства во дворе,  они даже не понадобились – эти неудобства во дворе, так как  в поликлинике все было цивильней  и с ежедневными водными процедурами, зубную щетку я так и носила в сумочке, как и на смену трусики, а в воскресенье  на целый день  к  морю уезжала. В столовую забежала перекусить, меню по моему вкусу: творог, салат из помидоров, свинина с краем в два пальца сала очень съедобного, кисель. Приличнее  ресторанного. Вернулась домой. В окошко камешек стукнул, выглядываю, а там Павел, вчерашний танцор: – «Поедем в Ригу?»
        Моя соседка обалдела, с первого дня   кавалера завела.  А мы  за чемоданом... поехали,
конечно, прогулялись по городу. Мне пришлось побегать, так как он высокий и широко шагал – не догнать моим шагом. Все самое важное  показал, а у меня свои старые воспоминания были, которые я приобрела в прежние поездки и экскурсии по городу.  как только менялось направление, он спрашивал, знаю ли я куда мы идем. Я только два места угадала: Домский Собор и Та самая Цветочная улица из «Семнадцати мгновений весны», которой гордились местные, что здесь снимали кино. А он мне показал ресторан , где играл  замечательный пианист и композитор Раймонд Паулс, особенный,  когда в дымину был пьян. А я ему, где пирожки вкусные,  кафе  показала. Мы туда зашли перекусить, еще раз обогнув  Домский Собор. На вокзале  взяли чемодан. Он: – «Что? пустой? –  такой легкий», – спросил и, не дожидаясь ответа, уже тянул на электричку. Пока сидели выболтали друг другу о своем: о женихе – я, что свадьба через месяц, он о невесте, к которой едет в Ташкент через неделю.
– Почему так далеко невеста?
– Служил там и тетка там живет, сосватала. Теперь и я там буду жить.
 Отнес наверх чемодан и мы пошли дальше. Привел на свой двор. На столе-пеньке фуршет. Его встречают как именинника. Я удивилась, а он: – « Сегодня Петр и Павел», – показывая на низкорослого пацаненка лет 13 и на себя. – « У нас именины».
           Я  тогда первый  раз столкнулась с понятием, что есть День имени, кроме Татьяниного дня , который отмечала баба Таня, остальных  дней и не знала.  Даже когда мои именины еще тогда не знала. Только помню, отец что-то говорил про Николу летнего и зимнего, он же Николай, но партийный и единственный в то время из нашей семьи крещеный.
              Мне было с Павлом интересно. Всей его семьей, с его матерью и братом, мы ходили за черникой пару раз. В их семье я попробовала чернику с молоком. Его мать дала  большую тарелку, чтобы я помыла ягоду, которую собрала. Я села и руками горсть взяла, вся черная стала, а она  залила молоком и дала ложку, мол ешь.
– Как?
 – Как суп, – это оказалось так вкусно! Потом Павел пригласил меня на рыбалку на Белое озеро. Никогда на рыбалке я прежде не была и увидела такую красоту! Мы зашли к его другу  и на лодке выплыли на середину прозрачного озера, где видно песчаное дно и колышущиеся донные высокие травы, типа осоки, а в траве – караси. Я таких никогда не видела больших. Крупные, круглые с блюдо.  Парни одевают ласты, маски. У каждого гарпун. И  ныряют. А мне все видно, как они ловят. Приплывут с рыбами, к моим ногам бросят и откидываются для следующей охоты. Рыбы было много . Я была в восторге от такой рыбалки.  Мать Павла все приготовила, а я зашла попробовать ее на вкус. Вкус карася мне знаком. Во рту таял, корочка похрустывала. Потом я только в кино таких карасей видела в «Зимней вишне».  А мне еще одно озеро показали – Чертово. Черное, из-за того что дно торфяное, и оно как дышит, пуская пузыри иногда на поверхность пыхая звуком.  Я думала, что и здесь рыбу ловить можно, оказалось, что здесь рыбы никогда не было – не водилась здесь она. Чудны дела твои , Господи! Зато  какие лилии белые украшали это озеро. Павел поплыл и сорвал несколько цветов, бросив их на берегу и они лежали такие невзрачные и поникшие. Я его спросила, почему он бросил цветы, а он мне рассказал, что есть такое поверье, так проверяют девушку, если она поднимет цветок, значит парень может ее  взять. Куда взять? … его друг спросил, зачем же ты Наташе принес эти цветы? А Павел ответил, что не ей принес, а просто сорвал и бросил. А я  ответила, что жалко, что цветы завянут, и отвернулась, все, наконец, поняв.
           До моря осталось рукой подать, но до него мы  не дошли. Всю неделю  где-то бывали. На танцах в санаториях так же танцевали. Павел  уехал так же быстро, как и появился. Уехала  и моя  соседка по комнате,  с которой встречались мы только на танцах или в нашей комнате за эту неделю. Повезло тебе с кавалером, а мой пропал куда-то, поделилась напоследок она со мной.  Предложила перестелить   на ее кровать пою постель, мы напоследок  поболтали, она о своей семье, муже и двух дочках. Я ее проводила до поезда. Когда  вернулась, ко мне поднялась хозяйка с целым семейством из трех человек.  Не удалось остаться в этой комнате одной, пошиковала и хватит. Меня перевели  в комнатку на первом этаже с отдельным входом и двумя соседками. Впереди выходной и я собиралась на море. Автобус туда не ходил из-за ремонта дороги, хотя часть дороги заасфальтировали и машины проезжали, но автобус не пройдет – не разъехаться. Идти далеко. Я знала в какую сторону, пройдя с полчаса по пустынной дороге сначала почувствовала носом – воздух посвежел – и, наконец, увидела море. Целый день провела на пляже. Шезлонг - на прокат, вместо обеда – пиво и рыбку. Рыбное разнообразие перепробовала от мелкой салаки-копчушки до жареных окуньков. Часам к пяти двинулась к дому. По дороге познакомилась с Вилнесом , нам было по пути, дорога одна. Он сообщил, что танцы сегодня в двух санаториях. И предложил там встретиться. Поужинав, я заглянула в один санаторий с переполненным залом и пошла в другой. У входа встретила Вилнеса. С ходу  танцевать начали. А он мне – стоп!
– Так Павел танцует.
Я: – не так!?
 И повел. В чем разница ? танцору видней, анализируя поняла у одного четверть затягивалась, а у другого, как перебор. Интересно! У каждого свое.  У Вилнеса рука была выше и поворот делал в разные стороны, да нет! Не выше, просто был ниже ростом, а рука у Павла длинней, вот он и сгибал ее в локте. Разобралась. С хорошим танцором приятно было танцевать. Эмоциональный мир не всегда понятен, но в данный момент под звуки очаровательной танцевальной музыки не  париться, как раскрыться бы хотелось.
                Но так жарко из-за наплыва отдыхающих и душного вечера.  Мы ушли. Прошлись пока  светло. Он показал где его дом. Зашли на минуту. Огромный зал сразу от входа объединял  гостиную,  библиотеку с низкими шкафами чуть выше стола и углом кухню  с длиннющим дубовым обеденным столом.  Такой стол я  видела у дальних своих родственников в Салтыковке, куда нас бабушка возила не раз. Где Василь Василич, статный  девяностолетний старик во главе  стола и в  окружении пяти своих дочерей, бойких старушек и многочисленных их отпрыски. За таким столом всем места хватало.
         а Камин – украшение?! Вилнес тут же зажег его с гордостью. Мягкие кресла вокруг низкого столика. Присели. Кругом свечи в подсвечниках, картины. Отец его хлопотал с ужином и Вилнеса тоже впряг. Неудобно просто сидеть и я подошла, но  они  ничего не разрешили  делать. Присев за  стол, я наблюдала за ловкостью хозяйских рук, которые доставали из огромной кастрюли, стоявшей на низком столике, холодную вареную картошку, тут же на разделочных досках измельчали в мелкие кубики и пересыпали на шипящую  маслом огромную чугунною сковороду. Сверху добавлялся зеленый горошек и, разбив несколько яиц, Вилнес  влил  месиво  и перемешал. Густо посолив, с щепоткой соли  развернулся к столу, где отец на блюдо выложил мелкую копчушку, и посолил ее. Я встряла, мол рыба и так соленая. А он, молча, еще соли добавил. Мне запомнилось то, что поразило, но стол был весь завален какой-то едой. Подходили и едоки, в основном молодежь, все постарше Вилнеса его братья и сестры с их женами и мужьями. Большая дружная семья. Но детей не было.  Отец велел  мать позвать, она вышла заспанная из боковой двери, такая же седая, как отец, волосы до плеч. Ужинали, не особенно говорили, а как бы изредка  тихо переговаривались.
         Разбрелись по комнатам, исчезали в двери, которые я не сразу заметила. И мы остались вдвоем. Вилнеса поддевало похвастаться, что  отец художник, он показал некоторые его работы и работы друзей художников. Сосны , море, дюны, что может изобразить латыш. Пейзаж. Подарил мне кусок обработанного янтаря. Включил радио, ловил волну с музыкой и вдруг:
– Лайма Вайкуле, хорошо поет, ее Раймонд Паулс  недавно нашел, чудо голос. Молодая еще, ей только 18 или 19, но скоро о ней все будут знать. Хорошо поет.
 Мне показался слишком низким ее голос для молодой девушки, но я ничего не сказала. Не скоро я ее в Москве услышу.
             Потом  пошел меня провожать. Как они ориентировались в этой темноте? Мне было не понятно. Свет в нашей комнате горел, я стукнула в окошко и мне открыли. Женщины тихо разговаривали о чем-то своем, скоро уснули.
             Вилнес работал всю неделю с утра на   заводе, где делают лодки. В понедельник танцев не было и я зашла в местную парикмахерскую  помыть голову. Меня накрутили на крупные бигуди и сунули под фен. Длинные волосы долго сушатся. У меня не хватило терпения досушить, бигуди я раскрутила и досушила так. Начались дожди. Под зонтом бегала на процедуры. Вечером  зашел Вилнес , оценил мою прическу, обежав вокруг меня. Танцы мне уже порядком надоели и Вилнес  предложил в субботу съездить в Ригу. Его  друг, Рыжая Борода, так он его представил, что-то вез на стройку  на длинной грузовой машине, мы сидели  рядом в кабине и  болтали, дождь зарядил. Под зонтом гуляли любуясь  Ригой. Каждый  дом красив по своему. Теперь я видела старую Ригу глазами Вилнеса, гулкие  улочки от брусчатки, тенистые скверы и парки. Мы посетили самый знаменитый музей средневековой архитектуры – Домский Собор. Потом просто гуляли по городу, вышли к набережной, попали в сад скульптур знаменитостей. На обратном пути пробовала яблочный сидр, который предложил его друг. Рассказала, что скоро выхожу замуж.
         Заходили на очередные танцы, которые здесь были почти каждый вечер в трех санаториях « Латвия» , «Дзинтари» («Родина»)и  величественный санаторий «Кемери» –  белый корабль – постройки 1800-лохматого года с дубовыми дверями и парадным видом, где танцевальный зал находился под самой крышей в душном помещении. Многовековой парк с беседками и мостками располагал к долгим прогулкам в аромате вездесущих роз, который бесконечно можно вдыхать, ходить  и болтать просто так ни  о чем.


 
Ходили в экзотический  рыбный ресторан, заказав столик на четверых, с еще одной парой сестрой Вилнеса и ее другом. Побывали  в баре того первого ресторана уже с музыкантами, которые работали во всех ближайших ресторанах по очереди. Напоследок – в кафе, это более современное заведение, присели за большим столом большой кучей народу. Вилнес  в баре о чем-то поговорил и нам принесли пакет.
– «Это Рижский бальзам наш, тебе на память». А потом он работал в вечер он дал свой телефон, если я когда приеду. И чемодан до вокзала тащила я сама.
           На следующий год мы с мужем приехали вместе, с тем же чемоданом. Проходя мимо дома, в котором жила, я ужаснулась обгорелому его остову и опустошению сада, засыпанного песком.
      В  курортной поликлинике купила курсовку и в соседнем окошечке нам подобрали адрес отдельной комнаты.  Предложили позвонить  хозяину комнаты, выставив тяжелый черный телефон из маленького окошка. Мы договорились где встретиться, вернулись к станции и к нам, единственным на площади, подъехал  на велосипеде крепкий старичок лет 85-ти в кепи с длинным козырьком на немецкий манер в светлом –  летней рубашке, шортах и  гольфах, живо спрыгнул, поздоровавшись, он легко поднял чемодан, закрепил на багажнике. Не спеша разговаривая, мы двинулись на новое место жительства. В комнатке на веранде одна кровать, два кресла и невысокий круглый стол в углу на трех ногах, за которым мы ели, удобно разместившись в креслах. Устроились  по домашнему. Обходительный старичок  хозяин с ежедневными приветствиями и непринужденными разговорами о погоде, кивая на газету, которую читал  муж,  с извечным вопросом: – «О чем коммунисты пишут?» – затевал беседу с мужем, а я собиралась на процедуры.
       Нашими соседями была пара средних лет из бывших спортсменов после травмы. И любвеобильная крашеная блондинка с алыми губами неопределенного возраста, непонятного статуса жены уже второго или третьего мужа, как поведал хозяин,  на что мой муж ответил, что каждый по своему ищет свое  счастье.  Старичок одобрительно закивал, улыбаясь.
          Завтрак и ужин чаще был дома. На кухне можно что-то сварить  или вскипятить воду. Чай –  ягодный, непременно из сада хозяина, который настаивал ягоду непременно собрать, пока вся  не осыпалась. Покупали  клубнику, разную смородину,  больше белую и красную в магазине, что сдавали на продажу местные жители.  Рынок  работал в выходные. Мне вспомнилась такая же  смородина была в Германии. Даже местные люди были чем-то похожи на немцев по фигуре, с такими же высокими бедрами в общей массе и так же старики ходили с голыми коленками.
          Варили мы молодую картошку, изумительные по вкусу сардельки, рыбы было всякой на выбор  –  на радость мужу. Но  лучшей была все же мелкая  копчушка. Творог, молоко, сливки, сыры и рижский хлеб первоклассные. Обедали в столовой , и первое время завтракали там. Теперь я все знала и с новыми местами знакомила мужа. Новое тоже нашли: спрятанную в дубраве с вековыми деревьями  церковь XIX  века, деревянную, да такую красавицу расписную – эта сказка нас восхитила.  Историю нам рассказали, как во время войны ее прятали от  немцев и сохранили это чудо. Петропавловская церковь, Святых Петра и Павла.
             Исходили все побережье Юрмалы, были в Калгари, Майори, Дзинтари, ездили в Ригу не раз.  Слушали  орган в Домском Соборе, гуляли по улочкам старинного города. По  адресу, который дал  наш хозяин, обратились в главный гастроном и от его имени купили Рижский бальзам к Годовщине нашей свадьбе, показав паспорта со  штампом регистрации нашего брака.  Была такая услуга в Советские времена.
       В   уютном  и тихом Кемери нам было спокойно. Мы зашли в местное кафе, присели и я увидела Вилнеса с его другом. Тогда  еще я спрашивала Вилнеса, почему он его зовет Рыжая Борода, на что его же друг и ответил:
 – Так с детства повелось.
–  Но в детстве бороды ведь не было?
– А рыжим был всегда.
         Они  тоже увидели меня, смутились, я сказала об этом мужу. Олег решил, что пойдет за сигаретами, а они к тебе подойдут. Вышел. Они тут же подсели. Я рассказала, почему муж вышел, чтобы дать им сделать шаг. Вилнес  решил вернуться и подойти  снова при муже. Олег зашел, сел – и тут же они.  Я их познакомила. Мы провели целый вечер болтали и нашлись же какие-то темы.  Зашли  в ресторан и в баре посидели недолго. Показалось Вилнес перебрал и мы присели на  скамеечке в парке. Неожиданно Вилнес исчез в темноту, ломая кусты. Борода на это:
– « Главное: вовремя уйти! .... И мне пора», – церемонно откланялся и тоже ушел. Это был последний наш вечер здесь. Уехали в Москву и еще долго вспоминали Прибалтику.


 
           С Олегом мы были  в курсе всех предстоящих художественных новинках  на выставках, в музеях и  галереях, разбросанных по городу больших и маленьких экспозициях картин и фотографий на любую тему. У метро Автозаводская в выставочном зале  бывали не раз  работы Лены Розенберг в сообществе молодых художников Москвы «Колесо», она же принимала участие в  организации. Лена была свидетелем на нашей свадьбе с моей стороны, а со стороны Олега был Игорь. И вот я окунулась в семейную жизнь и  в работу уже на две ставки, уставала, Олег писал диплом. Жили мы тогда с его родителями. Когда я достала билет в Большой, а в те времена «доставали» с трудом, меня удивило, что Олег не пошел . Все, говорит, тебя я уже завоевал, приглашай своих подружек. Ни оперу, ни балет больше он не посещал. Олег часто выезжал в командировки, как только сдаст сессию его использовали на все сто. Когда я готовилась к праздникам, тоже была загружена, но к Лене подружке на любой вечер всегда была готова, конечно, поздно возвращалась, но под впечатлением , как водилось, необычайным. Олег защитился и уехал в командировку в Муром  надолго, когда я вышла в декрет с апреля. Весна была теплая. Я общалась в этот период с Любой Хохловой, с которой мы встретились у дверей в Женскую консультацию. Мы  с ней учились в одной школе , но в параллельных классах.  Теперь  часто с ней вместе гуляли. Хохотали над чем-то и , столкнувшись во дворах с немолодым мужчиной, у которого была вставлена трубочка для дыхания в горле, он , ее затыкая пальцем, мог что-то произнести и произнес:
– «Какие веселые!» – размахнулся руками как в русской пляске, прихлопывая и притопывая, – «Ай, молодцы! – показал на себе выпяченный живот как у беременной  и пошел.
      Меня положили за две недели до родов, и Люба родила в это время  дочку Наташу. Узнала  я об этом много позже , по моему от Нины Александровой, моей одноклассницы.  Больше я Любу никогда не видела. А когда нашим детям было по 36 лет, я нашла ее на сайте Одноклассников. Теперь они обе у меня в друзьям и Люба и ее дочка Наташа. Вижу их фотографии, поздравляем друг друга с праздниками, когда нашлись,  желание встретиться было, но со временем сошло на нет. И совсем не потому, что некогда или , что они по полгода в деревне живут...
       

                Муж приехал перед самыми родами. Сообщил, что заработал 22 дня отгулов и взял отпуск. Как проходили роды как-то все стерлось из памяти, во всяком случае боль. А радость появления сына, первое прикосновение его к груди, это как оргазм пробежался по всему телу.  Имя Сережка -Ёжка  пришло с первым его рассматриванием во время первого его кормления. Он забавно крутил головой, прижимаясь открытым ртом, искал за что бы ухватить и морщил крошечный носик и даже фыркал. Очаровательный  Ёжка. Я брызнула в рот ему струйку молока и он хорошо вцепился, присосался и волна радости и удовольствия пронеслась где-то в самом низу живота , поднимаясь в мгновение ока к высотам осознания, что я стала мама! От  его сосания и причмокивания счастье разливалось теплом по всему телу. А сыночек  насосался вдоволь и спит, отвалившись. Сосок сразу вытянулся. Прикрывшись, я теперь разглядывала новое, мною рожденное чудо. Счастье мое, заснувшее безмятежным сном в объятиях  нового мира. Потом у меня началась послеродовая горячка с температурой 40,2, которую я почему-то совсем не почувствовала. Спросила у врача, почему держится температура, он как-то уклончиво ответил, что СОЭ — ускорено, мне это было непонятно. Держали под капельницей. Температура  снизилась . Только выписали нас через 10 дней после родов.
 
     Первый год, после рождения сына, мы жили с родителями мужа в маленькой комнатке в  восемь метров.  Когда  приехали из роддома, я увидела побеленную чистенькую кухню и был сделан ремонт в нашей восьми-метровке. Олег рассказал, что только циклевать паркет мастера нанял, остальное все делал сам. Мебели прибавилось: детская кроватка как-то здорово вписалась, перераспределив все остальное. Как же все мне понравилось –  было сделано с любовью и пониманием дела. Лучшее место ребенку. Письменный стол загнан в угол – теперь это пеленальный столик, рядом детская кровать. Софа стояла за дверью и тумбочка с детским бельем поместилась, дверь нараспашку не открывалась, да и не надо. Наполовину – и хорошо, пройти с ребенком на руках можно.
–  Как тебе удалось  рационально все расставить, – воскликнула я, на что муж гордо ответил: –  Я же инженер, –  я доверилась ему еще больше.


От счастья скулы сводило в постоянной улыбке очень долго, пока не устала от ежедневных недосыпов и забот. Но это было к поздней осени или даже к зиме, когда погодные условия приводят к стрессу, наслаивая усталость и тяжесть беспросветных хлопот.
      К осени я застудила одну грудь. Мама нашла бабку, которая заговорила мне ее, отсасывать молоко мне помогал Олег. Вот когда от нехватки молока сыночек не давал спать. Докармливать начала не только кефиром и творожком с фруктовым и овощным пюре и кашами, а и бульоном и мясом гораздо раньше. К Новому году я выпила шампанское, так как молоко пропало. Встречали Новый год в квартире моих родителей, пока они уехали в Зеленоград к Макаровым. Это в тот день, когда они собирались, Сереженька вдруг повторил : Галя-я-я! – всего один раз . Вероятно потому, что имя моей сестры Гали при сборах часто упоминалось.
Они уехали, а мы пригласили Шуриков – это  Сашу и его жену Олю на встречу Нового 1980 года. Шурики, как оказалось, нас называли Петровичами по отчеству мужа, Филиппычами были Черенковы, Какавками называли семейство Игоря. Но это все для краткости в общении, а в глаза по именам, конечно. Все люди семейные, жили в основном еще рядом долгое время, только встречаться стали реже. А уж если встречались, тут же организовывали совместную поездку, например, на дачу к Игорю с детьми или просто пройтись в парк, с заходом на ужин к Шурикам или Какавке., а то к Филиппычам позовут, где Володя со своим семейством. Олег, Игорь, Саша, Валера и Володя – пятеро друзей, как пять пальцев – дружили с детства, когда играли в в футбол в соседнем дворе, деревья тогда были маленькими и их перепрыгивали мальчишки, как рассказывал Саша, играючи.







 
               
                Сына чаще подбрасывала на ночку к родителям, когда Олег был в командировке. Свекровь работала в промтоварном магазине допоздна., а я еще позже нее пришла однажды, уже завтра часы показывали. Понимая, что она испытывала, когда в сердцах произнесла: – «Почему так поздно? Завтра я все Алику расскажу».  Не знаю, успокоила ли я ее ответив: – «Завтра я сама расскажу Алику, ему будет очень интересно». А произошло вот что. Мне позвонила Лена, что у нее вечер намечается, помоги , может помидоры для тарталеток захватишь штук 6-8. Я к маме с сыном и у нее же взяла мелких помидоров сливками, каждый в салфетку – и в сумку без счета. Первая партия тарталеток была съедена и готовилась следующая, когда я приехала: целый противень ломтиков хлеба с сыром вынули из духовки и еще горяченькие перекладывались на 2 блюда.  Кусочек шпрот  на сыр, листик петрушки и  помидоры довершили красоту и вкус. Лена помидоры разрезала каждую четвертую часть еще на 3-4 части. Воткнув пластмассовые вилочки в каждую тарталетку и можно нести. Организация как всегда на высоте. В духовке готовились следующие, а в комнате сбор единомышленников в интеллектуальной беседе. Расходились  не поздно, к одиннадцати обычно, или раньше. Я ехала к метро Киевская, остальным к Университету. В троллейбусе народу мало.  Села в середину салона, не обратив внимание, что какой-то пьяный, покачиваясь, все хотел заговорить с женщиной впереди сидевшей, та встала и прошла в конец салона. Тогда он подошел ко мне, больше никого в салоне не было, и,  покачиваясь, ко мне наклонился.  Троллейбус  резко останавливается, водитель выводит пьяного на набережную, возвращается, спросив, все ли в порядке у нас с женщиной. Едем дальше.  В  метро по кольцу, перешла на радиальную, где было безлюдно. Поверьте, были времена, когда в метро было пусто. Вышла  из метро, мне надо  пройти через двор школы, потом через улицу и дворы, еще через улицу и вот мой дом. Я захотела положить что-нибудь в рот, в сумке всегда носила конфеты Холодок. Порылась и о чудо! – помидор!.. достаю, откусываю, из темноты вырастает парень,  хватает  за локти и : – «Только поцелуй! И отпущу», – шок я получила от неожиданности и  говорю:
 – « А помидор можно прожевать?» – он засмеялся и отпустил меня: – «Удивительно, даже не испугалась», – я доела помидор молча. Прожевала и ужас, который меня на мгновение охватил. Успокоилась.  Ночной попутчик начал рассказывать свою историю, что он зек. От шока я медленно соображала: – «А кто это «зек»?» – это  его удивило. Говорит, что   сидел, теперь освободился. Вот заехал к другу, а у него жена и  захотелось с кем-то познакомиться.
– «Таким методом только всех девушек распугаешь».
– «Но тебя же не испугал?» – внешнее мое спокойствие хорошую службу для меня сыграло.
– «Потому что мне не надо знакомиться, у меня муж есть».
– «И ребенок...?»
– «И ребенок»
– «Подскажи!Что же мне делать?»
– «Сначала определись с работой, купи приличную одежду. Джинсы, рубашку, ботинки – эти сойдут, а потом уж...»
– «Для вас тряпки это все!»
– « Вспомни-ка – по одежке встречают...
– « По уму провожают, знаем.»
– « Умный парень! Знаешь что делать» – мы пару раз прошли вокруг дома и я остановилась, – «Мне пора.»
– «Муж ждет», – я подтвердила,  он поблагодарил, пожалел, что я замужем, ему бы такую жену, а я пожелала ему удачи. Когда я попала домой было уже несколько минут завтрашнего дня.  Свекровь  с обидой. Как ей это рассказывать – не поймет, а мужу я рассказала. Рассказывая, сама удивилась этой встрече – непринужденной беседе двух попутчиков, таких разных людей по жизни немало встретится, с кем ума наберешься, а кого и поучишь.


После очередных командировок мужа, мы чаще проводили время вместе, гуляли каждый вечер допоздна, не взирая на погодные условия. Тихо катили коляску по тихим дворам и переулкам с засыпающим сыном, и говорили-говорили и говорили Если невозможно было по  лужам  пройти и плохо спасал зонтик от нескончаемых проливных дождей осени, проводили время в соседнем дворе под старыми деревьями в беседах обо  всем на свете. И каждый раз наблюдали такую картину: из подъезда напротив выходил интеллигентного вида пожилой статный  седовласый мужчина в светлом и широком габардиновом пальто, ставил легкий венский стул, проверяя не попадает ли на него дождь, уходил. Возвращался с маленькой старушкой в  похожей с ним одежде, но в немыслимой пушистой вязаной шапке, съезжающей на лоб, которую он любовно поправлял. Они были немногословны. Она просила яблоко, а он говорил, что посмотри в кармане пальто. Та, не найдя яблоко, снова просила, как-то  по-детски капризно, на что мы и обратили с мужем внимание, что что-то не так. А он:
– «Поищи в другом кармане.» – и терпеливо ждал, пока она найдет карман в широченном пальто. Она успокаивалась надолго, пока насыщалась, обкусывая  со всех сторон яблоко, а он стоял рядом, огрызок отдавала ему и он, аккуратно его заворачивая, убирал куда-то.
Мы стояли далеко от подъезда, где располагалась эта пожилая пара и разговора по сути не могли бы услышать, только если ее капризный всплеск эмоций.  Когда дождя не было, они прогуливались вдоль дома и вокруг, а мы шли за ними или в стороне. Его долговязая стать и ее, странно ковыляющая рядом, в оживленной или тихой беседе обращали на себя внимание.
Что муж как-то сказал:
– « Вот так и мы с тобой состаримся  и будем вечерами прогуливаться  под дождем. Ты станешь такая же маленькая, сухонькая. Так  же под руку меня возьмешь и будешь ковылять кривенькими ножками рядом.  Седая  и морщинистая».
–  «Под нескончаемым дождем», – и мне хотелось прижаться к нему еще крепче, а он:
– «Нос твой вытянется еще длиннее и станет такой, как у Бабы-Яги!» – тут мне хотелось вырваться и надавать ему тумаков, но он крепко держал мою руку, прижимая локтем. Другой, нежно поглаживая,  успокаивал.
           Мне  очень нравилось проводить с ним время.  Если  бы передо мной стоял выбор, на кого потратить его: на него или подругу, я выбирала мужа.  Своего любимого. Он –  мой единственный. С ним мне всегда было интересно. Мы могли дурачиться вместе. Это просто убийственно – быть в отношениях, где нет веселья.  До  сих пор приятно вспоминать, как мы с мужем устраиваем битву щекоток, или  укатываемся со смеху от глупой шутки. Или, обнявшись, пританцовываем  на кухне под воображаемую, только нами слышанную музыку, Как готовим вместе ужин, или гуляем под дождем, моя рука всегда согревалась в его теплой руке. А когда я падала от усталости, он неожиданно врывался  в мое негодование и спасал свою любимую, спасал  ласковым словом, нежным поглаживанием. С таким же чувством успокаивал маленького сына, забирая  все тревоги.

       Когда мне было плохо, я шла к нему. Все, что мне было так нужно в тяжелые минуты – это чтобы он меня обнял, а я поплакалась ему в жилетку. Я знаю, что могла казаться ему жалкой, могла рассказать все глупые причины своих слез, но он все равно бы любил меня. Он знал меня даже лучше, чем я себя сама. Он никогда не спрашивал, что я хочу на день рождения или Новый год. Он так внимательно меня слушал и так хорошо запоминал то, что я сказала один или два раза, что делал именно то, что я хотела. Он – это все, что мне нужно было в этой жизни. Когда я  представляла себя с седыми волосами, скрюченными ножками и дряблой шеей, я видела себя, смеющейся рядом с ним, таким же старым и морщинистым.